Колесницы в пустыне

Непомнящий Николай Николаевич

Благодаря свидетельствам первых хронистов исследовательская мысль могла уже развиваться в самых различных направлениях, творчески перерабатывать и дополнять драгоценное наследие. О Канарах написано множество работ, и этот факт, сам по себе положительный, породил массу трудностей. С одной из них, ставшей краеугольным камнем канарских загадок, мы и начнем наш обзор.

В 1930 году, получив от крупнейших научных обществ Европы значительную сумму денег, австрийский лингвист и этнограф Д. Вельфель предпринял в архивах Испании, Ватикана и Италии интереснейшие розыски неизвестных манускриптов, относящихся ко временам захвата Канарских островов. Он нашел множество документов, благодаря которым историю островов пришлось радикально пересмотреть. Дело в том, что в 1550 году испанский хронист Франсиско Тамарра убеждал читателей, что гуанчей почти совсем не осталось на островах, что их уничтожили французы

и испанцы. Через 30 лет другой хронист, итальянец Бендзони, сообщал, что «гуанчей вообще уже нет». Это же повторили десятки людей через сотни лет, приняв сообщения двух наблюдателей за непреложную истину. Однако в одном из испанских архивов Д. Вельфель обнаружил документ, принадлежащий перу венецианского мореплавателя Кадамосто и относящийся к 1450 году. Кадамосто писал: «Население островов состоит в основном из коренных жителей, которые плохо понимают друг друга из-за того, что говорят на разных языках». Трудно предположить, что за сто лет, отделявшие данные Тамарры от свидетельств Кадамосто, гуанчи были полностью истреблены, тем более что война с испанцами в то время уже шла на убыль. Так одно невнимательное, поверхностное наблюдение вызвало своеобразную цепную реакцию, приведшую к созданию ложных концепций. Для наглядности приведем табличку, составленную при изучении литературы по истории Канао:

Антропологические исследования показали, что коренное население Канарских островов вовсе не истреблено испанцами полностью, как считали раньше. Оно частично смешалось с франко-испанскими пришельцами, а некоторая часть гуанчей, жившая в отдаленных горных районах, даже осталась в расовом отношении несмешанной. Как справедливо отмечает Д. Вельфель, гуанчи исчезли не потому, что были истреблены испанцами, а потому, что смешались с европейцами. Это заключение находит подтверждение во многих вышедших уже в наше время работах испанских, немецких, австрийских и французских ученых. Жители Канарских островов, быть может, не подозревают, как много крови гуанчей течет в их жилах.

За несколько веков изучения коренного населения Канар сложилась целая система гипотез о возможной родине гуанчей. Французскому антропологу Э. Ами первому пришло в голову сравнить черепа древних гуанчей с откопанным в начале XIX века черепом кроманьонского человека, т. е. человека современного вида. Он обнаружил удивительное сходство. Однако последующие раскопки на островах показали, что население их было отнюдь не однородным. Французский исследователь Рене Верно после нескольких лет изысканий на островах выдвинул следующую гипотезу. В верхнем палеолите кроманьонцы из Европы начали продвигаться на юг. С одной стороны, их следы обнаружены в Италии (Ментона. Канталупо), с другой — на Пиренейском полуострове (Гранада). Через Средиземное море они «перешагнули» благодаря какому-то сейчас не существующему мосту, соединявшему Африку с Европой, возможно через Гибралтар или Сицилию. Недавно следы их нашли в Северной Африке. Уже оттуда кроманьонцы проникли на Канары. Однако на островах к тому времени уже было население нескольких антропологических типов. Р. Верно определил их так: 1) берберский тип — люди атлетического сложения, долихокефалы (с удлиненным черепом): в наше время этот тип обнаружен немецким антропологом Э. Фишепом среди солдат тенерифского гарнизона; 2) восточный тип (арменоидный) — долихокефалы, нос с горбинкой, миндалевидные глаза; 3) нордический тип — люди со светлыми волосами (иногда пепельного оттенка), голубыми глазами, розовой кожей; 4) негроидный тип.

До недавнего времени подобное деление оставалось неизменным. Однако несколько экспедиций, работавших на островах в 50-е и 60-е годы, внесли коррективы, и немалые. Ученые выделили на островах два типа: узколицый (средиземноморский) и широконосый, сходный с неолитическим населением Северной Африки. И, конечно же, остался нордический, доставляющий ученым больше всего хлопот. Оксфордская экспедиция, изучавшая группы крови канарцев, установила, что у мумифицированных гуанчей и у современного населения имеются группы крови, свидетельствующие о значительном генетическом вкладе из Северо-Западной Европы. Специалисты выяснили, что завоеватели средневековья антропологически мало повлияли на жителей Канар. Предполагают другое: какие-то древние связи Канарских островов с Северо-Западной Европой. Это самые последние антропологические данные, исследования в этой области только начинаются.

Но в то же время изучение групп крови мумий с Канар показало и генетическое родство древнего населения островов с населением Северной Африки, особенно с жителями марокканского

Атласа. Данные о цвете кожи и волос канарцев, кажется, подтверждают гипотезу о заселении островов из Северной Африки. Еще Эспиноса писал: «Цвет кожи жителей Тенерифе темен от смешения крови или от климата, и ходят они почти нагие, однако на севере острова кожа у них светла и нежна, а волосы длинные». Соседний с Канарами район Африки — Атлас, по мнению ученых, является одним из центров распространения «блондинов» в древности. Советский антрополог В. П. Алексеев считает, что наличие множества светлых индивидов в населении Северной Африки задолго до прихода туда вандалов и живучесть «блондизма» позволяют рассматривать светлопигментированное население Канарских островов в качестве западной ветви той самой ливийской расы, которая видна на египетских рисунках эпохи Нового царства. Так кого же все-таки изобразили древние египтяне — местных, марокканских «блондинов» или представителей пришедших сюда во II тысячелетии до н. э. «народов моря» — европейцев (по мнению большинства ученых) с голубыми глазами и светлыми волосами? Анри Лот писал: «Можно предположить, что после неудачных походов против Египта воинственные племена критского происхождения (они, по-видимому, пришли из более отдаленных мест, может быть даже с севера Европы) двинулись по направлению к Сахаре, где и смешались с ливийскими союзниками». Так, может быть, это североевропейское влияние, обнаруженное оксфордской экспедицией, и проявилось на Канарах благодаря «народам моря», среди которых были представители норманнов? Или оно все-таки местное, берберское?

Немного упростило картину заселения Канар то обстоятельство, что из списка возможных мигрантов были вычеркнуты негроиды. Поводом для такого серьезного дела послужил весьма курьезный случай. Желая перепроверить данные американского антрополога Э. Хутона о негроидах на островах, австрийская исследовательница И. Швидецки выяснила, что Э. Хутон покупал черепа, необходимые для работы, у местных жителей по пять песет за штуку. А те, оказывается, выкапывали скелеты на кладбище негритянских невольников, захороненных в прошлом веке, и продавали доверчивому американцу. Впоследствии Э. Хутон понял свою ошибку и предложил новую теорию заселения островов.

Первые поселенцы появились здесь в эпоху палеолита. Это были долихокефалы низкого роста, «брюнеты» средиземноморской контактной расы. Они пришли с юга Марокко, привели одомашненных коз и овец, умели обрабатывать камень. Они не знали гончарного искусства и культурных злаков, говорили на протоберберском языке. К войнам они приспособлены не были. Их социальная и религиозная организация была примитивной; поклонялись божеству дождя, идолам. Влияние их особенно рельефно проявилось на острове Иерро.

Пришельцы второй волны появились на островах, когда гончарное искусство уже распространилось по Северной Африке, а ячмень стал сельскохозяйственным злаком. Они пришли с гор Атласа и Антиатласа, заселив в основном южные острова архипелага. У них были приплюснутые носы и черные волосы. Центром их начального расселения был залив Габес, на побережье Туниса. На острова они принесли культуру ячменя, примитивное гончарное производство и пращу. С их приходом здесь появились собаки и утвердился обычай кинофагии (употребления в пищу мяса собак). Они говорили на неизвестном нам языке, богатом свистящими звуками, и заселили в основном южные острова.

Одновременно со второй на Канары проникла третья группа пришельцев — высокие, светловолосые люди атлетического сложения, с воинственным нравом; их культура не содержала новых элементов. В этой третьей группе уже сложилось подобие кастовой организации. Пришли они со Средиземноморского побережья и осели главным образом на Тенерифе, став предками подлинных гуанчей. На островах они составили своеобразную военную аристократию.

^{Утварь и орудия гуанчей. Культура коренного населения Канарских островов имела характерные черты каменного века}

Четвертая волна захлестнула восточные острова. Это был так называемый средиземноморский субстрат, физические характеристики которого определялись долихокефалией и темной пигментацией кожи. Пришельцы поселились на восточных островах, население которых было не столь уж воинственным. С их приходом связывают появление на Канарах расписной керамики, пшеницы, нефритовых долот, печатей для татуировки (пинтадер). Некоторые черты их культуры имели явные европейские признаки: пинтадеры, сходные с канарскими, находят в слоях энеолита Лигурии, на Апеннинском полуострове.