Колесо Перепелкина
Шрифт:
— Дайте, пожалуйста!
Дальше случилось такое, чего он ну никак не ожидал.
Продавщица взяла пять рублей, замигала. Глянула на деньги, на Васю, опять на деньги Ее лоб под кружевным кокошником и пухлые щеки гневно зарозовели.
— Да ты что! За дуру меня принимаешь?!
— А… что? — замигал Вася.
— Ты чего даешь мне старинную деньгу! Сейчас тебе что? Дооктябрьская революция? — Оно сунула монету Васе в ладонь. — Бери и затолкай подальше, пока не позвала милицию!
— Это же нормальные деньги… — пробормотал Вася.
— Нормальные?!
— Да хватит вам, — сказала крашеная женщина справа от Васи. — Что вы пристали к мальчику? Он просто перепутал, думал, наверно, что это полтинник двадцатого года.
— И за полтинник хотел трехрублевую порцию?! Далеко-о пойдет…
— Барышня, успокойтесь, — перебил пышущую тетю сосед крашенной женщины, тот, что в казачьей (или не казачьей?) форме. — Лучше дайте нам три порции… Вот так, благодарю… — Он ухватил стаканчики, один оставил себе, а два отдал женщине и что-то вполголоса сказал ей. Та улыбнулась и протянула стаканчик Васе.
— Возьми мальчик. Не обижайся на нее, все работники торговли сейчас такие нервные…
— Спасибо, — прошептал Вася. И подумал, что это очень хорошая женщина, хотя от нее чересчур крепко пахнет духами.
Колесо на коленях нервно задергалось:
«Я же тебя предупреждало, будь внимательней, учитывай обстановку…»
«Ничего ты не предупреждало!.. Я домой хочу.»
«Подожди до конца представления.»
«Ага, затащило неизвестно куда, а теперь подожди…»
Но Вася уже не очень хотел домой. По крайней мере не сию минуту. Надо было съесть мороженое, да и с мальчиком еще не кончен разговор. Вася протянул ему стаканчик:
— Хочешь? Давай по очереди.
— Ага… — заулыбался юный музыкант. — Спасибо. — И охотно зачерпнул закругленной дранкой изрядную порцию. Облизнулся. — А что у тебя за монета? Правда, старинная?
— Не знаю. Вот… — Вася протянул пять рублей мальчику.
— Ух ты! Я таких никогда не видел. Где ты ее взял?
— Да нашел случайно, недалеко от рынка, — соврал Вася как можно натуральнее. — Прямо на тротуаре…
— А зачем ты ее продавщице-то дал?
— Не знаю, — опять сказал Вася. — Что-то отключилось в мозгах. Она говорит «три рубля», а я подумал «у меня пять», ну и вот… Ешь еще, а то уже капает. — Ледяная капля из размокшего стаканчика ужалила Васю в колено.
Мальчик зачерпнул и отправил в рот мороженое, но весь его интерес был направлен на монету.
— Это не царская, а временного правительства, потому что орел без короны. А какой год?.. Ой, что это?
— Что?
— Смотри! Такого года не может быть! Это же будущий век!
— Я и не обратил внимания, — неловко сказал Вася. Надо было как-то выкручиваться. — Может быть… знаешь что? Когда эту деньгу отпечатывали на машине, просто ошиблись, поставили не ту цифру.
— Да, наверно… Или… могло еще вот как быть. Белогвардейцы, когда захватили власть, решили всем
— Да, конечно… — охотно согласился Вася. Мороженое между тем кончилось, стаканчик бросить было некуда, Вася облизал его и вместе с палочкой затолкал в карман. А мальчик все покачивал на ладони, все разглядывал пятирублевую монету 2002 года. И наконец со вздохом протянул Васе:
— Ты ее береги. Это нумизматическая редкость.
Вася знал, что такое нумизматика.
— Ты собираешь монеты?
— Я много чего собираю. Монеты, марки, военные значки…
— Тогда возьми ее себе.
— Да ты что! — В глазах мальчика зажглась и погасла недоверчивая радость. — Нет. Это же историческая ценность…
— Она для тебя ценность, а мне-то зачем? — убедительно сказал Вася. — Я же не собираю и нашел случайно, мог и не найти…
— Все равно… так нельзя… — В мальчике явно боролись желание и честность.
И Васю осенило:
— Тогда давай на что-нибудь меняться!
— На что? У меня ничего такого нет.
С тревожной догадкой Вася спросил:
— Тебя как зовут?
— Сережка… Сережа…
— А меня Вася… У тебя есть рогатка?
Сережа замигал.
— Рогатка… да, есть. Вот… — Он выволок из просторного вельветового кармана рогатку с распустившейся красной резиной. — Хорошая, дальнобойная. Но все равно же она самодельная. А монета, она же…
— Сережа, я очень прошу, — глядя ему в глаза, сказал Вася. — Давай поменяемся. Мне уж-жасно нужна рогатка и совсем не нужна монета.
— Честное пионерское?
— Что? Ну, да… Да! Честное…
— Ну… тогда спасибо… — И вдруг спохватился, как-то ощетинился даже: — А ты что? Хочешь из нее по птицам стрелять?
— Ты с ума сошел? — жалобно возмутился Вася. — У нас так никто… ни один мальчишка… никогда… Мы соревнования устраиваем, по мишеням…
— Тогда ладно…
Смущенно сопя, Сережа стал заталкивать поглубже в карман свое новое сокровище. А Вася — рогатку.
Вокруг стоял обычный, как во всех цирковых антрактах шум. Люди уходили и возвращались, наступали сидевшим на ноги, извинялись, доедали мороженое… Униформисты в это время ставили на сцене высокие стойки с растяжками, налаживали между ними толстую черную проволоку. Свет был приглушен, вразнобой пиликал оркестр. И вот лампы опять стали яркими. Трубы и скрипки снова сыграли кусочек марша из кинофильма «Цирк». Петр Федорович возник из-за алых бархатных штор и возвестил:
— Канатоходцы Елизавета Краух и Валентин Цибульский!
Вася глянул на Сережу. Тот снова надул толстые губы.
— По сравнению с Юленькой это чухня…
Вася и сам понимал, что зрелище будет не очень завлекательное (а Юленьки больше не будет). Одно только было забавно — клоун Поликарп Фомич, опять у всех на арене путался под ногами. И наконец оказался впереди тожественно вышедших канатоходцев.
— Поликарп Фомич, не могли бы вы пока постоять в сторонке! — сделал ему громкое замечание Петр Федорович.