Колесо Сансары
Шрифт:
Сидя в одиночестве за столом, освещённым переборочными светильниками, адмирал прихлёбывал обжигающий чай. Может быть, для истрёпанных нервов (хотя со стороны вряд ли кто-нибудь мог предположить, что у командующего вообще есть нервы) лучше было бы выпить стакан рома, но не хотелось туманить сознание алкоголем. И так с ним, с сознанием, творится что-то неладное, какое-то отупение и свинцовая тяжесть, от которой хочется лечь и забыть всё на свете…
Бесплотная Тень проскользила над городом, крепостью и гаванью с замершими там железными коробочками, битком набитыми местными разумными
Упругая струя магии поддерживает и питает Тень, и укрывает её от чересчур любознательных глаз. Нет, эти примитивные там, внизу не представляют для Тени никакой угрозы, они и помыслить не могут о самом её существовании. Опасны другие, на которых Тень едва не натолкнулась по дороге. Но, кажется, и тех удалось обмануть – не зря Тень вели восемь десятков сильных Магов.
Задача у Тени проста и однозначна – найти и воздействовать, после чего Тень просто распадётся, и тогда самое изощрённое чародейство не обнаружит ни малейших следов вмешательства. Так, кажется, вот оно, искомое…
В дверь кают-компании негромко постучали, и адмирал отвлёкся от размышлений. Его офицеры приучены к самостоятельности, и если уж уединение адмирала в столь позднее время нарушается, значит, причина этому весьма серьёзная.
– Войдите!
– Ваше превосходительство, сообщение с канонерской лодки «Бобр», – вошедший флаг-офицер был безукоризненно выбрит, подтянут и свеж, несмотря на глубокую ночь. Образец флотского офицера, гроза женских сердец. Сам Макаров амурными подвигами никогда не увлекался, жена была его единственной женщиной, да и то, скорее, только лишь потому, что человеку положено иметь семью. Сердце адмирала безраздельно занимали две страсти – море и война, и для других увлечений места там просто не оставалось. Поэтому Макаров не испытывал обычной мужской зависти к тем, кто пользовался успехом у прекрасного пола, он просто отмечал это как факт. Лишь бы службе не мешало, а там – пусть их… Так, канонерка «Бобр» – она сегодня в дозоре по охране внешнего рейда…
– И что «Бобр»?
– На подходах к внешнему рейду замечены подозрительные силуэты неопознанных судов, совершающих странные эволюции. Сообщение подтверждено наблюдателями с Тигрового Хвоста, с прожекторной станции.
– Снова брандеры? Или миноносцы нашего отряда? «Хотя нет, соединение Бубнова должно возвратиться не раньше рассвета, да и в любом случае оно не стало бы крутиться на рейде, рискуя угодить под огонь своих же» – подумал адмирал.
– Никак нет, ваше превосходительство. Судя по всему, японцы (адмирал не любил уничижительного «япошки», и его подчинённые хорошо это знали). Попыток приблизиться ко входу на внутренний рейд не отмечено, только манёвры неподалёку от него. Похоже на минную постановку.
Мины… Что ж, противник далеко не дурак. Такое повторяется едва ли не каждую ночь, а потом тральщики под прикрытием орудий крейсеров и берега тщательно утюжат водную гладь, вылавливая смертоносные подарки. Всё как обычно.
И флаг-офицер терпеливо ожидает привычного распоряжения адмирала: открыть огонь с дозорных судов по таинственным силуэтам, развести пары на «Диане» и «Аскольде» (крейсерах поддержки), тральному каравану приготовиться к выходу и так далее – схема реагирования на подобные японские вылазки сделалась уже рутинной.
Но адмирал молчит. Странное оцепенение охватило его: он вдруг ощутил абсолютную
– Эскадре к утру быть готовой к выходу в море. Вельбот к трапу – я переношу флаг на броненосец «Петропавловск». При поступлении любых сведений о наших миноносцах сообщать мне немедля.
– Есть, ваше превосходительство! – флаг-офицер если и был удивлён, то никак этого не выказал. В конце концов, начальству всегда виднее.
…Миноносцы действительно вернулись под утро – вернулись ни с чем. Японские транспорты не только не удалось атаковать, но даже обнаружить. Более того, возвратилось только семь кораблей из восьми – отсутствовал «Страшный», и никто не мог вразумительно объяснить, что же с ним случилось. Погиб ли он, наткнувшись на случайную мину, или просто отстал в ночной темноте – неясно. Во всяком случае, выстрелов или взрывов на возвратившихся миноносцах не слышали, и это вселяло надежду.
Всё прояснилось, когда ранним утром наблюдатели с береговых постов рассмотрели в утренней дымке одинокий русский миноносец, ведущий на подступах к Порт-Артуру отчаянный бой против целой своры японских. Маленький кораблик крутился под выстрелами, яростно огрызаясь, но было очевидно, что ему не устоять – сила солому ломит. И не прорваться – зажали со всех сторон.
Получив сообщение о бое, Макаров приказал «Баяну» немедленно следовать на помощь «Страшному». Красавец крейсер быстро проскочил узкость прохода из внутренней гавани на внешний рейд и, набирая ход и вздымая форштевнем белый бурун, понёсся в море. Густой дым из четырёх его труб свивался в одну клубящуюся гриву и низко стелился над водой. Наблюдая за удалявшимся кораблем в бинокль, адмирал пожалел, что он сам не находится сейчас на борту «Баяна». Но сожаление было каким-то мимолётным и быстро исчезло, раздавленное всё тем же непонятным ощущением бессилия перед чем-то неумолимо надвигавшимся.
Макаров встряхнулся, с силой проведя ладонью по лицу – не хватало ещё, чтобы его состояние заметили стоящие на мостике «Петропавловска» офицеры. Что за чушь, он никогда не был суеверным. И сейчас всё правильно, он на флагманском броненосце, здесь его штаб, в составе которого находится великий князь Кирилл Владимирович, да и другие высокопоставленные персоны. Всё идёт именно так, как и должно идти. Военный механизм пришёл в движение, остаётся только правильно им управлять. Бой же от него никуда не денется – эскадра уже развела пары и вытягивается на внешний рейд. В море выходят все боеспособные корабли: броненосцы «Петропавловск», «Полтава», «Севастополь», «Победа», «Пересвет» и крейсера «Аскольд», «Диана» и «Новик» с миноносцами.
Вставало солнце 31 марта 1904 года.
Когда «Баян» подоспел к месту боя, всё было уже кончено – изрешеченный снарядами «Страшный» пошёл ко дну. Русский крейсер отогнал беглым огнём японские миноносцы и подобрал с воды нескольких уцелевших членов экипажа «Страшного». И это всё, что удалось сделать, – из утреннего тумана, хищно поводя стволами многочисленных пушек, появились четыре японских крейсера: «Йосино», «Такасаго», «Кассаги» и «Читосе». «Баян», отстреливаясь и лавируя, чтобы затруднить врагу пристрелку, начал отходить к Порт-Артуру, навстречу выходящей в море эскадре.