Колесо судьбы. Канон равновесия
Шрифт:
В первый миг показалось даже, что я никуда не падаю, просто повисла. Меня обхватил жгучими ладонями ледяной ветер, забрался под платье, осыпал мурашками кожу. Потом я увидела, как мимо, смазываясь и сливаясь, несутся черно-серые камни утеса а снизу приближается склон горы, крыши зданий и острый пик каменного клыка, пробившего собой зеленый покров чьего-то сада. Сердце екнуло от восторга пополам со страхом, замерло и снова заколотилось о ребра. Я отчаянно замахала руками и крыльями — вверх, вверх! Даже стала подниматься. Я хотела летать! Но ветер вовсе не был мне другом. Холодный порыв ударил меня сверху, закружил, понес. Силенок не хватало, чтобы
Он вынырнул мягко, гибко, как истинный змей. Гребень на спине стоял торчком, прорвав тонкую ткань рубашки, волосы разметались от ветра. Стрелой слетел вниз, хлопком распахнул крылья. Завис недалеко от меня, удерживаясь мерными округлыми взмахами.
— Держи крылья ровнее, и не вздумай решить, что разобьешься!
Когда Рей так приказывает, подчиняются все. И я не стала исключением — тело будто само знало, как правильнее исполнить требование. Я закусила губу и старательно забила уставшими крыльями. Падение прекратилось. Ветер коварно менялся, бил то в лицо, то в спину, то с боков. Я то проваливалась в яму, то подскакивала на воздушных «кочках». Рей не висел на месте, он кружил, пролетал подо мной, нависал сверху, выписывал замысловатые петли.
— Полет это прежде всего, желание и вера, запомни! Разуверишься, расхочешь летать, разлюбишь небо — и тебе в него не подняться никогда, будь ты хоть трижды птица. Держи крылья! И ляг на воздух, как на ладонь, доверься ему.
Зря Рей это сказал. От его слов я тут же вспомнила, что крылья ненастоящие — и они начали тускнеть и просвечивать.
— Держи, кому говорю! — рявкнул брат, в очередной раз пролетая снизу. — Упадешь!
Я изо всех сил постаралась думать о крыльях. О том, какие они сильные и плотные. Меня болтало из стороны в сторону, мышцы сводило судорогой от холода и боли. Но брат не собирался меня ловить. Хочешь не хочешь — надо лететь. Хотя бы не упасть. Приземлиться сама я тоже не смогу. По щекам бежали слезы, их тут же срывало ветром. Хотелось умереть.
— Не махай беспорядочно, — порыв ветра от его мощных крыльев сбил на сторону мои и без того спутанные волосы. — Расслабь плечи. Все четыре. Держись крыльями за воздух. Лети со мной и за мной.
У меня темнело в глазах, я мысленно проклинала собственную глупость. Но подчинилась, повторяя все движения брата. Мы не улетели далеко от горы, внизу все еще простирался ее западный зеленый склон, почти самое подножие. Домики размером с коробок для благовоний, люди и кхаэли величиной с муравья. Следовать за Реем и впрямь оказалось намного легче, как будто по проложенному коридору. Но я так устала…
Ни руки, ни ноги меня уже не слушались. Дыхание застряло в горле острым растопырившимся ежом. Крылья последний раз слабо дернулись и начали пропадать. Я камнем полетела к земле.
Брат только того и ждал. Поднырнул снизу, подхватил на руки — и ринулся к замку. Лишь ветер жалобно засвистел ему вслед. Я уже того бешеного полета не помнила.
Потом взволнованные родители долго отчитывали нас обоих. Меня — за то, что посмела подвергать себя глупой опасности, Рея — за то, что не сгреб да не притащил домой сразу. Брат на это невозмутимо отвечал:
— Один раз попробовала, больше не станет. Научится рассчитывать силы и поймет, что на любое хотение нужно сначала умения набраться. Я бы и за шиворот телекинезом поймал, если надо.
Надо сказать, урок пошел впрок. Три дня после злополучного полета я не могла с кровать даже сползти, не то что встать. Кусок в горло не лез вовсе. Любимый братик, заходя ко мне в спальню сразу после отца с матерью, вместо вечерних сказок начинал скучным и нудным голосом читать одну и ту же нотацию о том, как вредны бывают сиюминутные желания и как хорошо было бы, если б я научилась соизмерять их с умениями.
Сейчас я была бы рада тем нотациям. Гребень сгладился, крыльями с тех пор я больше не баловалась. Но детское чувство родства душ никуда не ушло.
Возможно ли убить собственную душу?..
— Рысь! Рыся! — это Рино тряхнул меня за плечо, вытаскивая из воспоминаний.
— А? Что?.. — я тряхнула головой, не сразу сообразив, чего он от меня хочет. — Куда?
— Чего-чего, — водяник больно дернул меня за ухо, чтобы окончательно перестала считать ворон. — Ты с нами идешь? За братом?
Я фыркнула, стараясь не обращать внимания на еле слышное Даэнново ворчание из угла.
— И ты еще спрашиваешь? Конечно иду!
Как-то слишком тяжело вздохнула мать. Но я и это пропустила мимо ушей, скатившись со спинки кресла на пол. Совершенно не по-княжески кувыркнувшись, я оказалась подле ног Волка и замерла там, пытаясь грозно сверкать на всех глазами. Получалось плохо, потому что на старших мои сверкания впечатления не производили. Лица у всех были каменно-непроницаемые и злые. Ваэрден уронил мне на плечо тяжелую лапу и стиснул так, что я ойкнула.
«Одну не пущу», — мысленно пригрозил он.
Я вздохнула и промолчала. Ну не перечить же ему?
Я распласталась по спине грельвицы, стиснув упряжной ремень так, что побелели костяшки пальцев. За спиной хлопал на ветру меховой плащ, стягивал завязками горло. Впереди меня и по бокам так же прижимались к спинам своих животных старшие Хранители. Грельвы неслись по раскисшей зимней дороге, разбрасывая из-под лап комья смешанной со снегом грязи. Зима в последние дни сделалась вовсе отвратительной, мокрой, слякотной и совсем не морозной. Чтобы мертвякам сподручнее бродить было что ли? Низкое серое небо равнодушно роняло мокрую морось, не то снег, не то дождь. Где-то над головами со скорбными завываниями носился вокруг Яноса-эрхе невидимый Юдар, ему с моего плеча тоненьким писком вторил Фирре. Акуис, Дух Воды, длинной водянистой змеей стелился рядом с грельвом Рино. Хэйя, Земля, с гулкими перекатами двигалась где-то под нами, следуя за дядькой Димом. Впереди, подле отца и Волка, скакала Изара. Маленькая хрупкая кхаэлья с почти черной гривой спутанных от скачки волос направляла своего зверя туда, куда указывал кристалл с браслета. Камень злобно горел багрянцем.
Мы приближались к городку, в котором обосновался Рей. С нами не было только мамы и магистра Малефора — несподручно да и несолидно Старцу-Времени и степенной владычице на спине бешено скачущей зверюги пластаться. Они поджидали нас на месте. Мы добирались своими ногами, опасаясь спугнуть «добычу» слишком сильным выбросом Силы от крупного портала.
Его последнее логово и без амулета Духа узнавалось легко — по смраду и трупам. Городишко был маленький, больше походил на деревню. Почему-то напрочь отсутствовали стены — хотя, в нынешние неспокойные времена даже самая захудалая деревенька пряталась за частоколом. Уже виднелись первые дома, больше похожие на пустые скорлупки раковин, чем на людское жилище. Выбитые окна, сорванные кровли, торчащие балки…