Колесо тьмы
Шрифт:
Направляясь к оставленной тележке, Констанс задержалась у подножия лестницы. Оттуда, сверху, донесся какой-то звук, слабый, но отчетливый. Она замерла, прислушиваясь. Звук послышался снова: приглушенный храп, исходящий из открытой двери спальни на верхнем уровне.
Итак, кто-то все же находился в апартаментах. Вероятнее всего, личная горничная Блэкберна. Это осложняло дело.
Ухватив тележку за ручку, Констанс повезла ее через прихожую, стараясь, чтобы щетка и швабра не гремели о кронштейны, остановила посреди гостиной и быстро прошлась по кругу, опорожняя корзинки и пепельницы в мешок на тележке.
Вернувшись в гостиную, Констанс остановилась, обдумывая дальнейшее. Она не отважилась отправиться наверх за прочим мусором — это разбудило бы горничную и спровоцировало неприятную сцену. Самую важную информацию она уже получила — местонахождение и размер сейфа Блэкберна и беглую опись коллекции. Пожалуй, пора уходить.
Но пока она медлила в нерешительности, ей в глаза бросилась любопытная деталь. Притом что поверхности столов и предметов искусства были без единого пятнышка и блестели, а корзины почти не содержали мусора, на полу обнаружилось довольно много пыли, особенно у декоративных накладок красного дерева вдоль стен. Получалось, что усердие личной горничной Блэкберна не распространялось на чистку пылесосом. Констанс опустилась на колени и провела пальцем вдоль плинтуса. Не-ет, это даже не пыль, а мелкие опилки.
Она посмотрела на пылесос в тележке. Если его включить, горничная непременно проснется. Ну так будь что будет. Констанс сняла пылесос с крючка, вытащила старый мешок и вставила свежий. Подойдя к ближайшей стене, опустилась на колени, включила пылесос и несколько раз быстро провела щеткой вдоль стены.
Почти тотчас наверху послышался звук шагов.
— Эй, — раздался сонный женский голос. — Кто там?
Притворяясь, что не слышит из-за шума, Констанс перешла в центр комнаты, опустилась на колени и несколько раз прошлась по лепным украшениям, затем — по ковру в прихожей, стараясь собрать образцы волос и кожи.
Через минуту вновь прозвучал тот же голос, на сей раз гораздо громче:
— Эй! Что вы тут делаете?
Констанс выпрямилась, выключила пылесос и обернулась. На верхней ступеньке лестницы стояла приземистая, похожая на дыню женщина лет тридцати, с красным лицом, в одном лишь махровом полотенце, которое прижимала к себе жирной рукой.
— Что вы тут делаете? — снова требовательно спросила личная горничная миллиардера.
Констанс сделала реверанс.
— Извините, что разбудила вас, мэм, — подпустила она в речь немецкий акцент. — С горничной, которая раньше убирала эти покои, произошел несчастный случай. Мне передали ее обязанности.
— Уже за полночь!
— Извините, мэм, но мне велели прибрать, пока в номере никого нет.
— Мистер Блэкберн дал особые распоряжения, чтобы в этом номере больше не убирались!
В этот момент снаружи послышался шум — звук вставляемой в паз карточки-пропуска и щелканье замка. Горничная беззвучно охнула, залилась краской и бросилась в свою комнату. Через секунду входная дверь отворилась, и вошел Блэкберн с кипой газет под мышкой.
Констанс взирала на него, неподвижная, с пылесосом в руке.
Скотт остановился и внимательно посмотрел на нее. Затем хладнокровно
— Кто вы? — спросил он, не оборачиваясь.
— Прошу прощения, сэр, я ваша горничная.
— Горничная?
— Ваша новая горничная. Хуанита, девушка, которая раньше убирала ваш номер, с ней случилось несчастье. Теперь меня поставили.
Блэкберн резко обернулся и впился в нее прищуренным взглядом. Слова замерли у Констанс на устах. Нечто в выражении его лица, в глазах потрясло — пугающая целеустремленность, твердая и холодная как сталь, и одновременно что-то вроде страха или, быть может, безумия.
Девушка попробовала еще раз объяснить:
— Извините за поздний час. Я убираю не только ее каюты, но и свои тоже, и трудно бывает подобрать время. Думала, что в номере никого нет, а иначе я бы никогда не…
Внезапно Блэкберн выбросил вперед руку, схватил Констанс за запястье и, жестко стиснув, рванул на себя. Она чуть не вскрикнула от боли.
— Вздор, — произнес он низким, угрожающим голосом, почти вплотную приблизив свое лицо к ее. — Я только сегодня вечером дал четкие указания, чтобы никто не убирал мои покои, кроме моей личной служанки. — И сильнее сжал руку Констанс.
Констанс вскрикнула от боли.
— Пожалуйста, сэр. Мне никто ничего не сказал. Если вы не желаете, чтобы ваши комнаты убирали, я уйду.
Блэкберн смотрел в упор, так что девушке пришлось отвести взор. Констанс показалось, что сейчас грубиян сломает ей запястье. Но тут миллиардер грубо оттолкнул ее. Она упала, выпавший из руки пылесос застучал по ковру.
— Вон отсюда! — прорычал хозяин номера.
Констанс поднялась на ноги, одновременно подхватывая с пола пылесос и оправляя фартук. Повесила пылесос на крючок тележки и торопливо покатила ее к выходу. Отперла входную дверь, вытолкнула вперед тележку и выскочила в коридор. Уходя, бросила последний хмурый взгляд на человека, который, поднимаясь по лестнице, громогласно распекал свою горничную, впустившую в номер постороннего человека.
Глава 31
На полированном столе в обеденной зоне тюдоровских покоев царил полный хаос. Из большого пластикового пакета был высыпан мусор: смятая бумага, скомканные бумажные носовые платки, сигарный пепел. Стиснув руки за спиной, Пендергаст кружил у стола, точно тигр вокруг добычи, то и дело наклоняясь, чтобы поближе рассмотреть какой-нибудь предмет, но ни до чего не дотрагиваясь. Констанс наблюдала за ним, сидя рядом, на диване. Теперь девушка была одета в одно из изящных вечерних платьев, приобретенных на борту судна.
— И, говоришь, он швырнул тебя наземь? — пробормотал Пендергаст через плечо.
— Да.
— Неотесанный негодяй. — Он еще раз обошел стол, затем остановился и посмотрел на спутницу: — Это все?
— Я не смогла обработать верхний уровень триплекса в присутствии горничной. Извини, Алоизий.
— Тебе не за что извиняться. Так или иначе, это была просто дополнительная мера, на всякий случай; идея, пришедшая в последний момент. Главное, что мы сейчас знаем размеры и местоположение сейфа. И ты дала мне превосходное описание коллекции. Как жаль, что среди всех этих предметов, по-видимому, нет Агозиена!