"Колхоз: Назад в СССР". Компиляция. Книги 1-9

Барчук Павел

Заметила Виктора, который несся по огороду, перепрыгивая вёдра и сельскохозяйственный инвентарь, хмыкнула себе под нос. Особо ее порадовал вид ремня в дядькиной руке. Он крутил им, словно ковбой лассо.

Ну, хоть не с вилами. Переросток, если честно, предполагал именно такой исход нашего возвращения от участкового. Было вполне понятно, родственникам уже все донесли. В красках и деталях. Пока шли к дому, братец подробно описал мне, куда и какой стороной нам эти вилы воткнут.

Дядька гнался… однако мы с Андрюхой были быстрее. Успели смыться к пруду и забраться на дуб, который стоял рядом с баней. Виктор пытался выманить нас. Упрямый. Не сдавался до последнего. Так понимаю, терпение закончилось.

Сначала пугал

угрозами, потом давил шантажом, затем соблазнял обещаниями. Клялся, будто ничего не сделает, чисто поговорим. Ага. Нашел лохов. Причем, если я в какой-то момент поверил его искренности и хотел слезть, то Андрюха нет. У него опыт явно побольше. Братец ухватил меня за шиворот, удерживая на ветке, а дядьке крикнул, что мы полностью осознаем свое вину, согласны с определениями «дебилы», «безголовые придурки» и «в кого вы, сволочи, пошли», но вниз спустимся, когда он уберет ремень. А ещё лучше, для надёжности, в понедельник. Когда Виктор уйдет на работу.

Потом дядька, вроде, отошёл. И морально, и физически. Но недалеко. Ещё почти час из зарослей камыша вел переговоры. Это была очередная тактика. Притаился, ожидая необдуманных действий с нашей стороны. Как назло, в субботу ему не надо было вообще никуда. То есть времени — предостаточно.

Спасение появилось в лице Насти. Я уже, если честно, представлял, как мы с братцем останемся ночевать на этом дереве. Голодные. Измученные. Слишком уж Виктор был злой.

Тетка пришла в хорошем настроении и со смехом припомнила мужу пару историй про того самого знаменитого деда, который испортил якобы нам породу.

— Забыл, как дед Вовка с женой познакомился? Это ж история у вас вместо наследства передается. Брось ремень! Иди, давай, сюда. Хватит в кустах прятаться. Парням завтракать пора.

— Завтракать?! — Гаркнул дядька из камыша, распугав уток, которые чинно-благородно плыли вдоль берега, и двух рыбаков, которые за километр от нас все равно с опаской косились на все происходящее.

Деревенские вообще теперь вздрагивали и тайком крестились, если громкие крики доносились со стороны нашего дома, справедливо предполагая, у Щербаковых на генетическом уровне природная тяга к авантюризму. Причем, тяга у Щербаковых, а расплачивается все село. Странная закономерность.

— Да, завтракать. Ты же не собираешься ждать, пока они, как жёлуди посыпятся. — Тетка была спокойна. С мужем говорила тихим, равномерным голосом. В одном ритме.

— Мам, так а что с дедом-то? Интересно… — Андрюха высунул физиономию из листвы.

— Деда уже нет. С него спроса никакого. — Снова донеслось из камыша. — А ты — есть. И раз я тебя в детстве не научил ничему, то придется сейчас наверстывать. И Жорика заодно…

Вот это «заодно» меня сильно волновало. Я совсем не хотел, чтоб дядька что-то со мной наверстывал. Особенно, когда в его руке разные посторонние предметы.

— Дед… Дед с бабкой Юлей вашей познакомился оригинально. Хотя, для вас это вообще нормально. Времена то были… Не во всем благополучные. Работал Владимир Викторович на скотобойне. Сёстры у него имелись и родители. Большая семья, значит. Ну, он под шумок, однажды прихватил телячье вымя. Кусок мяса не возьмёшь. Сразу заметят. А тут, вроде, есть шанс всех накормить. Получить в то время за такую выходку можно было по-серьезному. Чтоб не поймали, спрятал его себе в штаны, такие спецовые с пуговичками. Так вот… Возвращался дед Вовка домой с хорошим куском в штанах… А работал в райцентре. Уже в автобус сел и не заметил, что одна пуговичка расстегнулась, телячий сосок вывалился из ширинки. Бабка ваша тоже ехала в том автобусе. Сидела напротив. Ясное дело, заметила это… м-м-м-м… вялое болтание у него между ног. Прости Господи… Но она, как порядочная, стала деду глазами показывать, чтоб ширинку застегнул. Люди же вокруг. Неприлично. Дед Вова со смущением поспешил этот сосок обратно запихнуть. Испугался, сдаст его сейчас

девчонка. А девчонке совсем другое померещилось. Пока он теребил свою ширинку, пуговицы, как назло, не хотели застёгиваться, у него вываливается второй срок. У бабки вашей глаза уже итак на лоб вылезли, а тут — вообще черти что. Она сидит, рот открыла, явно девке не хватает воздуха. Мотыляются у парня между ног два… ну, вы поняли. А дед то не поймет, в чем дело. Второй сосок ещё не видит. Думает, странная какая-то девица. Больная, наверное. Бабка Юля принялась махать руками в сторону деда. Намекала. Слов у нее больше не было. Он в этот момент сообразил, вся эта страсть обратно лезть не хочет, а наоборот, того и гляди, вообще вывалится наружу. Ну, не стал мучиться и со словами: «Да чтоб они провалились!», вынул складной ножичек, а потом отчирикал соски. Пряча их в карман, он, с довольным видом посмотрел на бабку Юлю и добавил: «У меня еще есть!» Но она этого уже не услышала, потому что, закатив глаза, с грохотом рухнула посреди автобуса…Прям, как сидела, так в бок и завалилась. Так вот… в чем смысл?

Тетка задрала голову и посмотрела на нас с Андрюхой.

— Смысл в том, что драть их надо обоих! — Снова крикнул дядька из камыша. Садист какой-то, честное слово.

— Нет. Смысл в том, что из любой ситуации надо выйти достойно. Дед Вовка свою будущую супругу на руки подхватил и из автобуса на улицу вынес. А про «драть»… Точно вы в деда пошли. Все, причем. Слышишь, Вить? Все, говорю, пошли в него. Щербаковы, что с вас взять… Меня вон мамка тоже за Виктора сначала не хотела отдавать. Говорила, род с придурью.

Короче, благодаря дипломатическим способностям Насти, перемирие было достигнуто. Дядька выбрался из камышей уже с ремнем, который был на месте, где ему и положено.

Мы, конечно, старались искупить вину. Искренне. Ясное дело, две ночи подряд устраивали то корриду, то коллективную драку. Вина есть, это точно.

К тому же, участковый, например, вообще решил, самый лучший вариант наказания — отправить нас на исправительные работы всех вместе. Типа, это уберет недопонимание и сгладит острые углы. Ещё один, блин, Макаренко. Просто не село, а скопище самородков педагогики. Поэтому я, Андрюха, Матвей Егорыч и Федька с понедельника занялись ремонтом школы к новому учебному году. Хоть Борьку к нам не приставил. На том спасибо.

Девки из-за репетиции приходили, как обычно, в школьный сад. Это было, кстати, очень удобно. Пока мы с Андрюхой отлучались на два часа, чтоб тренировать будущую команду чирлидерш, дед Мотя следил за Федором. Иначе Отелло поперся бы подсматривать. Его аж передергивало от мысли, что я там в саду рядом с Наташкой. Потом, закончив подготовку к игре, я и Переросток снова возвращались в здание, продолжали приводить в норму учебные кабинеты.

Что интересно, между Федькой и Наташкой явно случилась ссора. Я так понимаю, все же вопрос ночного присутствия Отелло в доме Лидочки стал камнем преткновения. Потому как официальная версия о коллективных математических расчетах, которые никак не могли потерпеть до утра, не выдерживала никакой критики. А Наташка, хоть и психованная, с заворотами, но далеко не дура. Заподозрила своего ненаглядного в неверности. По крайней мере, когда девки приходили на тренировку, Федька смотрел на нее грустным, собачьим взглядом, но она даже не говорила ему «привет».

В мою сторону чирлидерши вообще косились с восхищением. Потому что репутация — мощная сила. А у меня она была… мандец, насколько испорченная. Одних баб — со счету можно сбиться.

Вот если собрать всех в кучу. Для начала — Клавдия, которую я, типа, очень любил. Настолько, что готов устроить засаду в ее курятнике. Я же псих. Что мне среди Клавкиных курей не потусоваться? Кто-то серенады поет под окнами, кто-то платочек с ароматом любимой ворует. А меня медом не корми, дай почувствовать себя счастливым среди любимых кур любимой женщины.