"Колхоз: Назад в СССР". Компиляция. Книги 1-9
Шрифт:
Я подошел к Мухтару и потрепал его по башке.
— Ну, здорова, кореш. Сто лет не виделись.
Пес тут же принялся нарезать рядом с мной круги. Наверное, звал играть. Он то плюхался на пузо, то снова вскакивал и метался туда-сюда.
— – Прости, дружище. Сегодня никак не могу. Честное слово. Но очень рад тебя видеть.
Мухтар застыл, наклонив голову набок. Он смотрел так, будто понимает каждое мое слово.
— Ох, ни хрена себе! — Раздался сзади голос Соколова. — Это что, блин, за монстр?
Председательский пес на
— Хватит развлекаться. Идем. — Соколов бочком двинулся к выходу со двора. — Обосраться можно, какой телок.
— Скажи спасибо, что в моей компании идешь. А то хрен бы ты со двора шагу сделал.
Я еще пару раз потрепал пса по загривку, а потом направился к воротам. Ментёнок прав. Надо валить, пока нас тут не зажопили.
Мы выскочили со двора и сразу нырнули в кусты, которые росли рядом с палисадником. Вдвоем. И вот тут я напрягся. Какого хрена вдвоём. Где Семен?!
— Ты куда Сеньку дел? — Повернулся я к Соколову. Ну, как повернулся…раскорячился в полоборота. Мы просто сидели, в зарослях и совершать полноценные действия было сложно.
— Охренеть…– Стас возмущенно вскинулся. — Почему я? Твой брат, между прочим. Он сзади шел. И как тебе можно доверять ребенка?
— Вот именно, сзади. Сзади тебя! Какого хера?
Короче, пререкаться можно было сколько угодно, но факт оставался фактом. Семен исчез. Не вообще, как явление, конечно, но со двора Николаича Младшенький выходить не собирался.
— Твою мать…– Выругался я и начал выбираться из кустов, чтоб отправиться на поиски этого малолетнего идиота.
Нельзя его бросать. Он нам все дело завалит на корню. Всю секретность и конспирацию пустит псу под хвост.
Однако, не успел высунуть башку, как совсем недалеко послышались до боли знакомые голоса.
— Так… Значит, смотрите. Возле двери должна располагаться ручка. У нас это будет педаль с шестеренкой от велосипеда. От неё пойдет цепь к колесу, которое должно наматывать на себя верёвку. Эта верёвка, в свою очередь, должна идти к другому колесу, к которому мы прикрепим ведро с кормом. Крутишь педаль, цепь приводит в движение колесо, на которое наматывается верёвка, а ведро на колесе поворачивается и, наклонившись до нужного уровня, высыпает корм в специальный желоб или трубу. Корм по желобу или трубе сыпется вниз, в кормушку для кур. Покормил — покрутил педаль назад, и все довольны. В дальнейшем, я думаю, оснастить такими кормушками всех животных в хлеве. А если чуть доработать схему, то педали можно прикрепить прямо возле кровати.
Голос принадлежал Федьке. Тому самому, с которым Наташка мутила до знакомства со мной. Моему конкуренту и практически врагу. Причем, то, что он говорил, было настолько неожиданно слышать именно от него, что я даже осторожно, одним глазом, попытался из кустов рассмотреть, не глючит ли меня. Просто в моей памяти Федька остался немного
— Возле какой кровати? — Испуганно поинтересовался председатель. А вторым, само собой, в этом диалоге был он. Николаич так офанарел от Федькиного предложения, что даже остановился, уставившись на Федора круглыми глазами. Наверное, переваривал услышанное. Я и сам, честно говоря, попытался представить, как Наташкин отец, лежа на кровати, крутит педали, которые подают в хлев жратву скотине. Вышла удивительная херня, а не фантазия.
— Да возле Вашей. Какой же еще? Не к соседям же подводить. Да и не согласятся они. А так…Представьте. Проснулись утром. Покрутили педаль для куриц, затем для коровы, далее для всех остальных, и вставать не надо. Можно дальше спать.
Федька совершенно невозмутимо, с абсолютно серьезным лицом, высказал Николаевичу основной довод в пользу своей идеи, а потом уставился на председателя, наверное, ожидая поощрения.
— Слушай… — Николай Николаич снял матерчатую кепку, почесал затылок, а потом натянул ее обратно. — Вот сейчас прямо это у меня… как его… едрить твою налево…Дежавю! Вот! Дежавю у меня сейчас. Я уже как-то слышал очень гениальные идеи от одного товарища. Правда, тот хоть городской был. Там все понятно. Дурак дураком сам и с Матвеем спелся. Но ты-ты, Федор…
Видимо, речь шла обо мне.
— Прямо будто Милославский вернулся. Честное слово. — Закончил Николаич свою речь и снова пошел к воротам.
Не «видимо». Точно обо мне. Ну, блин… Дурак дураком, значит…
Федька, тяжело вздохнув, двинулся следом за Наташкиным отцом. Он бубнил в спину Николаичу, что на самом деле, механическая кормушка это — отличная идея. Надо просто правильно на нее посмотреть. А вообще, механическая кормушка сильно облегчит жизнь всем. Особенно скотине. Тут я немного потерял логическую нить в размышлениях Федора, ибо никак не мог понять, с хрена-то курам стало не все равно, как их кормят.
— Федя! Облегчит жизнь знаешь что? Когда ты прекратишь ерундой всякой заниматься и снова вернешься к колхозной работе. К нормальной колхозной работе. Как раньше. Не только телом, но и разумом. А то я бояться начинаю твоих придумок. Честное слово. Хоть не пускай тебя к хозяйству.
Председатель открыл калитку и исчез во дворе. Федька, соответственно тоже.
— Ну, блин, Семен… — Я почти с ненавистью смотрел на ворота председательского дома. Хотя, уж они точно ни в чем не виноваты.
Обратно идти теперь как? Это можно просто сразу, не стесняясь, явиться открыто, чтоб поздороваться. Потому как и Николаич, и внезапно прозревший Федор, явно остановились возле порога. Уходить не собирались. Я слышал приглушенный бубнеж обоих мужчин.
— Что такое? — Громким шепотом спросил за моей спиной Соколов.
— Что такое?! Мой младший, дебильный братец остался там. — Я ткнул пальцем в сторону двора Николаича. — Даже предположить не берусь, что его задержало. Хотя…Почему же не берусь…