Колибри
Шрифт:
До конца того лета эта веревочка была их секретом. На самом деле Марко сразу рассказал обо всем Марине, взяв с нее обещание ничего не говорить малышке, поскольку та просила никому не рассказывать. Марина тем августом старалась не ходить за спиной дочурки – ни дома, ни в саду, ни на пляже, – однако без больших успехов, поскольку вспоминала об этом, когда было уже поздно. В этих случаях она наблюдала, как малышка обходит ее спереди в противоположном направлении, чтобы бережно и аккуратно выпутать ее из трудной ситуации, – и умилялась. Потом наблюдала за непосвященными бабушкой и дедушкой, которые всегда проходили за спиной ребенка как будто нарочно, и за малышкой, точно так же обходившей их в обратном направлении с той же тщательностью и аккуратностью, и вновь умилялась. Потом наблюдала за только что установившимися отношениями между дочерью и отцом, восхищаясь его инстинктивным умением не проходить никогда – что правда, то правда, – никогда у нее за спиной, и опять умилялась. Марко смотрел, как она умиляется, и умилялся тоже. Для обоих это было лето полного умиления. Обеспокоиться не пришло в голову ни одному.
С сентября девочка должна была пойти в детский сад, Марко воспользовался случаем и убедил ее в необходимости рассказать о веревочке маме. Адель повторила ей на кухне то же самое, о чем пару месяцев назад рассказала ему. Марина опять умилилась. Она тоже задала дочурке пару вопросов, но это были не такие вопросы, которые задавал ей папа, – более практичные и не столь романтичные – и поэтому более трудные для ребенка: когда она заметила у себя веревочку? Из чего веревочка сделана? Могла ли она порваться? Из путаных объяснений дочери Марко и Марина поняли, что мысль о веревочке за спиной пришла ей в голову, когда они вместе с ней смотрели по телевизору соревнования
26
Имеется в виду Джованна Триллини – итальянская рапиристка, выигравшая рекордное число золотых олимпийских медалей (четыре) в личном и командном первенстве, девятикратная чемпионка мира. Первую золотую медаль выиграла на Олимпийских играх в Барселоне в 1992 г.
Велели дочке не говорить об этом воспитательницам в детском саду, во всяком случае, если ничего не случится. Ничего и не случилось. Детский сад был маленький, помещался в обычной квартире в проезде Кьярини, вблизи пирамиды Цестия, где можно было сколько угодно простоять у стены, не привлекая к себе внимания. Проблемы Адели были такие же, как и у всех детишек, – расставание с родителями, адаптация, новые привычки. Веревочки никто не заметил. Впрочем, Адель вела себя очень спокойно, когда кто-то проходил у нее за спиной: освобождая этого человека, взрослого или ребенка, она обходила его в обратную сторону так осторожно, что никто ничего не замечал. А дома папа и мама играли с ней в веревочку. Марко перепрыгивал через нее как через скакалку либо запутывался и падал. Марина развешивала на ней свежевыстиранное белье. В течение всего того года – он оказался счастливым – родители ничуть не беспокоились. И в следующем году все шло как по маслу, не считая одного случая, когда детский сад выехал на экскурсию в Маккарезе [27] , на сельскохозяйственную ферму, и Адель отказалась выходить из автобуса. Обычно она не испытывала проблем на открытом воздухе, как-то умела справляться со своей веревочкой, но тут заупрямилась, и одной из двух воспитательниц пришлось на время экскурсии остаться с ней в автобусе. Когда Марина приехала забрать дочь и ей сообщили о произошедшем, она сразу же поняла причину того, что воспитательницы называли капризом, но тогда она очень спешила и не сочла уместным рассказывать им историю про веревочку. В машине она все же спросила у дочери, было ли ее решение не выходить из автобуса связано с веревочкой, и девочка ответила, что да: в том месте было много животных, а с веревочкой и с животными очень опасно. Все это она пояснила крайне спокойно и рассудительно, что свидетельствовало о ее осторожности, и Марина в очередной раз умилилась. Вечером она рассказала об этом Марко, и он тоже умилился. Родители стали играть с ней в веревочку. Причин для беспокойства не было.
27
Городок в сельской местности, расположенной в области Лацио, вблизи Фьюмичино.
Поменяли квартиру, а после летних каникул и детский садик. Он был расположен не близко, а как раз наоборот – за районом Тор-Маранча на улице Тор-Карбоне, между Аппиевой и Ардеатинской дорогами, практически в деревне, но был намного лучше и красивей, воздух чище, размещался в бывшей вилле Анны Маньяни – так, во всяком случае, считала Марина. По мнению Марко, это бессмысленно осложняло их жизнь (вечно нужно было что-то менять, улучшать, расширяться, непрерывно расти), новый детский сад находился у черта на куличках, воздух все равно вонючий, и стоило это гораздо дороже. Возобладало мнение Марины, поскольку она бралась отвозить девочку в детский садик и привозить обратно ежедневно, – и это была первая серьезная трещина в их отношениях, кровоточащая рана на гладкой, ничем еще не поврежденной поверхности их брака, ибо понятно, что возить ее ежедневно Марина как раз и не могла, поэтому Марко приходилось проводить три четверти часа в безумных пробках, чтобы отвезти ребенка в садик или привезти обратно, отсюда разногласия и взаимные упреки: она инкриминировала Марко, что тот не уделяет внимания дому и нисколько ей не помогает, а он – что она не соблюдает условия их договора. В придачу в новом детском саду немедленно вскрылась проблема Адели. Девочка не захотела туда ходить. Когда за ней приезжали, она стояла одна-одинешенька в углу и горько рыдала. Марко интерпретировал это как доказательство того, что он был прав, менять садик было ошибкой, ребенок страдал из-за отрыва от прежней среды, из-за отсутствия знакомых воспитательниц, подружек и так далее, но Марина при нем спросила у девочки, правда ли, что ей так плохо в детском садике из-за веревочки, и дочь ответила «да», но ничего больше не добавила. Не успели они записаться на прием к директрисе, как та сама вызвала их на беседу. Не дав возможности директрисе объяснить им причину приглашения, они сами рассказали ей о веревочке. Директриса пришла в негодование. Она была возмущена, что от нее скрыли столь серьезную проблему, а когда Марко и Марина попытались ее заверить, что все это лишь какая-то ерунда, тем самым доказав, насколько халатно и безответственно в течение двух лет они относились к серьезной проблеме, она задала им хорошую головомойку. Директриса заявила, что речь идет о болезни, о более чем очевидном расстройстве восприятия галлюцинаторно-бредовой этиологии, которую надо лечить, а не пестовать, как делали они. Она дипломированный специалист в области детской психологии, сказала она, и знает, что говорит. Директриса назвала безголовым родителям имя специалиста, с которым нужно связаться, и как можно быстрее. Так в жизни дочери Марко Карреры впервые появился психотерапевт, доктор Ночетти. Это был своего рода мужчина-ребенок неопределенного возраста, с понурыми старческими плечами и седыми, пепельными, слабыми и редкими волосами, с живыми глазами ребенка и на удивление гладкой кожей. У него на шее висели очки на тесемке, которыми он не пользовался. И хотя было ясно, что перед ними человек с высоким уровнем интеллекта, в его способе рассуждения Марко не улавливал ничего общего с собственным: казалось, будто доктор жил в другом мире, читал исключительно те книги, о которых Марко никогда не слышал, смотрел фильмы, которые Марко никогда не видел, слушал музыку, которую Марко никогда слышал, и наоборот. При таких условиях не представлялось возможным установить с ним какие-либо иные отношения, кроме тех, которые устанавливались сами по себе, и это облегчало дело. Конечно, при полном неприятии психотерапевтов, характерном для Марко, чтобы доверить этому человеку дочурку, Марко пришлось приложить немало усилий. Прежде всего потребовалось поверить директрисе сада, которая направила их сюда, дипломам и аттестатам, развешенным на стене кабинета доктора Ночетти, расположенного на улице Колли-делла-Фарнезина (спрашивается, как туда добраться на машине), и главное, поверить в интуицию Марины, которая сразу же заявила, что совершенно уверена в этом до крайности странном человеке. Но когда Марко приложил усилия и поверил, ситуация упростилась: они стали возить Адель на сеансы в его кабинет два раза в неделю (Марина почти всегда, Марко почти никогда), и чувство, которое они испытали перед директрисой детского сада – стыд за собственную глупость и безответственность, – стало понемногу исчезать.
Тем не менее в первые месяцы Адель не изменила своего отношения к садику, и поездка туда по утрам была настоящей трагедией; но девочка с большим удовольствием ездила два раза в неделю на сеансы с магом Манфротто – так доктор Ночетти велел называть себя своим маленьким пациентам (вот тоже: что это за имя? Где он его выкопал?); и когда дома с величайшими предосторожностями ее спрашивали, чем они занимаются с магом Манфротто, запершись в кабинете на целые пятьдесят минут, Адель, не задумываясь, отвечала: «Играем». Больше она ничего не добавляла и не уточняла, в какие именно игры они играют. Незадолго до Рождества Марко и Марину попросили зайти в кабинет на улице Колли-делла-Фарнезина – обоих, было подчеркнуто, и без ребенка. Отметая полностью теорию фехтования на Олимпийских играх и не давая объяснений, на чем построено его собственное заключение, доктор Ночетти проинформировал их, что, по его мнению, эта веревочка привязывала Адель не к стенкам, как она сама говорила, а к папе: она создала особую тесную связь с отцом, вероятно, в силу того, что боялась его лишиться.
Хоть и неожиданно, но эта интерпретация веревочки Адели показалась им обоим довольно здравой, и вместо того, чтобы возразить или попросить объяснить подробнее, Марко и Марина задали доктору одновременно один и тот
Итак, они действительно устроили революцию в своей жизни. Марко смирился и два раза в день проводил по три четверти часа в машине, добираясь до улицы Тор-Карбоне – без стенаний, поскольку речь шла о пользе Адели, – и занимался теми ее делами, которыми до сих пор занималась мать. Он стал проводить больше времени дома, решительно сократил количество своих хобби (фотография, теннис, покер), а также пересмотрел свое рабочее расписание специалиста-офтальмолога, отказавшись от научных симпозиумов и конференций и от нескольких лестных предложений, но, к своему удивлению, не воспринял это как жертву, а напротив, почувствовал, что живет гораздо лучше, чем прежде. В жизни Марины, лишившейся всех этих мелких забот и проблем, наоборот, разверзлась глубокая пропасть, и стоит заметить, что к этой революции она была подготовлена меньше, поскольку впервые в жизни у нее появилась бездна свободного времени, а свободное время – коварная вещь для таких, как она, людей неустойчивых. И это, безусловно, предопределило вторую трещину в их отношениях, ибо истина, что праздные руки (если слегка переврать народную поговорку) – пособники дьявола, во всяком случае, для этой истории как нельзя справедлива. Но пагубные последствия для их союза проявятся еще не скоро: пока нас интересует то, что случилось с веревочкой Адели, а случилось с ней то, что она исчезла.
Случилось то, что, перейдя от роли родителя, возвращающегося домой около восьми вечера, к роли того, кто постоянно занимается девочкой, то есть того, кто участвует в автомобильных родео, чтобы отвезти ее в сад, к магу Манфротто, к педиатру и так далее, того, кто покупает ей одежду, моет в ванне и готовит еду, Марко понял, что обладает решающим словом в выборе ее занятий. Он решил, например, отдать ее на следующий год в первый класс обычной школы, находящейся по соседству с домом, школы имени Витторино да Фельтре, расположенной на одноименной улице в квартале Монти, и Марина была вынуждена согласиться с его решением, несмотря на то что ей это не нравилось (она выступала за частную школу), точно так же как Марко в свое время был вынужден согласиться на детский сад в конце Ардеатинской дороги, несмотря на то что сначала возражал жене. Уход за ребенком гарантировал власть – это главное открытие, и, находясь при исполнении своих обязанностей, Марко Каррера окончательно прозрел, когда решил записать ребенка в секцию фехтования. Подумал и сделал это одним январским коротким и мутно-молочным днем: пробное занятие, и вперед, без предварительных обсуждений с женой: записал дочь в секцию фехтования и стал возить два раза в неделю на тренировки, поставив Марину перед свершившимся фактом. Впрочем, что в этом плохого? Даже если бы его мысль оказалась ошибочной, что плохого в том, что девочка немного займется спортом? Но решение оказалось правильным, оно сработало, и веревочка почти сразу исчезла. Правда, детям не давали электрифицированную экипировку, поэтому она не пропала, ведь Адель действительно ее чувствовала, чего Марко больше всего опасался; но маски они надевали, и, начиная с первых занятий, Адель столкнулась с миром масок, гнущихся шпаг, молниеносных ударов и выброса адреналина, из которого, как они поняли в свое время, и произрастала веревочка. Итак, фехтование, тот вид спорта, о котором Марко понятия не имел, решило проблему веревочки за спиной его дочери, и решило радикальным образом, которым решаются все детские проблемы – если вообще решаются, – то есть как будто их и не бывало. Не говоря никому ни слова, Адель в один прекрасный день перестала обходить людей, когда они проскальзывали за ее спиной. Кончено. Дома девочка перестала о ней говорить. Кончено. Перестала капризничать, не желая идти в детский сад, и в детском саду перестала стоять в уголке и горько плакать. Кончено.
Однако, к большому удивлению Марко, маг Манфротто не вычеркнул ни одной запятой из своей теории веревочки: по его словам, фехтование тут ни при чем, веревочка исчезла, поскольку в ней отпала необходимость благодаря постоянному присутствию отца в жизни девочки. Марина также заявила, вопреки своему недавнему согласию с теорией фехтования Марко, что она разделяет мнение доктора: то, что веревочка исчезла, когда девочка стала посещать спортивный зал, было чистым совпадением. Ладно, в конце концов, вопрос с веревочкой на спине ребенка был решен положительным образом и как раз вовремя, то есть до того, как Адель начала посещать первый класс начальной школы, где все могло только осложниться; и это, безусловно, было успехом и большим облегчением для всех, но его моральную цену – вопрос заключается в этом – заплатил один только Марко, поскольку дело ушло в архив согласно одной-единственной версии, которая гласила, что веревка появилась потому, что он мало времени проводил с дочкой (то есть все произошло по его вине), и исчезла не потому, что он отвозил малышку в фантастический мир, из которого она возникла (то есть и тут нет никакой его заслуги), а только благодаря интуиции доктора Ночетти. Ладно, подумал Марко Каррера, это неправда, но с этой версией можно согласиться. Ничего не стоит принести себя в жертву. Дело в конечном счете касалось лишь нескольких человек (его жены, доктора Ночетти, директрисы детского сада и его самого), и оставлять спорный вопрос открытым не имело смысла. Поэтому он не стал возражать и отблагодарил мага Манфротто. Ради всеобщего согласия. Ради здоровья ребенка. Ну что вы, какие обиды.
И это привело к появлению третьей трещины.
Несравненные (2008)
Кому: Джакомо – jackcarr62@yahoo.com
Отправлено – Gmail – 12 декабря 2008 г. 23:31
Тема: Несравненные
От: Марко Карреры
В сегодняшнем письме хочу рассказать тебе, дорогой братишка, как я пристроил три макета папиных поездов. Скажу прямо, это было непросто, но все-таки я преуспел. Без проблем удалось пристроить его архитектурные макеты: модель Индийского моста [28] , которую подарили ему разработчики после того, как выиграли конкурс, я подарил инженерному факультету, где его установили в актовом зале. Макет виллы Мансутти в Пунта-Але [29] я отнес Титти, жене Альдино, которая жива и в здравом уме. Я ее не видел, по-моему, лет тридцать-сорок, и хотя они давным-давно продали свою виллу, она взяла ее макет, растрогалась и даже поблагодарила. Большой макет купола Брунеллески, а не тот маленький, который папа уж не знаю кому подарил, большой купол, ты должен его помнить, поскольку тебе однажды влетело за то, что ты играл в нем в солдатики, я отнес во Флорентийскую коллегию инженеров в качестве подарка, от которого они обалдели. Взамен я попросил у них не присылать мне уведомлений и напоминаний об уплате ежегодных членских взносов. Макет знаменитой незаконной пристройки в Больгери я оставил себе, хотя он не такой уж и красивый. Ну и потом еще кукольный дом над водопадом, который папа сделал для Ирены, точная копия с Райта [30] , я оставил в ее комнате, когда продадим дом, решим, что делать. Короче, эти модели ничего не стоило пристроить.
28
Имеется в виду мост во Флоренции, возведенный в 1972–1978 гг. через реку Арно вблизи памятника Раджараму Чатрапати – правителю индийского государства маратхов, внезапно скончавшемуся во Флоренции в возрасте 21 года в 1870 г.
29
Знаменитое место элитного отдыха и летних резиденций, расположенное на северных склонах одноименного мыса в Тоскане на Тирренском море.
30
Имеется в виду Фрэнк Ллойд Райт (1867–1959) – выдающийся американский архитектор ХХ века, создатель «органической архитектуры». В 1935–1939 гг. построил загородный дом для богатого торговца из Питсбурга Э. Кауфмана в живописной местности со скалистым уступом и водопадом, так называемый «Дом над водопадом» – воплощение его романтической идеи единства архитектуры и окружающей среды.