Колизей. «Идущие на смерть»
Шрифт:
– Куда торопишься, красотка? – остановил ее мужчина, лицо которого, с выдающейся вперед челюстью, высокими скулами, низким лбом и немигающими холодными глазами, могло испугать кого угодно.
– Я Луция, дочь сенатора Луция Нумиция, чьи носилки стоят около вашего заведения, – надменно процедила вновь прибывшая.
– Я знаю, кто ты, красотка. Только по эту сторону ворот ты уже не Луция, дочь сенатора Луция Нумиция, а Луция, венатрисса «Звериной школы», одна из членов «фамилия венатория» ланисты Федрины. Ясно?
– Чего уж яснее!
– Ланиста приказал отвести тебя к нему, а потом я покажу тебе
– Откуда? – усмехнулась девушка, тонкими холеными пальцами поправляя растрепавшуюся на ветру прическу. – Хочу вам напомнить, милейший, что еще сегодня утром я была приличной девушкой, считающей, что оружие – это дело охраны и таких, как ты.
– А сегодня днем ты будешь неприличной девушкой и станешь махать рудисом вместе с остальными «курицами» под командованием такого, как я.
– С кем?!
– С такими же дурами, как ты… Кстати, меня зовут Нарцисс. Я ваш тренер, то есть учу фехтованию и вообще отвечаю за ваш «курятник». А теперь пошла быстрее, у меня еще куча дел!
С этими словами он бесцеремонно развернул девушку в нужном направлении и дал изрядный тычок в спину. Луция хотела огрызнуться, но решила не накалять ситуацию и покладисто направилась вдоль стены здания к лестнице, ведущей на второй этаж, на которую указал ее проводник.
Перед входом на хозяйскую территорию их встретила разбитная служанка, проводившая новое приобретение «Звериной школы» и ее тренера в небольшой зал, где в роскошном кресле восседал сенатор, весь вид которого говорил о том, что ему претит пребывание в подобном месте. Перед ним, согнувшись, стоял ланиста, рассыпавшийся в любезностях высокому гостю. За спиной сияющего Федрины хлопала глазами его супруга, потрясенная визитом птицы столь высокого полета. В третьей «линии обороны» выстроились домашние рабы, призванные на случай, если сенатору что-нибудь понадобится.
При виде вошедшей дочери сенатор помрачнел еще больше и указал на нее пальцем своему собеседнику:
– Вот эта недостойная. Отдаю ее вам. Можете делать с ней что хотите. Я буду не в претензии.
С этими словами он поднялся и величественно двинулся к дверям. Проходя мимо Луции, он облил ее презрительным взглядом, но она не отреагировала, равнодушно отведя глаза, будто рядом с ней был не родной отец, продавший дочь на потеху толпе, а нечто неодушевленное вроде напольного светильника.
Сенатор возмущенно фыркнул и исчез за дверью в сопровождении кланяющегося ланисты, а Луцию поманил возникший ниоткуда Нарцисс.
– Идем дальше, красотка. На второй завтрак ты уже опоздала, так что поголодаешь (тут он хохотнул). Пойдем, я покажу твою комнату. Сейчас туда явятся остальные «курицы».
Они спустились на первый этаж и прошли по галерее, опоясывающей внутренний двор казармы. Распахнув пинком нужную дверь, Нарцисс пропустил внутрь новую подопечную, скользнув оценивающим взглядом по ее фигуре. Ничего деваха, крепкая. Надо будет дать ей побольше физических нагрузок, чтобы накачать мышцы, и, возможно, от нее будет прок. Тренер вспомнил, каким взглядом она ответила на злобную гримасу сенатора, и чуть улыбнулся самыми кончиками губ, но тут же привычно насупился.
– Где поселиться, тебе укажут. Старшая по комнате – Свами. Она расскажет про наши правила и распорядок. Будь готова. Все нужное тебе дадут.
Дверь хлопнула так, что чуть не посыпалась штукатурка. Оставшись в одиночестве, Луция огляделась по сторонам. Что ж, обстановка скромная, но вполне сносная, отличающаяся от жилищ небогатых римлян только двухъярусными нарами да составленным в дальнем углу тренировочным оружием. Она подняла рудис, встала в стойку. Марс Мститель, какой же он тяжелый! Бедная изгнанница совсем приуныла, последними остатками гордости гоня подленькие мысли, что, быть может, стоило попросить отца о пощаде, а не строить из себя воинственную Минерву. Одно дело демонстрировать окружению свою независимость, лежа в золоченой постели, и совсем другое – оказаться одной среди диких варваров-венаторов. Интересно, они изъясняются на своем языке или все-таки понимают человеческую речь?
Она вдруг вспомнила своего давнего воздыхателя – беспутного красавчика Каризиана, охотника за ее приданым и безмятежного шалопая, бывшего неиссякаемым источником сплетен, и пожалела, что больше никогда его не увидит. С ним было так весело! Если бы не отец, спесиво отвергавший всех женихов, она бы давно стала почтенной матроной с кучей детей, а теперь – старая дева восемнадцати лет от роду, и никаких шансов закончить жизнь в тихом кругу семьи. Луция представила, в какой ужас придет изнеженный Каризиан, когда узнает о ее «приключении», и совсем упала духом.
Ладно, глупо печалиться о потерянном, лучше сосредоточиться на настоящем.
Присев на краешек постели, она принялась гадать, что представляют собой ее будущие соратницы, которые вот-вот должны прийти из столовой. Удастся ли ей наладить с ними отношения или придется вести войну? Кто они: римлянки, провинциалки или варварки? Свободные или рабыни?
Ей не пришлось долго мучиться неизвестностью, потому что за стеной послышался гомон голосов торопящихся на отдых венатрисс. Луция вздрогнула и приготовилась к встрече с неизвестностью. Вот чьи-то легкие шаги оборвались у ее порога, дверь с шумом открылась, и одна за другой в комнату вошли три совершенно не похожие друг на друга молодые женщины, младшей из которых было лет шестнадцать, старшей – около двадцати.
При виде новенькой они прекратили оживленную болтовню и уставились на римлянку. На всякий случай Луция еще больше распрямила свою и так идеальную спину и, не вставая, с вызовом посмотрела на старожилок.
– Ты кто? – поинтересовалась рыжая веснушчатая девица, глядя на нее зелеными глазами с выражением доброжелательного любопытства. В ее голосе слышался легкий акцент, но Луция не смогла бы сказать какой.
– Луция.
– Извини, но это мое место, – вмешалась коричневокожая нубийка с орлиными чертами лица. – Тебе придется поселиться наверху, как и Ахилле.
Она кивнула на рыжую приятельницу, которая белкой взлетела на верхние нары и, блаженно вытянувшись, закрыла глаза.
– Я буду спать там, где захочу, – с вызовом откликнулась Луция, презрительно глядя на черную рабыню.
– Извини, но все места уже поделены. Это мое, напротив – Корнелии, – нубийка кивнула на хрупкую девушку, испуганно глядевшую на мир огромными голубыми глазами, обрамленными пушистыми ресницами. – Над Корнелией спит Ахилла. Тебе остается койка надо мной.