Коллекционер пороков и страстей

Полякова Татьяна Викторовна

– Хотите леденец? – совершенно серьезно предложил Бергман.

– Что?

– Леденец. Вы просили что-нибудь сделать, я делаю. Только на самом деле вы просите не об этом, вы хотите, чтобы я взял всю ответственность на себя. И даже не задаетесь вопросом: а зачем мне это?

– Но как же… я ваш клиент. Не надо слушать, что говорит моя мать…

– Хорошо, – перебил Максимильян. – Давайте для начала войдем в дом.

Стас, который после этих слов Бергмана заметно приободрился, затрусил к парадному входу, продолжая что-то говорить. Я не особенно вслушивалась, потому что стало ясно: добавить к своему рассказу ему нечего. Холл был в образцовом порядке, сигнализация отключена.

Я вдруг поняла, что никакие силы небесные не заставят меня заглянуть в столовую, а Бергман именно туда первым делом и направился. Я села на банкетку и в ожидании, когда он вернется, разглядывала мозаичный пол под ногами. «Неужели это убийца возвращался сюда? – подумала я с сомнением. – Зачем? Оставил здесь что-то важное? Маловероятно, ведь сыщики тут не раз все осмотрели. А если это нечто такое, на что сразу внимания не обратишь, и понять значение этой самой вещи могла только Надя, которую вот-вот должны выписать из больницы? Убийца возвращается, забирает то, что хотел, и спокойно уходит. А почему дверь не запер? В прошлый раз он воспользовался своими ключами, следовательно ключи, лежащие на консоли, ему без надобности.

Вернулись Стас с Бергманом. Максимильян, взглянув на меня, обошелся без вопросов. А вот я спросила:

– Ну как?

– Если и грабители, то на редкость интеллигентные, – усмехнулся Максимильян. – С врожденным отвращением к беспорядку. В дом проникли предположительно через веранду, стекло в двери разбито. Идем в мастерскую.

Вот там-то нас и поджидал сюрприз, не успели мы переступить порог, как Бергман сказал:

– Не хватает двух картин, а еще иконы, вот здесь в углу. Икона девятнадцатого века в серебряном окладе. Стоит вполне прилично.

– Две картины и икона? – ахнул Стас. – Вы уверены?

– Вчера они точно были тут.

Я прикрыла глаза, пытаясь вспомнить, как все выглядело в мой прошлый визит. Бергман прав. Одна картина стояла прямо на полу, возле окна, вторая на специальной подставке-треноге. Пейзажи. На первом – мельница с огромным колесом, река, уходящий за горизонт лес. На втором – деревенские домики вдали, поле с рассекающей его пополам дорогой. Крестьянская лошадка, запряженная в телегу, и сам крестьянин спиной к зрителю. Вроде бы так. Икона в углу, богоматерь Владимирская. Серебряный оклад. Вчера на все это я мало обращала внимание, но легко смогла восстановить увиденное, стоило сосредоточиться и представить, что я переместилась на несколько часов назад. А раньше я так умела? Смешно, но с уверенностью на этот вопрос не ответишь.

– Что же делать? – трагически спросил Стас.

– Вызывать полицию, – ответил Бергман. – Если не хотите, чтобы вас потом обвинили в краже.

– Меня? Да с какой стати? – возмутился он.

– Тогда звоните… примерно через полчаса. Этого времени нам хватит, чтобы все осмотреть.

Бергман неспешной походкой отправился дальше, я за ним, Стас с видом побитой собаки плелся рядом. Осматриваться Бергман закончил даже раньше, через двадцать восемь минут.

– Мы уезжаем, – бросил коротко.

– Но… а как же… Я думал, вы останетесь, дождетесь их вместе со мной.

– Не вижу необходимости. В прошлый раз мой компаньон все здесь тщательно сфотографировал, в том числе и картины. Если полицейским понадобятся фотографии, милости прошу. Всего доброго. – И, не обращая больше внимания на слова Стаса, который вновь принялся причитать, Максимильян подхватил меня под руку и заспешил к выходу, спросив несчастного без намека на издевку: – Вы помните, как звонить в полицию?

– Странные у нас грабители, – не удержалась я, когда дом Лотмана, а с ним и Стас остались позади. – Берут две

картины и икону. Такое впечатление, схватили первое, что подвернулось под руку.

– С иконой скорее так и было, – кивнул Бергман. – А вот картины… кстати, почему картины из коллекции Лотмана стояли в мастерской?

– Они были без рам. Может, он собирался пригласить мастера? Или нуждался в них для вдохновения. Я бы сформулировала вопрос иначе: почему грабители забрали именно эти картины?

– Ты сказала «грабители»? – нахмурился он.

– Ночью здесь побывали двое. Ощущение присутствия двоих… Они ругались. Один что-то доказывал другому.

– Отлично, – улыбнулся Максимильян и потрепал меня по руке. – Ты определенно делаешь успехи. Это точно было ночью?

– Господи, ну не днем же они сюда залезли? Дом был на сигнализации?

– Нет. Домработнице код неизвестен.

– Эти двое проникли в дом, разбив стекло в двери. А убийца воспользовался ключами. Получается, убийство и кража друг с другом не связаны? Точнее, не связаны между собой стрелявший и те, кто похитил картины. Откуда все-таки у убийцы были ключи?

– Ключи, думаю, он получил от одной из женщин Лотмана: сестры, любовницы, дочери или внучки. Не обязательно, что они отдали их сами. Ключи могли ненадолго позаимствовать в той же школе или на какой-то деловой встрече и быстро сделали слепок.

– Галина в этом смысле куда перспективнее, – ответила я. – Свистнуть ключи у Лотмана ей бы труда не составило.

– Согласен. Дамочке явно есть что скрывать. Вот что, давай заглянем к галеристу, – предложил Бергман.

– Зачем?

– Сообщим о краже, вдруг он нам сможет объяснить, что такого особенного в этих картинах?

Галерист нам ничего не объяснил, на работе его не оказалось. Наше появление девушку-администратора смутило, она смотрела на Бергмана точно голодный на похлебку и вздыхала. С одной стороны, ей вряд ли хотелось, чтобы это сокровище развернулось и покинуло ее художественный мир, с другой – совсем не хотелось лишиться работы. В общем, ум с сердцем были не в ладу, оттого она путалась в речах и мыслях, но главное мы уловили: сегодня Шацкий появился здесь утром, и всего на час. В одиннадцать уехал и сказал, что до завтра его не будет. Ближе к обеду она пыталась до него дозвониться, но он не ответил.

– Как считаете, у нас есть шанс застать его дома? – спросил Максимильян. Девушка пожала плечами:

– Думаю, да. Если не сейчас, то позднее.

– Тогда буду вам очень признателен, если вы сообщите мне его адрес.

Адрес она дала. Написала на бумаге дрожащей рукой и протянула Бергману. Губы ее дрожали в такт рукам, девушка была готова расплакаться. Мы простились, стоило нам покинуть галерею, как улыбка исчезла с физиономии Бергмана, теперь он хмурился, то ли размышляя, то ли был чем-то недоволен.

Оказалось, что Шацкий живет совсем рядом. Прямо за галереей начинался небольшой переулок, выходящий к Вознесенской церкви, он тонул в зарослях сирени и акации. Движение в переулке было односторонним, и нам пришлось сделать изрядный крюк, чтобы там оказаться. Особняки, сохранившиеся еще с тех пор, когда около Вознесенской церкви селилось местное купечество, не потрясали размахом, скорее добротностью, и выглядели куда лучше многих новых сооружений. Почти во всех размещались офисы, а также два банка и один ювелирный магазин. Каким образом Шацкий отхватил тут квартиру, оставалось лишь гадать, учитывая, что их здесь в принципе нет, но, как известно, чудеса все-таки случаются. Тут я призвала себя к порядку: хватит язвить, может, жилье ему по наследству досталось? И он потомок какого-нибудь славного купеческого рода?