Коллекционеры редкостей
Шрифт:
– Стой!
Окрик догнал его уже в полете. Башня! Сердце оборвалось, но в ту же секунду он влетел прямо в объятья раскидистого дуба. Кунла намертво вцепился в покрытые листьями ветки и повис. Листья зимой? Обдумать это чудо не было времени. Кунла оглянулся на дом. Надо же, какой большой, с двумя башнями. А вот и хозяин – тоже решил из окна вылезти, правда на первом этаже. Как это он так быстро спустился?
Кунла стремительно, по-беличьи, соскочил на землю и кинулся в глубину парка, больше похожего на лес.
– Стой, тебе говорят! – раздалось сзади. – Всё равно поймаю!
Только сейчас Кунла заметил, что на шее у него что-то болтается. Флейта? Неужели Та Самая?! Радость обожгла волной и тут же схлынула. Флейта оказалось новенькой, человеческой работы. Он хотел было сдёрнуть её, но не стал. Пригодится, даже такая.
Впереди замелькали испуганно разбегающиеся олени.
– Задержите его!
Он что, оленям приказывает? Кунла не удержался от смешка. И тут его левая нога попала в петлю вынырнувшего из-под земли корня. Кунла покатился по земле, взвыв от резкой боли.
– Попался, стервец! – голос преследователя слышался совсем близко.
Кунла вскочил, стиснув зубы, подпрыгнул, ухватился за нависшую ветку огромного ясеня и закинул себя наверх. Не останавливаясь, полез дальше. Нога болела, но по сравнению с тем, что ему пришлось пережить в лапах королевы, это была сущая ерунда.
– Слезай! – потребовали снизу слегка задыхающимся голосом. – А то хуже будет!
– За дурака меня держишь? – Кунла поудобнее устроился на последнем прочном суку. Лезть выше было уже рискованно. – Ты кто такой? Колдун? Ну, так сними меня, если сможешь.
– И сниму! – пообещал незнакомец. – Отдышусь только.
Волосы у него растрепались и ещё сильнее напоминали гриву. «Как он не мёрзнет в одной рубашке? – с тоской подумал Кунла, ёжась на пронзительном ветру. – И в темноте видит, зараза!»
Он присмотрелся к своему преследователю повнимательнее. Крупные, вполне человеческие черты лица, тёмные брови вразлёт. И большие, цвета желтой яшмы глаза с вертикальными зрачками. Кунла вцепился в дерево так, что кора начала крошиться под пальцами. Белая грива, зеленеющий зимой дуб – всё сходится!
– Ты… манурм?! Этот, как его, Лорн?
– Польщен, что мое имя широко известно среди фэйри. – Лорн принялся не спеша расстёгивать рубашку. – В последний раз предлагаю: слезай сам. Обещаю, больно не будет, ты просто уснёшь.
– Я уже выспался. – Кунла оценил расстояние до соседнего дерева. Пожалуй, можно перепрыгнуть, даже с больной ногой.
– Тогда я тебя укушу, – голос змея стал опасно-вкрадчивым. – Яд манурма, к твоему сведению, парализует. А ещё это очень болезненно.
– Ты меня сначала достань, пивной бочонок!
Манурм со свистом втянул в себя воздух, резко выдохнул и начал меняться. Кунла внимательно следил за метаморфозом и, когда массивное тело гигантского змея полностью втянулось на дерево, прыгнул.
***
Рогатое существо оказалось женского пола и совсем юное, насколько Дон мог судить. Хотя возраст фэйри не определишь, пока не посмотришь в глаза. Манурм пропустил сквозь пальцы медные кудри, недавно слипшиеся от крови, а теперь собственноручно им вымытые и расчёсанные. Что понадобилось Неблагому Двору от этой девочки? Её пытали всерьёз, не ради развлечения.
Дон потрогал острые отростки рожек. На них должны позвякивать крошечные бубенчики, а в пушистой кисточке на конце хвоста блестеть цветные бусины. И браслеты – золотыми завитками охватывать тонкие руки…
Чутко вздрагивают острые кончики ушей, настороженно смотрят раскосые глаза. Мгновение узнавания – и звенит серебром радостный смех…
Нет, его лесная нимфа Лара была совсем другой. Вся как росчерк птичьего крыла – быстрая, изящная, с текучими локонами цвета ночного ручья, перламутровой кожей, зеленоватой, как мох, и такой же мягкой шёрсткой на стройных ногах дикой козочки. А у этого существа круглое лицо с пухлыми губами, нос картошкой и золотистая кожа с россыпью веснушек – там, где её можно разглядеть между синяками и коростой. Так почему же он вспомнил те времена, когда в Исландии ещё шумели леса? Люди их вырубили, уничтожили вместе с лесными духами. И он не сумел уберечь Лару.
Дон смочил клочок ваты в приготовленном целительном эликсире и протёр лицо маленькой фэйри. На ней хорошо бы смотрелся венок из лесных цветов, но где их взять зимой? Можно, конечно, купить оранжерейные, но это будет уже не то. Или подождать до первоцветов? Хочется, чтобы первый экспонат коллекции стал шедевром, а что эффектного в истощённом теле? Подкормить, вылечить как следует, нарядить майской королевой… И вообще, пусть Лорн первым рискует, а он учтёт его ошибки и сделает лучше.
Дон поднял невесомое тело, перенёс из лаборатории в кабинет, уложил на кожаный диван и укрыл пледом. Сходил на кухню, вскипятил чайник, залил полную тарелку овсяных хлопьев с ягодами. Что едят британские нимфы, он не знал, но от овсянки ещё никому плохо не было. Подумав, добавил в кашу масло и мёд. Вернувшись в кабинет, поставил поднос на столик рядом с диваном.
Ноздри круглого носа дрогнули, длинные ресницы поднялись. Дон ждал синевы лесного озера, но глаза у неё оказались травяного цвета с золотистыми крапинками. А взгляд взрослый. Манурм вздохнул с облегчением – невелика радость возиться с ребёнком.
– Не бойся. Ты можешь сесть?
Она моргнула, прислушиваясь к себе. Облизнула губы.
– Cмогу, наверное, – голос звучал хрипловато.
Дон аккуратно приподнял её за плечи, подсунул под спину две подушки. Придвинул стол поближе и сел в соседнее кресло.
– Питайся.
Она недоверчиво посмотрела на него, потом на кашу. Сглотнула и потянулась за ложкой. Тарелка опустела за минуту. Дон прикинул, сколько у него осталось коробок с овсяными хлопьями. Надо будет пополнить запас.
– Пить хочешь?
Она облизала ложку.
– Ага.
Дон усмехнулся и пошёл за второй порцией каши и соком. Он сомневался, можно ли оставить фэйри без присмотра, но решил, что в таком состоянии она безопасна. По возвращении обнаружил её на том же месте. На этот раз каша поглощалась медленнее.