Коллекция
Шрифт:
— Да, да… — Антонина Павловна мелко закивала, развернулась и начала очень медленно спускаться по ступенькам. Кира неподвижно стояла на площадке, глядя ей вслед и опустив руки, и только когда та вышла на улицу, повернулась и толкнула дверь. Она отворилась в темноту и из квартиры на нее пахнуло сыростью и затхлостью.
— Заходим, — Стас проворно вскинул сумку на плечо, — пока не пришли знакомиться остальные соседи. Я сегодня к знакомствам не расположен.
— Неприятная женщина, — пробормотала Кира.
— Тетка, как тетка! — великодушно заметил Стас и легко подтолкнул ее плечом. — Ну, пригласи же меня!
Кира фыркнула и величественно
— Прошу пожаловать! — провозгласила она, заходя внутрь.
— И вы заходите, — пробормотал Стас, шагнул следом и захлопнул за собой дверь, отчего они оказались в полной темноте.
— Господи, ну и темень! — невольно воскликнула Кира, шаря перед собой руками.
— Это потому, что все шторы задернуты, — сказал рядом невидимый Стас и поставил сумку ей на ногу, отчего она ойкнула и выдернула ногу. — Где тут лампочка, хотел бы я знать?..
Он щелкнул зажигалкой, и вспыхнувший крошечный огонек выхватил из мрака часть вешалки и старые пыльные пальто. Чуть колыхающийся огненный лепесток поплыл вдоль стены и остановился, когда из темноты выступил мутный плафон светильника и кнопочка выключателя под ним. Стас нажал на нее, и в прихожей зажегся тусклый свет.
— Ой-ой, — уныло произнесла Кира, разглядывая высоченный растрескавшийся потолок, сплошь затянутый грязной паутиной, электросчетчик, расположенный на огромной высоте, старые, уже начавшие отставать обои неопределенного цвета, все сплошь во влажных потеках, грязную трубу под потолком, с которой свисали какие-то лохмотья, забитую пальто и плащами вешалку, под которой лежала груда старой обуви, на слепое бельмо затянутого белой тканью зеркала, висевшего над тумбочкой с растрескавшейся полировкой. На тумбочке аккуратной стопкой лежали какие-то бумаги, тут же были свалены старые перчатки и комком лежал газовый шарф — розовый с нитями люрекса. Рядом стоял ярко-красный дисковый телефон. Возле тумбочки примостилась табуретка с темным чехлом, на которой лежала зимняя шапка с потертым мехом. На стене висели, чуть покосившись, два грязных железных подсвечника с оплывшими грязно-желтыми свечами. В углу, в аккурат под счетчиком была пристроена длиннющая узкая доска, и Стас тотчас же деловито похлопал по ней.
— Это, я так понимаю, дистанционное управление для включения пробок. М-да, плоховато, что счетчик так высоко.
Кира потрогала рукав одного из пальто. Он оказался сырым. Отведя пальто в сторону, она взглянула на стенку, по которой расползлось огромное влажное пятно.
— Стас, посмотри сюда.
Он кивнул и дотронулся ладонью до обоев.
— Сырая хата. Беда всех первых этажей старых известняковых домов. Известняк воду впитывает, как губка… Ничего, подсушим. И нужно почаще держать окна нараспашку. Какое все влажное… отсюда и запах.
Он поставил сумку и присел на корточки, разглядывая отставшие квадратики линолеума, постучал по полу и констатировал:
— Скоро провалится. Хорошо, что здесь подвала нет — сразу фундамент. Иначе улетели бы в один прекрасный день!
Кира, сделав согласный жест, сбросила сапоги и наклонилась, выглядывая среди обуви тапочки, но там их не оказалось. Тогда она открыла верхнюю крышку тумбочки, и тотчас с грохотом отворилась нижняя, тяжело ударившись об пол и чудом не отшибив ей ноги. Взвизгнув, она отскочила, потом чертыхнулась. Стас схватился за сердце и прислонился к стене.
— Господи, Кирка, ты ж поосторожней с этой рухлядью! Давай лучше я вначале все пооткрываю, ладно? Тем более, у тебя с тумбочками с детства нелады.
— А ну тебя! — отмахнулась Кира. — Зато мы теперь знаем, как с ней надо обращаться.
Она вытащила две пары тапочек — пушистые ярко-зеленые для себя и большие растоптанные — для брата, потом потянулась к зеркалу и сдернула с него ткань, и зеркало, несмотря на пыль, сразу же ожило — казалось, в прихожую внимательно глянул чей-то большой блестящий глаз.
— Вообще-то, насколько мне известно, так не полагается, — мягко заметил Стас. Кира ответила ему недовольным взглядом.
— Стас, нам тут жить, а что толку от зеркала, если в него нельзя посмотреться. Прошло уже достаточно времени. К тому же, я не суеверна.
Он пожал плечами, потом, хлопая задниками тапочек, подошел к тумбочке, снял телефонную трубку, послушал и удовлетворенно кивнул.
— Уже хорошо. Так, — его рука начала порхать в воздухе, указывая на закрытые двери, — комната, комната, комната… а это, надо полагать, ванная. Сейчас посмотрим, как обстоят дела с водой и местной сантехникой…
Он подошел к нужной двери, щелкнул пластинкой выключателя, отодвинул удерживавший дверь шпингалет, открыл ее, и на него тотчас с лязгом повалилась пыльная стремянка, с которой дождем возмущенно посыпались большие и маленькие сенокосцы и торопливо засеменили прочь. Кира, не удержавшись, вскрикнула, потом засмеялась.
— Так, не ванная, — сердито констатировал Стас и вернул стремянку в прежнее положение. — Чуво хихикаешь, чуво?!.. Господи, ну и барахла!
Кира, подойдя, заглянула через его плечо в кладовку, забитую ржавыми инструментами, банками, газетами, мешками, жестяными коробками, мотками проволоки и веревок, искореженными останками какого-то древнего велосипеда, рулонами обоев, шлангами, электродеталями, тряпками и прочей рухлядью. Все это было свалено огромной кучей, свисало со стен и даже с потолка, и над этим господствовал толстый слой паутины и пыли. Казалось, что они заглянули в логово некого огромного паука-барахольщика, стаскивавшего сюда все, что ему только удавалось найти.
— Ничего себе! Да здесь не убирали лет шестьсот!
— Что ж, это можно понять, — мрачно пробормотал Стас. — Меня и самого не тянет здесь убирать. А ведь придется. Ладно, продолжим процесс ознакомления с дворцом.
Он закрыл дверь, щелкнул выключателем и отворил соседнюю — уже осторожно. Но на этот раз осторожность была излишней. Это действительно оказалась ванная — просторная, с совмещенным санузлом. Из крана в потрескавшуюся раковину с мерным шелестом шлепала вода. Голубой потолок с пластами отслоившейся штукатурки был затянут неизменной паутиной, выходящее на кухню окошко покрыто толстым слоем пыли, неприкрытое зеркальце и зеркальная же полка были мутными и грязными. В углу стояла старинная стиральная машинка „Таврия“, на которую Кира посмотрела растерянно.
— Как ты думаешь, она работает?
— Вряд ли, — Стас, наклонившись, внимательно разглядывал трубы. Лицо его было удрученным. — М-да, все это очень и очень грустно. Все проржавело, полотенцесушитель вот-вот отвалится… Ой, как грустно-то, а… Как насчет воды?
Он отвернул кран, и в ванну с ржавыми потеками хлынула вода, смыв очередного сенокосца, который, отчаянно размахивая лапами, исчез в сливном отверстии.
— Горячая есть? — поспешно спросила Кира. Стас открыл другой кран, потрогал воду пальцем и тут же закрыл.