Коллекция
Шрифт:
— Нет, не у всех, — заметила Влада. — Вот если я пропаду? Кто заметит? Например, если б я к тому же жила не в этом дворе? На занятия хожу через раз, в ларьке мне замену найдут через пять минут и не вспомнят, кто я, одного из моих друзей ты видела, а мать вообще не поймет, что случилось.
Кира молча покачала головой, поджав губы.
— А, понимаю, хочешь сказать, что такие, как я, здесь хату бы не снимали? Всякие были. И те, кто пропадал, большей частью приезжали одни. К тому же, из других городов, в основном. Наши ж все расспрашивали. Нашим ж все надо! — Влада почесала
— В смысле? Как ты его видела, если он пропал?
— Не он. Его жена и дочь. Он вышел вон туда в ларек сигарет купить, вернулся, а их нет. Вещи лежат, а их нет. Не убежали же они за две минуты?! Тем более, наши говорили, семья хорошая была… Вот он, как раз, ментов и приводил. Тут такое творилось!.. — Влада причмокнула и закатила глаза. — Бабку твою тогда, потаскали, кстати. Но что ей пришьешь — она у племянницы жила в это время. А тут… никто ничего не видел, не слышал, ранний вечер был… Словно испарились…
— Испарились… — эхом зачем-то повторила Кира и внимательно посмотрела на нее. — А мужик этот куда делся?
— Не знаю. Уехал, может быть… хотя этого тоже никто не видел. Либо он уехал ночью… либо… вслед за ними… тоже…
— Влада, ты понимаешь, что это историю вполне реально проверить, между прочим?!
— Да проверяй на здоровье! — Влада обхватила руками согнутые колени. — Слушай, дай пожрать что-нибудь, а?
— Может, тебе еще подать на подносе?
— Да чего там, я дойду до кухни… Слушай, ты только у них ничего не выспрашивай, ладно? Я им обещала… Вдруг я этим хуже сделала… что рассказала… Вот ты жила, не знала, а теперь у тебя крыша поедет…
— У меня не едет крыша от всяких баек!
— Вот ты такая же, как моя мать! — свирепо сказала Влада. — Та тоже вечно — ах!.. глупости, глупости!.. а сама так и лезла сюда — поглядеть. В гости к бабке Вере напрашивалась постоянно.
— И та ее пускала? — изумленно спросила Кира.
— Ну да. Мамка ей пирожные приносила, чай вместе пили. К себе приглашала, только бабка Вера никогда не ходила. А… потом мать украла у нее ключи. Запасные. Я видела их у нее. Я ведь все вижу — я говорила, — Влада замолчала, потянула к себе пачку сигарет, вытащила одну и закурила.
— Они не смешные, — заметила Кира, но та отмахнулась.
— Нормально все!
На несколько минут в комнате повисло молчание, потом Кира осторожно произнесла:
— Так ты из-за своей матери так на меня смотрела?
В глазах Влады что-то полыхнуло, она затянулась сигаретой и выдохнула дым, глядя куда-то сквозь него. Потом ровно сказала:
— Это машинально — ведь ты ее родственница, бабки Веры… Автоматом идет просто. Моя мать была нормальным человеком… до того вечера, пока не залезла в эту квартиру. Ей же хотелось все знать… Бабка Вера уехала в очередной раз, постояльцы ушли на море… вот она сунула свой нос. Я не знаю, что там было. Но вернулась она такой, как сейчас. И другой она больше не бывает, — Влада сглотнула и сбила столбик пепла в пепельницу. — Так достает иногда — выть хочется! Иногда кажется — не выдержу, повешусь или еще чего! А в больницу ее не отдашь — там по ночам свет выключают, а она без света спать боится, у нее истерика начинается. Работаю, блин, на электроэнергию!
— Влада, мне очень жаль и твою мать, и тебя, — медленно произнесла Кира, — но при чем тут квартира? Это просто вещь, это камень и обои, это все мертвое, оно не может ничего сделать.
— Мертвых вещей не бывает, — неожиданно заявила девчонка, втыкая сигарету в пепельницу. — Мой дед всегда говорил, что у вещей есть душа и память, и даже привязанности. У него была машина — не новая, но всегда отлично ездила и практически не ломалась. А когда он умер, никто не смог ее больше завести. Никогда. И починить тоже, — она склонила голову и посмотрела на Киру как-то странно. — Может, эта квартира наказала мою мать за то, что она вошла сюда без спроса? Показала ей что-то? Или пыталась забрать, как остальных…
— И был бред, Влада, а это — и вовсе! — Кира встала. — Неужели ты хоть на чуть-чуть веришь в то, что говоришь?! Ты — современный человек, в торговом учишься… иногда, в конце концов!.. Откуда в тебе это взялось? От наркоты что ли?
— А ты поживи с больной два года! — сказала Влада с неким злорадством. — Послушай, что она говорит!.. Я посмотрела бы тогда, сколько в тебе всего бы понабралось!
— Какой была моя бабка? — Кира задумчиво посмотрела на стену. — Ты ведь, получается, знала ее…
— Никто ее толком не знал. Да и бывала она здесь редко. Ходила тихая-тихая, как тень, а смотрела на тебя так, словно на какую-то букашку. Высокая, еще красивая… вообще хорошо выглядела… А сколько ей было?
— Я даже не знаю толком… что-то около восьмидесяти. Даже за восемьдесят.
— Никогда бы не подумала, — Влада покачала головой. — Мне казалось, ей шестьдесят — не больше… Разговаривала с некоторыми… но во дворе никогда не сидела. А в последнее время всегда если выходила куда, то только с племянницей… не знаю, как ее зовут… И всегда на машине уезжали и приезжали… на такси… Так как — дашь поесть?
— Пошли, — Кира встала и направилась на кухню. Влада зашлепала следом, крутя головой по сторонам.
— А квартира-то вроде самая обычная, — недоуменно заметила она.
— Конечно, потому что она и есть обычная. Только очень разваленная. Странно, что у бабки было так много постояльцев…
— Ничего странного. Хата возле моря, и брала она недорого — некоторые рассказывали нашим… А зажиточные тут и не жили. Тем более, зажиточного бы точно уж сразу хватились…
— Не начинай опять, а?!
— Зря ты мне не веришь, — Влада поежилась. — Холодно здесь как!
— Что есть, то есть. Под полом морозильная камера с трупами — вот и тянет оттуда.
Влада фыркнула и плюхнулась на табуретку. Через несколько минут она уже жадно поглощала горячий фаршированный перец, обильно политый сметаной, и по ее бледному лицу быстро расплывалось удовольствие. Сидя напротив нее и потягивая апельсиновый сок, Кира подумала, что сейчас девчонку даже можно назвать хорошенькой.
— Только не начинай мне говорить: мол, если я сейчас брошу двигаться и возьмусь за ум…