Коллектор
Шрифт:
Все происходило будто по мановению волшебной палочки. Вспышка, и избранная цель полностью дематериализуется. Причем предназначенный для уничтожения объект мог быть сколь угодно мал, скажем, размером с пачку сигарет, или огромен – для достаточно мощного аннигилятора, к примеру, не составляло труда стереть с лица земли городской квартал или целый поселок. Само собой разумеется, в мгновение ока погибало и все живое, оказавшееся в зоне воздействия подобного суперуничтожителя. Как ни цинично это прозвучит, но по-своему столь адресный и абсолютно не мучительный способ лишения жизни был даже гуманен. Хотя данное обстоятельство мало что меняло: предназначением любого оружия как было, так и остается истребление и разрушение.
Общеизвестно, что если история чему-либо и учит, так только
В таком примерно ключе рассуждал молодой человек, шагавший по летному полю в толпе беженцев… Вот, кстати, и еще одно слово, вынырнувшее из далекого прошлого! Звали молодого человека Гаррет Маклафлин. Среди прочих он ничем, кроме щеголеватого коротенького пальто, носить которое больше пристало тинэйджеру, нежели взрослому мужчине, не выделялся. Худощавый, среднего роста, словом, самый обычный – неприметный.
Надо признать, ход его мыслей несколько отличался от того, что неотвязно вертелось в головах у всех тех, кого свозили сейчас в «Стенфилд». Понятно, что коли уж леденящее кровь дыхание войны донеслось досюда, вряд ли кто-то в состоянии был думать о чем-либо другом. В отличие от Маклафлина, подавляющее большинство людей заботила лишь их собственная судьба и судьба близких. И боже упаси кого-либо упрекнуть их за это! Нет ничего предосудительного, когда в критической ситуации человек беспокоится о том, как выжить в грядущей новой реальности, а не предается рассуждениям о недальновидности человечества и уж тем более о причинах, побудивших одну половину мира сцепиться в смертельной схватке с другой.
Маклафлин к упомянутому большинству не относился, хотя бы уже потому, что не был обременен семьей – ни жены, ни детей у него не было, да и родители его покинули этот мир довольно давно. К тому же, будучи ученым, он взирал на происходящее иначе, нежели прочие. Было бы преувеличением, причислить его к фигурам, сопоставимым, скажем, с Эйнштейном, о нет! В списке гениев всемирного значения имя Гаррета Маклафлина не числилось. Пока, во всяком случае. Да и в обозримой перспективе такому вряд ли суждено было случится. Причем даже не по вине разразившейся войны, которая трудно даже предположить, чем могла завершиться. Причина крылась в другом: Гаррет посвятил себя прикладной физике, а мир большой науки устроен таким образом, что прикладники вечно находятся в тени теоретиков, пожинающих все лавры. Как правило, именно светилам передовой теоретической мысли, достается мировая слава. Их физиономии красуются на обложках научных журналов, и в Стокгольм на вручение Нобелевской премии гораздо чаще приглашают тоже их.
Справедливости ради, следует заметить, что Маклафлин по данному поводу нисколько не комплексовал, ибо, вне всякого сомнения, уже состоялся как ученый. Несмотря на относительную молодость, он сумел добиться многого, лучшим подтверждением этого стало выделение ему два года назад персональной лаборатории в Дальхаузе* вкупе со штатом из семерых сотрудников и неплохое финансирование. Хотя, в сложившихся обстоятельствах, это едва ли имело какое-либо значение. Лаборатория брошена на произвол судьбы, а его теперь уже бывшие сотрудники если еще и не покинули город, то сделают это в ближайшее время. Тем
Если бы не война, будь она неладна! – подосадовал Маклафлин, невольно вернувшись от воспоминаний к реалиям дня сегодняшнего. Совсем некстати на глаза ему попался какой-то офицер, стоявший в оцеплении. Все из-за вас, уроды в погонах! Наворотили дел – не разгрести! – зло подумал Гаррет, выплеснув на вероятнее всего ни в чем неповинного лейтенанта скопившееся в душе раздражение. Однако при более внимательном взгляде на молоденького офицера, почти мальчишку, он испытал чувство неловкости. Тот едва держался на ногах от усталости. Лицо бледное. Глаза ввалились. На щеках двухдневная щетина. Похоже, за прошедшую ночь бедолага глаз не сомкнул, а если даже и прикорнул где, то ненадолго.
Нашел к кому цепляться, устыдился Маклафлин собственных мыслей. Претензия не по адресу! Парень определенно не из тех, кто эту кашу заваривал. Такие, как он, обречены лишь расхлебывать ее наравне со всеми. Да и вообще, кого-кого, а этих ребят из военной полиции упрекнуть не в чем. Работают на износ – захочешь, не придерешься. Шутка ли – запустить маховик и третьи сутки, если не блестяще, то вполне исправно поддерживать непрерывность эвакуационной карусели?! Молодчаги!
Погасив таким образом спонтанный всплеск негативных эмоций, Маклафлин вновь вернулся к размышлениям о судьбах человечества. Его пытливый ум настоятельно требовал осмысления происходящего, не оставляя попыток через призму прошлого и настоящего разглядеть контуры будущего…
Итак, война таки грянула! По большому счету, произошло ровно то, что и должно было
*Дальхауз – один из ведущих университетов Канады, расположенный в Галифаксе.
произойти, – свершилось глобальное столкновение Запада и Востока, о котором кто только не говорил, кто только не предрекал на протяжении многовековой истории человечества. Бессмысленно разбираться в корнях конфликта, так же как и вспоминать, что многие и многие великие умы предупреждали о роковой предопределенности и неизбежности такого столкновения, толковали о грядущей опасности, призывали что-то предпринять. Что проку теперь ссылаться на многочисленных провидцев, предвидевших подобную развязку, если к их словам никто так и не соизволил прислушаться?!
Точка невозврата была пройдена лет семьдесят назад, когда ислам проник в Китай и укоренился там. В силу необъяснимой притягательности этой религии, число ее приверженцев в самой населенной стране мира росло буквально не по дням, а по часам, и довольно скоро вера в Аллаха всемилостивейшего и всемогущего заняла в Поднебесной главенствующее положение. Стоит ли напоминать, что, едва где-нибудь укоренялся ислам, там немедленно возникал очаг напряженности, закипали страсти, и лилась кровь. Разумеется, религия использовалась лишь в качестве орудия. Истинными виновниками развития подобного сценария всегда выступали и выступают люди, извращенное миропонимание которых требует установления очередного нового миропорядка, только едва ли кому от этого легче.
На какое-то время вроде бы установилось хрупкое равновесие, но вскоре всем стало очевидно: мир, как состояние не-войны, в ближайшей перспективе обречен. Буквально через пару поколений случилась самое ужасное из того, что только могло случиться – над лидером Востока Китаем взметнулось знамя джихада. В поисках врага далеко ходить не пришлось: им оказался, конечно же, проклятый Запад. Перед лицом нарастающей угрозы Европа, обе Америки и Австралия объединились, составив Западную коалицию. Азия же и поглощенные ею Африка, а заодно и Россия с Японией слились в Восточную. Мир раскололся надвое. Планета балансировала на грани третьей мировой войны.