Коло Жизни. Середина. Том 1
Шрифт:
Вежды резко ступил в бок, точно собираясь направиться вон из залы, и гулко плюхнул голыми стопами, ноне не обутыми даже в сандалии, по глади черного пола.
— Тише… тише, ты, что мой милый?.. успокойся, — торопко проронил Перший, и стремительно вздев с локотника руку, единождым ее движением остановил уход сына. — Родитель ни в чем не обвиняет тебя, просто тревожится, что ты стал часточко с ним спорить, неизменно при том раздражаясь… Предположив, что ты, возможно… от него скрытничаешь…
Вежды энергично развернулся в сторону Отца и его крупные, темно-бурые очи, расширившись еще значимее, на миг словно остекленели.
— И Родитель прислал
Перший немедля раскрыл свои не менее темные очи, тем взглядом точно опутывая фигуру сына. Он внезапно весьма энергично дернул дотоль вскинутой левой рукой и мощью того движения толкнул Вежды в пухлость его кресла. Тело Господа, как подкошенное свалилось в сидалище, его голова крепко вошла затылком в ослон, а под вскинувшимися на малость ногами появился вытянутый вперед лежак.
— Ничего… ничего мой замечательный малецык, — произнес нескрываемо полюбовно старший Димург, лаская взглядом и переливами своего голоса обоих сынов. — Тебе только кажется, что ты, Седми, Велет, старшие Боги… Сие лишь напускное и быть может, имеет место среди совсем юных наших сынов, но не со мной и моими братьями, вашими Отцами. Вам еще нужна наша помощь, и поддержка так, что не надобно драгоценность огорчаться… Мой любезный… бесценный малецык, успокойся, а то я сочту твое состояние не благостным и увезу с собой. А на смену тебе пришлю Мора, так мне предложил сделать Родитель.
Несомненно, любовь, звучавшая в речи Першего, сняла всякое негодование с лица Вежды, ибо нынешнее его поведение было вызвано на самом деле страхом, что Отцу станет известно, все допрежь ими тщательно скрываемое. Вежды, как он правильно молвил, и впрямь являлся всегда поборником справедливости, и ноне скрывая информацию от Родителя, вельми тяготился, что в первую очередь отражалось на его физическом состоянии. Это самое сокрытие давалось ему вельми тяжело еще и потому, что он сховывал не только пережитое им, но и Седми, затрачивая на данное действие значительные свои силы. Впрочем, сейчас услыхав про Мора, Господь немедля взял себя в руки, так как понимал, что если его выставят из Млечного Пути, о проблемах в развитие Крушеца Родителю вмале станет известно, а это может мгновенно закончить само существование столь дорогого для него и Отца малецыка.
— Просто Родитель мог дать озвученное тобой поручение и мне, — наконец откликнулся Вежды и легохонько вздохнул, стараясь вытащить голову из схватившего ее в полон облачного ослона. — Я бы его и сам сделал, не зачем было тревожить тебя. Да и нынче выполнить его ни тебе, ни мне не удастся. Потому что Отекной, как и Трясцы-не-всипухи, и еще нескольких бесиц-трясавиц нет в Млечном Пути. Они на две трети пути полета к Косматому Змею. Дивьи люди онагодни попросили их прибыть, абы хотят посоветоваться по поводу состояния собственной планеты, где средь обитающих там созданий появились неизлечимые болезни, оные, как я понял, грозят гибелью и им самим.
— А почему полетела Трясца-не-всипуха, да еще и Отекная? Не было что ли кого попроще? — недовольно вопросил Перший, однако данное неудовлетворение не было направлено против сына, оно просто прозвучало.
— Потому как Отекная устала томиться тут без дела, ведь ей все равно не дозволяют применить свои способности и осмотреть Крушеца, — медлительно растягивая слова, пояснил Вежды,
Так как на самом деле и Отекная, и Трясца-не-всипуха, и Огнеястра, и Костоломка, и Кукер совсем недавно покинули маковку на туеске, и сейчас прятались в соседней системе Горлян, где для них на планете Синелька было разбито капище.
— Так, что Отец, отзывать их обратно? — дополнил свое толкование Вежды, и, перестав качать головой, можно сказать от напряжения прямо-таки перестал дышать.
— Нет… не надо, коль понадобились дивьим людям, пускай выполнят их просьбу, а после возвращения исполнят указания Родителя, — миролюбиво произнес Перший, каковой хоть и не узнал, что произошло с его сыном, но однозначно уловил витающую подле него тревогу. — Ты, только не тяни с осмотром Крушеца, хорошо мой милый?
Старший Димург вопросил это столь нежно, что затрепетала кожа лица у Вежды, а Седми дотоль молчавший, нежданно резко поднялся с места. Он, вероятно, шага в три покрыл промежуток между своим креслом и Першим, да опустившись пред ним на корточки, положил голову ему на колени. Господь несильно хлопнул дланью по облокотнице кресла и она тотчас скатившись влево образовало еще более широкое сидалище. Полюбовно обхватив за плечи Раса Перший потянул его на себя, и, усадив подле, крепко прижал к груди. Принявшись ласково голубить его пшеничные волосы, лобызать сомкнутые очи, виски и лоб…
Лобызать… Целовать… Нежить в своих объятиях…
И той любви подпевали серые облака в своде допрежь того хоронившие все тайны старших сынов… Тайны оные были направлены не против Отцов и Родителя, а во имя самого младшего члена Зиждителей, во имя бесконечного для них любимого Крушеца.
Яробор надрывно вздрогнул так, словно почувствовал на себе чей-то далекий взор, наполненный такой теплотой и любовью, что счастливо улыбнувшись, воззрился на озаряемый алыми отсветами пламени клочок земли, прикрытый сверху кажущимися в ночи темно-синими мхами, присыпанными россыпью сухих хвойных иголок, и глубоко втянул в себя сладковатый аромат вскопанной земли, травы и цветов. Так пахнуть могла лишь она Матушка Землица, Мати Земля, представляющаяся в верованиях лесиков живым человекоподобным существом. Где каменные горные гряды, скалы, утесы были ее костьми, скелетом; сама почва плотью, травы, кустарники, деревья кудреватыми волосьями; корни растений жилами и мышцами, а воды сочившейся в ней кровью.
Мальчик еще миг глазел на мох, будто мерцающий в ночи, прислушиваясь к стрекоту сверчка, что хоронился в хворосте, вторя раскатистому уханью оставшейся без права покинуть божественный щит совы, изредка подающей о себе весть сродникам. Да погодя чуть слышно прошептал, вроде обращая свой вопрос к ней Мати Земле:
— Почему мне так тяжело на душе? Что со мной происходит? И когда прекратится эта тоска?
Отрок слышимо хмыкнул носом, только теперь почувствовав, как плотная корка вытекшей из ноздрей крови застыв на губах и в подносовой выемке, треснув, рассеклась на множество частей. Зацвиркал проникновенно сверчок, теперь возле правого уха мальца приткнутого к оземи и огнистый лепесток пламени вырвавшись с под черных углей, таких же насыщенных цветом, как и сам небосвод, указали Яроборке поддержать затухающее полымя.