Колодец Единорога
Шрифт:
Эйрар никогда прежде не видел подобного устройства, но знал, что правильно выстроить его — большое искусство. Катапульта стояла с натянутыми канатами, почти готовая к первому пробному выстрелу. Когда Эйрар подошел, вместительную корзину набивали обломками камня.
Щиты содрогнулись от очередного удара. Плейандер обернулся и увидел трангстедца.
— Пришел поучиться воевать? — спросил он весело, поглаживая одну из опор с нежностью влюбленного. — Эти игрушки обидчивы и капризны, как женщины. Но стоит им заговорить, и все прочее умолкает!
— Желаю ей удачи, — сказал Эйрар
— Удача пришлась бы нам кстати, — кивнул Плейандер. И вдруг его настроение мгновенно переменилось, он яростно замотал головой: — Вот где собака зарыта в осадном деле, друг Эйрар… сколько бы ты там не полоскался в своей воде. Я еще не видал никого, кто бы так трудился, невзирая на все поражения и неудачи, как валькинги. Это демоны, а не люди! Не пройдет и месяца, их тараны ударят в основание стен — и прощай. Ос Эригу!
— Но неужели от таранов ничем нельзя защититься? Я слышал…
— Способов тьма, нужно только побольше людей. Нас же горстка — что мы можем против двух полных терций, не считая моряков Пермандоса, оставшихся без кораблей?
Карренский воин тронул за руку Воеводу:
— Все готово, господин, можно стрелять.
Плейандер повернулся, поднял руку и прокричал:
— Руби… во имя Господне!
Сверкнул топор. Тяжелый противовес пошел вниз — сперва медленно и как бы неторопливо, постепенно набирая страшную скорость… стрела и праща взвились, дошли до упора — казалось, удар подбросил всю крепость — и Эйрар с Плейандером кинулись к щитам, глянуть в щелочку, что же получилось. Набитая камнями корзина снижалась по длинной параболе. Растеряв часть содержимого, она пронеслась мимо той из осадных башен, что стояла подальше к северу, и с треском разбилась о камни внизу. Полный промах!.. Эйрар собрался было утешать Плейандера, но сочувственные слова замерли у него на устах: карренец плясал от радости, потрясая кулаком и крича:
— Погодите, скоро вы в штаны у меня наделаете, немытые лягушачьи задницы из Ласии…
— По-моему, — сказал Эйрар осторожно, — она упала несколько левее, чем следовало…
— Ерунда! Небольшая регулировка — и все. Диад! Главную ось — вправо на фут!.. Я думаю, управимся до рассвета. Главное дело было проверить дальнобойность нашей красавицы; понимаешь, нельзя удлинить стрелу, не распотрошив весь механизм, а время нынче дорого. Но теперь все в порядке — мы выиграли, осада будет снята!
— Одной этой машиной? Но как?
Валькинги за стеной явно уже поняли, как. Ослабленный расстоянием, долетел целый хор яростных криков, и тяжкий град камней ударил в основание площадки. Плейандер вдруг хитро, совершенно по-лисьи, глянул на Эйрара и приложил палец к носу:
— Ну нет, Ясноглазый, слишком многое из того, о чем говорится здесь в крепости, тотчас достигает лишних ушей. Я даже своему милому ничего не скажу, не то что тебе — чтобы ты сразу выложил своей…
Эйрар едва удержался от запальчивого ответа. Но все-таки удержался и отправился разыскивать Поэ, который, будучи спрошен, ответил:
— Я — член Вольного Братства и не шибко разбираюсь в осадах, но больших тайн тут не вижу. Машина, созданная Плейандером — самое страшное из всех орудий войны. Она способна гору пробить…
— Это все мне и сам Плейандер рассказывал, — заметил Эйрар сухо.
— А осадные башни — они же из дерева, — продолжал Поэ. — Им не выдержать ударов этакой камнеметалки. Плейандер проломит перед башни, увешанный кожами, и следом подкинет им огоньку. Не вечно же он будет промахиваться. То-то славно они поджарятся! Ха! Ну и выпивка будет сегодня на совете!..
Эйрару захотелось спросить — по какому, собственно, поводу, ведь до победы было весьма еще далеко. Ему что-то плохо верилось, чтобы упрямые сыны Бриеллы вот так все бросили, хотя бы их осадные башни были сожжены во второй раз. Однако портить праздник не стоило, и он ничего не сказал ни тогда, ни потом, когда пошло веселье, куда более шумное, чем в честь победы в Медвежьем фиорде. Ну да, ведь тот раз они явились домой после бессонной ночи, израненные и без сил. А может, Плейандеру просто до смерти хотелось утереть ему нос…
На стол было выставлено едва ли не последнее вино из погребов Ос Эригу: морская блокада давно канула в прошлое, но снимать воинов со стен, чтобы отправить их за съестным, пока еще длилась осада с суши, сочли неразумным. Эйрару бросилось в глаза, что герцогу прислуживал новый виночерпий, не тот томный юноша, что прежде… Один Мелибоэ оставался трезв и задумчив, остальные веселились вовсю — даже Эвадне, даже Альсандер, утративший обычную рассудительность. Когда жаркое было роздано и чаши запенились, а между столами закружились танцовщицы, Альсандер подозвал одну из них и принялся наполнять золотыми аурами Империи ямочку меж ее грудей: девушка выносила это с кротостью необычайной…
Вскоре вино развязало языки, со всех сторон зазвучали громкие голоса, так что Эйрар не знал, кому первому отвечать. Потом начали вспоминать предыдущий большой пир — тот самый, когда произносились обеты над Кубком Войны.
— Эй! — крикнули ему. — Так ты уже спал с этой девкой из Стассии?
— А ну поведай нам — она такая же пылкая, как ее матушка? — пьяно хохоча, потребовал Микалегон. — Когда я был молод, а она звалась попросту дочерью рыцаря Бреммери, ни один знатный юноша не считался мужчиной, покуда не побывает в ее опочивальне. Помнится, я тоже поехал было на виллу Бреммери на Джентебби, думая подтвердить свое мужество и право на отцово наследство… да вот незадача: опередил меня сам император, а тогда — принц Аурарис. И так ему это дело понравилось, что он аж обвенчался с ней у Колодца!
Эйрар вскочил, обезумев от ярости… Еще миг, и он, пожалуй, запустил бы в герцога кружкой или наделал еще каких-нибудь дел, но в это самое время распахнулась дверь и вбежал слуга, истошно кричавший:
— Государь!.. Государь!.. Замок горит!..
Тут уж не один Эйрар — все вскочили, причем Альсандер выронил свою девушку — и кинулись в дверь.
Там, где над морской стеной возвышалась Черная башня, и в самом деле пылало. Из каждого окна рвался наружу длинный язык огня, крыша уже провалилась. Вот пламя дотянулось туда, где вдоль южной стены теснились домики Вольного Братства… Пожар распространялся стремительно, сильный морской ветер так и гнал его с крыши на крышу.