Колодец тьмы
Шрифт:
Сильвит давно перестал быть камергером принца. Теперь он исполнял роль адъютанта Дагнаруса и его связного с отрядами эльфов. Он помогал сглаживать многочисленные мелкие трудности и преодолевать непонимание, неизбежное в отношениях между двумя расами. На этой встрече Сильвит исполнял обязанности переводчика.
В шатре присутствовал и Гарет. Он собрал под своим началом чародеев и колдунов, принявших Пустоту. Еще недавно презираемые и преследуемые окружающими, которые либо знали, либо догадывались, кто они есть на самом деле, эти бродячие маги нашли в армии Дагнаруса не только защиту от преследований. Здесь к их способностям отнеслись с уважением и щедро одарили. Хотя по возрасту Гарет был среди них самым молодым, по части знания магии Пустоты он считался старейшиной; ведь он изучал ее с детства, тогда как другие приступили к этому лишь в зрелые годы. Впервые в жизни все вокруг, включая и Дагнаруса, относились к Гарету с уважением.
— Часть наших сил нападет на город с севера. Наши противники ждут, что мы ударим отсюда, и мы не станем их разочаровывать. Основные силы их обороны также сосредоточены в северной части Виннингэля.
— А как же иначе, ваше высочество? Действительно, это единственное направление, откуда мы можем атаковать, — заявил генерал эльфов, даже не потрудившись скрыть свою презрительную усмешку. — С других сторон город защищают отвесные скалы и водопады. Маги наглухо закрыли Порталы, и через них нам никак не проникнуть. Но я категорически возражаю против расщепления наших сил! Нам понадобится каждый солдат. Когда нам придется пробивать брешь в обороне северной стены, мы, вероятно, пожалеем, что не располагаем вдвое большей армией.
— Я сказал: удар по двум направлениям, — уже жестче повторил Дагнарус. Холодные, темные глаза принца смотрели неподвижно. — Мы нанесем удар по северной стене. Пусть думают, что это — единственное направление нашего удара. Но настоящий удар обрушится на город вот отсюда.
Палец принца указал туда, где извилистой линией была помечена широкая и быстрая река Хаммеркло.
— Да вы с ума сошли! — презрительно воскликнул эльф, ничуть не убоявшись злобного взгляда Дагнаруса. — Уж не собираетесь ли вы заставить нас нырять в водопады? Прикажете захватывать город, разбившись насмерть о скалы, торчащие внизу? Или вы рассчитываете выпить реку? — насмешливо добавил генерал.
Офицеры подобострастно засмеялись шутке своего командира.
— Как раз это я и собираюсь сделать, — серьезным тоном ответил Дагнарус.
Он бросил взгляд на Гарета. Тот поклонился. Смех эльфов стих. Их лица помрачнели.
— Я не желаю связываться с магией Пустоты, — заявил генерал эльфов.
— А я и не стану просить вас об этом, — ответил Дагнарус. — Ваши войска вместе с отрядами Шакура ударят с севера, оттянут на себя силы противника и будут удерживать их.
Генерал продолжал придираться к замыслу принца и, наконец, покинул шатер, даже не сказав, будут ли он и его воины принимать участие в наступлении. Формально эльфы сражались не за Дагнаруса, а за Защитника, о чем они постоянно напоминали принцу. Дагнарус не раз подумывал о прочности союза с эльфами и заставлял Сильвита обсуждать с ними каждую мелочь.
Спустя несколько часов после встречи Сильвит вернулся в шатер Дагнаруса.
— Генерал Урул согласился с вашим замыслом, ваше высочество, — сообщил эльф. — Все его придирки были вызваны главным образом необходимостью спасти свое лицо перед подчиненными. Я сделал ему несколько незначительных уступок, от которых будет легко отказаться, если вы пожелаете. Он более не станет вам противиться.
— Пусть проваливается в Пустоту вместе со всеми эльфами, — пробормотал Дагнарус, выпивая бокал вина. — К тебе это, разумеется, не относится.
Сильвит поклонился и молча налил его высочеству очередной бокал.
За минувшие месяцы Дагнарус сильно пристрастился к вину. Возлияния начинались, едва он просыпался, и продолжались до той минуты, когда последний бокал кое-как погружал его в сон, который не брал трезвого принца. Все видели, что он не пьянел, сколько бы ни выпил, а пил он столько, что обычного человека это давно бы свело в могилу. Вино никогда не веселило Дагнаруса, никогда не пробуждало искру света в его потемневших глазах и не расцвечивало губы улыбкой. Похоже, принц даже перестал наслаждаться вкусом вина и просто залпом проглатывал бокал за бокалом.
Гарету часто думалось, что Дагнарус словно вливает вино в Пустоту. В ту самую Пустоту, которая стала Дагнарусом.
— Твои чародеи готовы? — спросил Дагнарус, опустошая бокал и протягивая руку, чтобы наполнить его снова.
— Да, ваше высочество, — ответил Гарет, с трудом удержавшись от того, чтобы сделать Дагнарусу замечание насчет пьянства. Но, к сожалению, он знал: любые его возражения против чрезмерных возлияний принца принесут больше вреда, нежели пользы. В прошлом подобные возражения либо вызывали гневную тираду со стороны Дагнаруса, либо принц замыкался и вообще не желал говорить. — Должен сказать, ваше высочество, что колдовство такой силы, насколько мне известно, еще никогда не совершалось. Я не представляю себе ни его последствий, ни того, чем оно может обернуться в будущем. Каждый маг будет вынужден вложить в него все свои силы без остатка. После совершения колдовства мы настолько ослабнем, что очень долго не будем способны ни на какие магические действия. Возможно, кому-то из нас это будет стоит жизни.
— Возможно, это будет стоить жизни нам всем, — возразил Дагнарус. — Если ты до сих пор не понял, в этом и состоит риск войны.
Принц вскинул голову. В глазах вспыхнул огонек, который не удавалось зажечь даже вину.
— Неужели твои драгоценные колдуны — просто шайка трусов?
Гарет вздохнул.
— Я только хотел поставить вас в известность. Если вы прикажете нам совершить это немыслимое колдовство, то в дальнейшем мы можем оказаться для вас совершенно бесполезными.
— После того как вы произнесете все свои заклинания, совершите это колдовство и оно окажется действенным, — Дагнарус сделал особый упор на последнем слове, — все твои маги и чародеи могут отправляться в Пустоту. Победа достанется мне.
Гарет знал, что вторая его просьба будет и вовсе бесполезной; он только рискует вызвать у Дагнаруса новую вспышку гнева. Но он пообещал себе ради Хельмоса хотя бы попытаться заговорить с принцем об этом.
— Ваше высочество, осмелюсь заметить, что следовало бы предупредить вашего брата о том, что мы намереваемся сделать, предоставив ему возможность сдать город. Вы спасете тысячи жизней.
Дагнарус засмеялся. В его пьяном смехе не было ни проблеска веселья. Смех принца был резким, отрывистым и давил на уши. Куда легче было бы снести его гнев, чем слышать этот дьявольский смех.
— Ты и впрямь думаешь, что мой любезный братец сдастся мне? Уступит трон «демону Пустоты»? Какой же ты дурень, Меченый! Неудивительно, что я держу тебя при себе. Ты — единственный, кто еще способен меня развлекать. Надо было сделать тебя шутом, а не мальчиком для битья.
Гарет поклонился и вышел из шатра. Он был настолько сердит, что не решился продолжать разговор. Гарет прекрасно понимал, что Дагнарус прав. Хельмос никогда не сдастся. Почтенный Маг не знал, кто из братьев злит его больше: Дагнарус, говорящий правду, или Хельмос, отказывающийся ее видеть.