Колодец времени - книга исторических поэм
Шрифт:
В это же время обоз растерзаем мы в клочья.
'Галлы с германцами в коннице нашей - огромная сила,
Всадники римские с ними не сладят, всем это известно.
Только манипулы бывших рабов не готовы и гнилы,
Не устоят под ударом когорт ветеранов, признаемся честно.
Наших когорт марианцев, самнитов не хватит встать фронтом,
Фланги охватит упрямый Вариний и Канны устроит.
Надо нам бить по вождю и доверитья слепо экспромту.
Если Вариний умрёт, разбегутся и все безо всяких героик!
–
Хмуро сказал им Спартак, разминая зетёкшие руки, -
У Гавгамел Александр Македонский на Дария вышел,
В центре прорвался и Дарий бежал от гетайров в испуге.
Там же сражался фракиец Сеталк, с детства я это слышал,
Предок он мой, и имел в войске у Александра заслуги.
Так же и нам поступить здесь придётся, доверившись Митре,
Богу воскресшему, всё искупившему жертвенной смертью,
Бой мы дадим, как Геракл страшной неумирающей гидре,
Звёзды свои вознесём над пылающей твердью!' -
Твёрдо сказал им Спартак и с фракийцем они согласились.
Логика всё диктовала, размер и готовность их войска.
Нужно ли было в напрасных движениях силясь,
Верных друзей обмануть и себя, толковать факт по-свойски?
Сколько раз, знать бы, случались бои и сражения в мире?
Воины ждали тревожно судьбы обусловленной ночью,
Правду пытаясь узнать для себя в вездесущем эфире,
Имя своё помещая на лист приговора в отточье.
Кто может это признать из живущих и живших разумным,
Вместо пути совершенствовать мир, разрушать и поганить?
Делать его сумасшедшим, бессмысленным, грязным и шумным,
Если ещё не убить до конца совершенство, то ранить.
Вот затрубили букцины и солнце кровавое встало,
Римляне начали строится к бою, рядами манипул на поле.
Золото яркой звездой на Орлах легионов блистало,
Всем объявляя о непререкаемой силе и воле.
Конница турмами встала на флангах и лучники там-же.
Десять больших скорпионов поставили в центре вдоль строя.
Все десять тысяч квиритов застыли, вдоль лагеря вставши,
В задних рядах плащ Вариния красный, легатов с ним трое.
Из лагерей выходили спартаковцы, конница Крикса, самниты.
Строились медленно, путая место в рядах и колоннах.
В правильной битве, казалось всем зрителям, будут разбиты
Толпы рабов, пастухов и калек плохо вооружённых.
В центре у них встали стройно манипулы из марианцев,
Люди Липида, мятежного претора, здесь находились.
Им нужно было стоять до конца, словно триста спартанцев
У Фермопил, где отважные воины с персами бились.
Справа от всех вне колонн и шеренг встал Спартак, Крикс и Ганник.
Всадники в панцирях, поножах, шлемах и с копьями с ними,
Как фессалийская конница, клином стояла и вёл их избранник,
Митрой с небес окрылён и в надеждах сердцами людскими.
Радостно Публий Вариний смотрел на живые до времени жертвы,
И предвкушал, как похвалит отец, мудрый принцепс Сената,
Как захлебнётся Гай Макр и у всех успокоятся нервы,
Плебс перестанет кричать и в торговле пойдёт всё как надо.
Из-за валов лагерей с двух сторон на долину смотрели
Девы-волчицы, торговцы, больные и зрители действа,
Зрелища ждали, трофеи собрать и нажиться на деле,
Вражий обоз разгромить, для потехи устроив злодейство.
Поску забрать и пшеницу, оливки, колбасы и пасты, поску
Мёд и бекон, солонину, орехи, испанские вина,
Амфоры с маслом, чеснок и капусты повозку,
Жертвенный бык и баран, свиньи, гуси, другая скотина.
Публий Вариний не стал ожидать все отряды восставших,
После победы их конница будет рубить до заката.
Знак он подал трубачам, звук исторгся и горнов блестящих,
Все скорпионы пустили железные стрелы как надо,
Метко пробили в строю гладиаторов несколько брешей.
Лучники, пращники вышли вперёд, камни, стрелы пустили.
Сразу расстроив воздействием тем строй копейщиков пеший.
Всех новобранцев спартаковских сильно смутили.
Рог затрубил гладиаторов, вышли пельтасты-фракийцы,
Лучники, пращники были они, хуже критских едва-ли.
Сразу отметились эти застрельщики, проще - убийцы,
Словно на стрельбище или охоте они убивали.
Если бы так продолжалось сражение дальше, к полудню,
При бесконечном запасе камней, стрел и дротиков острых, разных,
Лучников римских бы всех перебили жестокие плутни,
Перед Варинием, ждущим победы в надеждах напрасных.
Конницу бросил прапретор тогда на фракийских велитов,
Турмы рассыпав, она погналась вдоль манипул прилежно,
Тут были вопли и топот копыт, кровь и смерть разных видов,
Но распылялтсь усилия конницы галлов вокруг неизбежно.
Хмуро стояли спартаковцы, все их центурии злые,
Глядя на бойню друзей, с кем недавно смеялись и пели.
Падали страшно на землю мужчины совсем молодые,
Те, что спастись не смогли и за строй забежать не успели.
Но не сдвигался Спартак, не бросал тоже конницу в дело.
Стали про трусость уже говорить или думать невольно.
Марс торжеством здесь сиял, приношением брал кровь и тело,