Колодец времени - книга исторических поэм
Шрифт:
Тёплый Везувий укрыл беглецов, как всегда это делал.
В зарослях диких, пещерах глубоких, лачугах из досок.
Стал кто-то скот по ночам воровать и вредить виноделам,
Вскоре пошло воровство даже с помощью конных повозок.
Виллы в Помпеях, дома в Геркулануме начали грабить,
В Капуе стали менял убивать и торговцев-евреев,
Женщин свободных и женщин-рабынь похищать и похабить.
Люди шептались, что это безумцы и секта злодеев.
Но больше этого всех занимала война с Митридатом.
Стал в Киликии наместником новым Лукулл благородный.
Начал войну на востоке опять, обещая победу солдатам,
Явно желая богатства снискать и триумф всенародный.
Там Митридат угрожал сильным войском провинциям римским,
Греции даже, как раньше, когда захватил он Афины -
Пленник гордыни великой, ведомый желанием низким.
С ним был Тигран - царь армян и надменных парфян властелины.
Думали все и гадали, не станет ли гибелью это:
Слушают сплетни, читают альбомы и снова кровь чуют -
Новые битвы бушуют в Испании в жаркое лето,
Где марианец Серторий пять лет против Рима воюет.
Храбрый Мертелл и Великий Помпей чередой поражений,
Чуть не открыли дорогу на Рим иберийцам жестоким.
Множество войск и казну им послал Рим для новых сражений,
И племена покорялись теперь, подчиняясь стратегам высоким.
Больше войны беспокоили цены на мясо и просо,
Цены подённых работ и расцвет африканских болезней.
Осенью только возникла в сознании плебса угроза -
Лагерь на диком Везувии стал им войны интересней.
К осени там вместо жалких лачуг стены встали из камня,
Как легендарная Троя, чьи стены устроили боги.
Кузница в лагере этом была и пекарня,
Перекрывали подобия башен наверх все дороги.
Редко теперь мог туда посторонний попасть, любопытный -
Вход на вулкан пастухам и охотникам стал невозможен.
Всюду на склонах стоял караул и открытый и скрытый.
Не пропуская любого, мечи вынимая из ножен.
Кто-же сплотил здесь самнитов, германцев и галлов умело,
В зной ярким днём, и во мраке ночного тумана
Бывших рабов и крестьян обучая военному у делу,
И дисциплиной создав из разбойников войско нежданно?
Много запасов скопил чей-то ум и умелые руки:
Сыр, сухари и бобы, и в колодцах вода дождевая.
Собраны копья, мечи и щиты, шлемы, стрелы и луки -
Ими забита до верху уже не одна кладовая.
Как стало это так нужно обычным крестьянам
Бросившим плуг и рабам, вместо бегства в пределы другие?
Месть... За обиды большие, в угаре кровавом и пьяном,
Всё потерявших навек: и родных, и мечты дорогие.
Месть за убийственный каторжный труд днём и ночью,
И за насилие дев малолетних и жён бесконечно,
Верных друзей, что собаками в цирке разорваны в клочья,
Тех, кто стал в жизни немым инструментом и вещью навечно.
За отсечёние пальцев, ступней, рук, грудей, гениталий,
Плётками порки на дыбе, в цепях и колодках, отравы,
Гвозди под ногти, клеймение, зверства других вакханалий,
Каторга, смерть на кресте без суда, для жестокой забавы.
Месть - смысл всей жизни, сны многих ночей бесконечных,
Бронзы прочнее любой и богатством сильней всех сокровищ.
Жарче Юпитера молний, длиннее времён самых вечных.
Смерть им в мучениях, скопищам римских чудовищ.
Знающих только усладу прекрасных одежд и постелей,
Блюда изысканной кухни, вина драгоценного реки,
Мрамор полов тихих вилл, блеск стекла, золотых капителей,
Прибыль торговую, праздники, скачки и библиотеки.
Так рассуждал бы любой, окажись на горе удалённой,
Многих увидав людей, тренирующих тысячи сразу
Строем идти и стоять, как Меркурий бежать окрылённый,
Биться мечём, укрываться щитом, подчиняться приказу,
Пращников бою учить, посылать к цели массу снарядов,
Лучников стрелы метать, увеличивать точность и дальность,
Слаженным действиям в битве различных отрядов,
Как соблюдать в обороне, в атаке фронтальность.
Мог ли простой гладиатор, учитель борьбы и приёмов,
Бой конный знать и баллисты, превратности маршей тяжёлых,
Знать караульную службу и множество нужных законов,
Как разбивается лагерь в местах непригодных и голых?
Это при том, что округу разбойники сплошь разоряли.
Много сюда собралось их из разных провинций и Рима.
Пользуясь случаем слабости власти повсюду шныряли,
Будто сюда привела их рука роковая незримо.
Тут пастухи из Апулии, горцы из Брутии сладились вместе,
Старые легионеры Лепида мятежного с ними,
Граждане Рима, лишённые дома, надела и чести,
С ними рабы раньше бывшие сельскими и городскими.
Стены на юге у всех городов разобрал раньше Сулла,
Чтобы они не могли бунтовать, укрываясь за ними.
Это сдержало отчасти италиков здесь от разгула,
Но для разбойников мстительных стало делами благими.
Из тайников у хозяев рабы всё добро доставали,
Брали открыто у тихих теперь живодёров добычу.
Всюду бесчестили важных матрон, а мужей убивали