Колодец забытых желаний
Шрифт:
— На всю жизнь не надо, и я приеду, — пообещал Олег Петрович, нажал кнопку отбоя на телефоне и велел Гене ехать домой.
Нужно переодеться, а то Виктория в обморок упадет.
В квартире было пусто и чисто — домработница давно ушла, переделав все дела, и Олег, на ходу через голову стягивая свитер, пошел в сторону спальни и гардеробной. Гена топтался на пороге. Он всегда провожал Олега Петровича до квартиры.
— Мало ли что, — говорил Гена, — лучше перебдеть, чем недоспать! Кабы мне ваши денежки да ваши возможности, у меня бы в каждом углу по охраннику сидело!
Олег Петрович
Стянув свитер на полпути к спальне, он по ходу нажал кнопку автоответчика, который доложил ему приятным женским голосом, что у него есть одно сообщение.
Звонила дочь.
— Пап, это я, привет, — сказал в трубке быстрый веселый голос. — Как твои дела? Надеюсь, что хорошо! Как твоя работа? Надеюсь, что прекрасно! Как твоя жизнь? Надеюсь, что безоблачна!..
Олег, слушая из спальни ее болтовню, усмехнулся. Он швырнул свитер на кровать и распахнул дверь в гардеробную, где сам собой тут же зажегся яркий, но приятный свет. Целый ряд пиджаков простирался в глубину, двумя рядами в ширину и в высоту. Отдельно висели брюки и еще галстуки на специальных деревянных распялках.
— Пап, ну ты много не работай, больше отдыхай, копайся в своем старье, ты ведь это любишь!
— Хорошо, — пробормотал Олег себе под нос.
— Мы с Марком собираемся к его родителям на Рождество. — Олег перестал перебирать пиджаки и выглянул из гардеробной, но дочери не увидел. Даже телефона отсюда не было видно, только Гена прошел вдалеке. — Ты пока особенно не пугайся, но у нас, кажется, все серьезно!
— С ума сошла, — громко сказал Олег в сторону автоответчика.
— А? Вы мне, Олег Петрович?
— Пап, мне деньги нужны. Девоншир — не ближний свет, и мама сказала, что в Англии все дорого. Дашь? Ну, чтобы на все хватило, значит, билеты, гостиница, и на баловство! Помнишь, ты мне так говорил, когда я была маленькая? Ты говорил, что обязательно должно быть что-нибудь на баловство, потому что без этого скучно жить! И бизнес-класс мне не нужен, Марк принципиально не летает бизнес-классом. Он считает, что это буржуазная роскошь для подагрических старичков.
— Для каких старичков? — сам у себя спросил Олег Петрович, по несчастью, в отличие от неизвестного ему Марка предпочитавший именно бизнес-класс.
— Хотя, наверное, на гостиницу тоже можно ничего не давать, мы же будем жить у его родителей, но я пока не знаю, в гостинице как-то свободней, да, пап? И пригласи меня в ресторан! Я хотела сегодня напроситься, но тебя в офисе не было, а на мобильный я не стала звонить! Я тебя люблю, мой драгоценный подагрический старичок.
— Тьфу ты! — сказал Олег, взял трубку с аппарата, стоявшего в спальне, потыкал в кнопки и прижал ее плечом. Пока трубка гудела, он стянул с ближайшей вешалки первые попавшиеся штаны и стал натягивать их, прыгая на одной ноге.
— Люсь, — начал он, когда трубку взяли, — она что, летит с этим своим иностранным щенком к его родителям?!
— А что тебя удивляет? — спросила бывшая жена раздраженно. — Нашей дочери двадцать лет! Она совершенно взрослый человек!
— Да ладно! —
— Олег, ничего мы не затеваем! Но я считаю неправильным ей мешать. У нее своя жизнь, первое серьезное чувство, и мальчик довольно приятный.
— Ты его видела?
— Ну конечно, видела!
— А зачем эти смотрины?! Да еще на его территории?! Тогда давай сначала мы устроим смотрины, позовем его в ресторан и будем расспрашивать, не было ли в его семье слабоумных или страдающих венерическими болезнями, ибо это может пагубно отразиться на потомстве! Или он принципиально не ходит в рестораны, потому что считает, что они созданы для подагрических старичков?
— Олег, что ты завелся?
— Да я не завелся!
— Ну, если ты считаешь, что это неправильно, поговори с ней! Но она все равно тебя не послушает, и вы поссоритесь.
— Спасибо за совет.
— Пожалуйста.
И они замолчали.
Олег натянул брюки и уставился на себя в зеркало. Надо надеть что-нибудь еще.
Бывшая жена вздохнула в трубке.
— Что ты хочешь от меня услышать, Олег? Эдик, между прочим, тоже не в восторге.
— Молодец, — похвалил бывший муж нынешнего мужа бывшей жены. — Я не возражаю против ее… ухажеров…
— Странно, если бы ты возражал, — вставила Люся.
— …но я считаю, что тащиться в Англию для того, чтобы повстречаться с родителями очередного хахаля, глупо!
— Вот и скажи ей это.
— И скажу.
— И ничего не добьешься. У нее любовь!
— Мне нет дела, любовь или нет. Какого дьявола она хочет знакомиться с родителями?
Бывшая жена опять вздохнула.
— Олег, тебя так давно нет в нашей жизни, что вряд ли ты можешь претендовать на истину в последней инстанции. Даже для своей дочери!
Это была тщательно продуманная фраза.
Она готовилась, понял Олег. Она знала, что я буду звонить, и репетировала речь, и придумала эту самую «истину в последней инстанции».
— Понятно, — сказал он скорее себе, чем ей.
— Что? — переспросила бывшая жена. — Что тебе понятно?..
Он так и не осознал как следует, почему они тогда развелись. Ему некогда было в этом разбираться. Некогда и страшно. Он зарабатывал деньги, и вдруг стало всего вдоволь — одежды, еды и даже машин. Времени, правда, совсем не стало, и выяснилось, что в Париж на романтический уик-энд лететь нет никакой возможности и неохота, потому что туда то и дело приходится мотаться по делам. Впрочем, пару раз они слетали и проделывали там все, что полагается проделывать, в смысле романтики. Они завтракали с шампанским на балконе отеля «Крийон», съездили в Сен-Жермен, и на заднем сиденье такси нежно прижимались друг к другу, и, помнится, даже держались за руки, выпили кофе на Монмартре и обозрели великий город от подножия собора Сакре-Кёр. Что там еще у нас в списке такого, романтического? Ах да, конечно, Люксембургский сад, вишня в шоколаде и букетик мелких белых роз. Все было исполнено, ничего не упущено, и это было самое худшее время в их супружеской жизни, неуклонно приближавшейся к финалу.