Колодец забытых желаний
Шрифт:
Ему было страшно и… очень интересно.
— А это что, Олег Петрович!
— Да то-то и оно. Гена, осмотри быстро помещение! Где-то должна быть шкатулка, малахитовая с серебром, большая, ну примерно как принтер, грубой работы, сверху на крышке камни разноцветные!
— Понял, Олег Петрович!
И тут произошло еще одно событие, окончательно добившее Федора Башилова. На крыльце зазвучали шаги, дверь распахнулась, и юная красавица с горящими глазами, горящими щеками предстала их взору.
— Ешкин кот, — тихо сказал Гена.
— Здрасти, —
А Железная Маска лишь взглянул и отвернулся, как будто явление девушки ему было совсем неинтересно.
— Так, — очень громко и воинственно начала красавица и уперла руки в боки. — Я хочу знать, почему ты меня бросил! Зачем ты помчался сюда?! Какое такое у тебя срочное дело?! Ради этого поганого старикашки ты меня кинул на посмешище?! А?! Я тебя спрашиваю?!
— Девушка, — с сочувствием сказал Гена и пошел, растопырив руки, словно закрывая от нее тело, — вы не нервничайте. Вы домой езжайте. Время уже позднее, вам пора домой. Олег Петрович сейчас занят.
— Вижу я, чем он занят! Все иконками своими и древностями!! Святоша хренов! Вот я тебе покажу, как нужно обращаться с девушками! Я папе скажу!!
— И как я ее не засек?! — под нос себе горестно пробормотал Гена.
— Вот именно, — подал голос Олег Петрович. — Как тебя… Вика, езжай домой.
— Ах, домой, — протянула она и пошла на него.
По дороге она сняла с буфета какую-то вазочку и теперь воинственно примеряла ее в руке, как бы половчее швырнуть. — Домой, значит?! Я тебе не какая-то там прошмандовка с Ленинградки, я тебе покажу сейчас!..
И тут она увидела тело.
Глаза у нее округлились и рот округлился, так что на лице оказались три совершенно одинаковых по размеру блюдца, и схваченную в пылу вазочку она судорожно прижала к груди, и каблук у нее подвернулся, и, чтобы не упасть, девушка схватилась за край стола, на котором сипел рефлектор.
Рефлектор поехал и упал бы, если бы Федор его не подхватил.
Руку сильно обожгло, он зашипел, стал дуть и трясти ею.
— Гена, убери девицу отсюда!
— Пойдем, милая, — заговорил здоровый ласково, — пойдем! Ты же на машинке приехала? Да? На машинке?
Девушка кивала, не отводя глаз от трупа.
— Вот и хорошо, вот и славно. Пойдем, я тебя посажу в машину, и ты поедешь домой, до папочки своего! Поняла?
Девушка все кивала и, когда он взял ее за руку, покорно пошла, но у самого порога вдруг вырвалась, побежала обратно, стуча каблучками. Волосы у нее развевались, и глаза налились слезами.
Она добежала до тела и наклонилась над ним. Гена стремительно приблизился и оттащил ее. Девушка отталкивала его, вырывалась, он отпустил ее и развел руками. Она опять наклонилась над телом, а потом обернулась к Олегу Петровичу.
— Олег? — Она сердито вытерла слезы. — Он умер, да?
— Да.
— А… почему?
— Его убили.
— Как?!
— Из пистолета.
— Кто?!
Гена
— Олег Петрович, скажите вы ей, пожалуйста!..
— Олег, кто его убил?! Он же еще утром был жив, мы с ним… он маме кресло обещал и не добыл… кто же его?! И за что?! За что?! Он же просто… старик!
— Вот именно, — раздельно произнес Железная Маска, — просто старик. А в него разрядили обойму!
— Олег, ну, подожди, ну, наверное, ему еще можно чем-то помочь, а? Давай я «Скорую» вызову! Хорошую «Скорую», у нас все врачи из Четвертого управления! Вдруг его спасут?!
— Не спасут. Он умер много часов назад, — сказал Олег Петрович устало. — Езжай домой, очень тебя прошу.
— Хорошо, — сказала девушка и не двинулась с места.
— Пойдемте, — уговаривал ее Гена кротко, — пойдемте до машины! И домой давно пора, заждались вас небось, чай пить не садятся!
— Да отстань ты от меня, что прицепился-то?!
— Олег Петрович, что мне делать с ней?..
— Гена, поищи малахитовую шкатулку. Я сам… договорюсь.
С явным облегчением Гена бросил девушку, обошел тело и стал двигаться вдоль стены, открывая и закрывая все ящики во всех комодах и буфетах, которыми была загромождена антикварная лавка.
Девушка шмыгала носом, вытирала слезы, которые все бежали, и почему-то рукавом шубы. Федор пожалел, что у него нет платка. Он бы ей предложил.
Он никогда не видел вблизи таких красивых девушек, он был уверен, что их и в природе не существует.
В природе не существует, зато в телевизоре полно.
От нее хорошо пахло, свежо и не слишком остро, и одета она была как-то необыкновенно, и очень мил был покрасневший нос.
— А вы кто?
Он даже не понял, что она обращается к нему! Но она обращалась именно к нему, даже придвинулась к нему поближе и смотрела, как ему показалось, доверчиво и с надеждой. Он изумился.
— Вы из милиции, да?
— Н-нет, — буркнул Федор.
— А мне показалось, что из милиции.
Олег Петрович вышел из потайной комнатки и прикрыл за собой дверь, стоявшую настежь.
— Ну что, Гена?
— Пока ничего, Олег Петрович.
— Быстрее. Нам нужно уезжать отсюда.
— Как уезжать?! — вскрикнула девушка. — А… Василий Дмитриевич?! Мы же его не бросим тут одного?! Вот так?!
— Не бросим, — пробормотал Олег Петрович.
И опять воцарилось молчание, только рефлектор сипел и Гена планомерно выдвигал и задвигал ящики, гремел чем-то тяжелым.
— Как вас зовут? — помолчав, спросила девушка у Федора и вдруг затараторила: — Меня зовут Виктория. И, представляете, когда я утром сюда приехала, он был жив и здоров. И я еще на него наехала так позорно, потому что он обещал мне кресло, ну… для мамы, она хотела непременно гамбса, а он не достал! А теперь он умер! А он такой смешной! Все время ругался по-немецки и думал, что я не понимаю!..