Колония "Дельфин"
Шрифт:
Но не успела я обрадоваться, как в комнату ворвалась вожатая. Закрыв за собой дверь, она, молча, сложила руки на груди.
– Что-то не так? – замешкавшись, пискнула Аля. Сегодня этот вопрос в топе задаваемых.
Рина светилась от ярости, но не произнесла ни слова, лишь грозно поманила Алю пальцем.
– Что случилось? – влезла я, чувствуя неладное, но Рина жестом приказала мне заткнуться.
Аля медленно подошла к вожатой, и было сильно заметно, как задрожали её коленки.
– Меня, уже порядком задолбал ваш дуэт, - медленно, сквозь зубы говорила Рина,
На какое-то мгновение в комнате застыла тишина. Я слышала, как бьется сердце Али и ждала, какого-то выговора от Рины.
Но выговор она пропустила.
Рина с размаху ударила Алю по лицу.
– Если я сказала, что ей нельзя жрать, - захлебнулась она в крике,- значит, ей нельзя жрать!
Такой, я её видела впервые. Было такое ощущение, что Рина проходит сеанс экзорцизма. Как будто вот-вот, из нее вылезет демон.
– Я вас всех уничтожу!- она схватилась в Алю и начала таскать ее за волосы. – Грязные шлюхи! Я вам покажу, как воровать еду!
Крики вырезались в мою голову, и эта сцена, напомнила мне ситуацию с бомжом и Пермаковой. Точно также, несколько месяцев назад, пьяный мужчина управлял головой Кати, а после чего погиб. Справедливо ли, остаться стоять в стороне, дабы не наступить в эту грязь ещё раз? Определенно - нет. Аля этого не заслуживает.
Мне хватило несколько секунд, чтобы выйти из транса. Подбежав к вожатой, я со всей сила оттолкнула её. Рина оторвалась от Али, влетела спиной в стену и медленно сползла на пол.
– Прекрати! Она ни в чем не виновата! – закричала я. – Если хочешь расправы, то разбирайся со мной!
Рина медленно подняла на меня глаза, в которых горел пожар. Казалось, она сейчас испепелит меня.
– Это залёт, Филатова, - откашлялась она. – Огромный, тупорылый залёт.
На пол покапали слезы Али. Уверена, она уже тысячу раз пожалела, что ввязалась в эту авантюру.
– Я готова, - сказала я, выпрямив спину. – Я понесу любое наказание.
Губы вожатой скривились улыбке.
– Ещё как понесёшь,- усмехнулась Рина.
Она приподнялась и стала отряхивать свою форму.
– Кручик, - обратилась она к Але,- за мной. А с этой дурой, я разберусь позже.
Аля взглянула на меня испуганными глазами, сглотнула и пошла за Риной. Я ее понимаю, выбора особо не было.
Перед тем, как удалиться, вожатая угрожающе процедила:
– Я рада, что ты толкнула меня. Теперь, от тебя мокрого места не останется.
Дверь захлопнулась.
Мне хотелось разреветься, но я сдержалась. Я медленно разжала кулаки, чувствуя, как больно ногти впились в ладони. Все было как во сне. Никогда ты не подумала, что решусь на такое.
Да, теперь мне было страшно, но я не жалела. Не жалела, что надавала этой стерве. Она заслужила это, но что теперь за это будет мне, оставалось только догадываться.
Даже если меня приговорят на две недели карцера, я готова. Есть шанс, что хотя бы там меня накормят. Наверное.
Оставалось узнать, что будет с Алей. Надеюсь, ничего плохого. Действительно, ведь только одна из нас виновата, и я конкретно дала понять, что наказать надо только меня. Не сомневаюсь, для долбанной порки, Рина выберет мою кандидатуру.
Ещё несколько часов, мне придётся просидеть в своей комнате в ожидании собственной казни. И, когда я говорю «казнь», я ни капли не преувеличиваю.
***
Как в каком-то фильме ужасов, погода становилась все мрачнее и мрачнее.
Все два сектора, включая вожатых и Германа Сико, стоят в складском помещении, находившимся на территории лагеря. По стенам развешаны странные плакаты, с фразами, пропагандирующие сектантские наклонности, деревянные кресты, и сено, рассыпанное по всему сараю. Ребята перешептываются между собой, толкают друг друга, и напоминают собой стадо неповоротливых баранов. Отсюда, мне видно их всех.
Гоша и Рина не скрывают своих улыбок, они знают, что сейчас будут зрелищное представление. Одному Богу известно, сколько злости помещается в их сердцах.
Пробегаюсь глазами по помещению – ищу Алю. Ее нет.
Но вижу всех остальных. Мне хорошо видно.
Я смотрю на Волкову – она качает головой. Она считает меня тупицей.
Вижу Котовых – среди толпы их лица кажутся бездушными, бесчувственными. Безэмоциональными.
Темная глава, то бишь Сико, охотно потирает руки, в предвкушении своих действий.
А я... А что я? Как молодой солдат, попавший в плен безжалостным террористам, сижу привязанная веревкой к стулу, и не верю, что это все происходи наяву. Происходит со мной. Мои губы дрожат, а сердце выбивает чечетку. Они выдернули меня из комнаты, как цыпленка, приготовленного на рубку.
Глупо было надеяться, что я отделаюсь карцером. Только не тут. Не в колонии. Их извращенные умы придумали для меня более унизительное наказание. И кто-то скажет, что такого уже не бывает. Те жестокие времена прошли. Ха, как бы ни так. Вы скажите это обезумевшим людям, имеющих в подчинении несколько десятков подростков, и у которых развязаны руки на грязные дела. Им позволено все, потому что это их территория. Именно по этой причине, мои руки прижаты к телу толстой веревкой. Именно поэтому, они устраивают свой людской суд, лишенный логики и справедливости.
– Тишина, - подняв руки, вежливо попросил Сико. – Сегодня, мы собрались на этом уроке психотерапии, чтобы исключить сразу два человеческих порока: воровство и агрессия. А виновник сего торжества, наша, уже всеми полюбившаяся, Сонечка Филатова, - директор повернулся ко мне и наградил хищной улыбкой.
Мои глаза сузились, а глупые марионетки поддержали его речь аплодисментами.
– Сегодня, Соня, повела себя более чем омерзительно! – продолжал Герман, медленно шагая вокруг меня. – Она подтолкнула свою подругу на неверный путь, попросив ее прибегнуть к воровству. Соня решила, что она не хочет питаться наравне со всеми и захотела большего. А это, дорогие мои, называется чревоугодием.