Колония на кратере

Купер Джеймс Фенимор

— Тут с вами нет никого из этих темнокожих?

— Нет, никого! Мы им откланялись уже часа два назад; как только мы увидели мачты судна, то сговорились тотчас же удрать от них. Сейчас вам нечего их бояться, а завтра поутру вам того не миновать! Теперь примите нас на ваше судно, мистер Вульстон, сжальтесь над беднягами, примите прежних своих товарищей, вызвольте из беды!

После такого разговора Марк, не задумываясь, указал пришельцам то место, где находился мост. Вновь прибывшие старые матросы «Ранкокуса» были действительно одни. Марк тотчас же свел их в палатку и предложил им кое-что оставшееся после ужина, а затем заставил их пересказать ему все свои приключения.

Рассказ их во всем согласовался со сведениями, полученными Марком от Джонса. В последнее время Билль Броун настолько сумел завладеть расположением свирепого Ваальли, что тот позволил ему сопровождать его в походе вместе с Джимом Уатгельсом, считавшимся его помощником в качестве корабельного подмастерья.

Броун и Уатгельс находились в одной лодке с Ваальли в тот момент, когда с Пика вдруг раздался пушечный выстрел, так поразивший всех краснокожих. Даже Броун, и тот не сразу сообразил, в чем дело, а потом, хотя и понял, что белые дали выстрел из орудия, причем воспользовались для своих целей и горным эхо, но, будучи в душе сторонником неизвестных бледнолицых, он умолчал о своей догадке и задумал направить Ваальли в противоположную от Пика сторону. Имея некоторое представление о направлении тех рифов, о которые разбился «Ранкокус», он решил завести его в эту сторону, рассчитывая там найти необходимый материал для сооружения хотя бы небольшого судна, при помощи которого он рассчитывал вырваться из рук краснокожего тирана. Ваальли, прельстившись добычей от остатков большого судна, на другой же день поутру вышел в море со своим флотом. Вскоре они достигли Пика, а двадцать четыре часа спустя уже очутились под ветром у Рифа. Эта удача наполнила сердце честолюбивого завоевателя Ваальли гордостью и радостью. Здесь не было ни неприступных скал, ни тех таинственных грозных утесов, и ничто, очевидно, не могло здесь служить преградой его завоевательным целям. Правда, природа этих мест не представляла ничего заманчивого: всюду виднелись лишь голые скалы, песчаные мели да залежи морского ила; но при всем том он здесь надеялся на нечто лучшее. Главная честь открытия земли в этом направлении принадлежала Броуну, и как Колумб в свое время был великим человеком при дворе Фердинанда и Изабеллы, точно так же и Билль Броун немного уступал ему в своем влиянии на особу краснокожего предводителя островитян. Ваальли с этой минуты во всем следовал исключительно его советам и указаниям. По его мнению, надо было плыть вдоль всей линии островов, до тех пор, пока не найдется удобного места для стоянки, чего-нибудь вроде гавани или порта для всей его флотилии. Согласно этому плану, лодки туземцев вошли в первый достаточно обширный залив, и так как тут была большая песчаная мель, на которой били ключи пресной воды, то дикари и решили расположиться здесь лагерем на всю ночь. Затем Броун предложил Ваальли послать на рекогносцировку две самые ходкие лодки, что и было исполнено. Именно этих-то людей, отправленных на разведку, и видел Марк со своей шлюпки, что и послужило ему своевременным предостережением.

Но замечательнее всего было то, что Броуну ни разу даже в голову не приходило, что эти мачты, которые он видит там вдали, могли быть мачтами их бывшего судна «Ранкокус». Для них довольно было знать, что тут, наверное, они встретят белых и, вероятно, людей, принадлежащих к их родной англо-саксонской расе. И едва только Броун и Уатгельс успели убедиться в том, что туземцы, посланные на разведку, попали не туда, куда им было надо, а заблудились среди этих бесчисленных проливов и заливов, так что не могли двинуться дальше, как они тотчас же приняли решение бежать и укрыться у обитателей кратера. Они, понятно, рассчитывали встретить прекрасно вооруженное судно, вполне снаряженное и готовое каждую минуту выйти в море при первом же известии о грозившей ему опасности.

Таковы были объяснения, данные двумя прибывшими матросами их бывшему офицеру. Узнав от него, в свою очередь, о настоящем положении судна и о средствах обороны, имеющихся теперь в распоряжении колонии, они как будто приуныли и опечалились. Кроме того, и Марк, и Боб заметили, что они были очень высокого мнения о военных талантах и способностях туземного вождя.

Броун сообщил Марку, что число воинов, сопровождавших Ваальли, едва ли более девятисот человек, во всяком случае не превышает тысячи, как то предполагали наши друзья. Ошибка эта, вероятно, произошла оттого, что на лодках находилось много женщин. Затем он предостерег Марка, сообщив, что Ваальли имеет в своем распоряжении и кое-какое огнестрельное оружие, в том числе и одну четырехфунтовую пушку, но что снарядов к ней всего лишь только три. К тому же, по совести говоря, Броун знал, что ядра эти большого вреда принести никому не могут, так как обращаться с орудием и навести его надлежащим образом туземцы не умели. Узнав о том, что судно уже почти готово и с минуты на минуту может быть спущено на воду, Броун стал упрашивать Марка разрешить ему тотчас же приняться вместе с Биглоу за работу, чтобы спустить судно теперь же, до рассвета. Все необходимое, в том числе даже съестные припасы и вода, уже имелось на «Аврааме»; спустить его намеревались с полной оснасткой и со всеми парусами, так что, очутившись на воде, судно это становилось весьма значительным пособником при обороне, а на худой конец оно могло стать и убежищем для всех переселенцев. Выбравшись же в открытое море, они могли быть совершенно в безопасности от преследования Ваальли и всего его флота.

Но Марк Вульстон смотрел на это дело иначе. Прежде всего, он очень любил Риф, где столько выстрадал и столько пережил; он положительно не мог расстаться с ним, отдав его в распоряжение врага. Дорог был ему также и старый «Ранкокус»; отдать его туземцам, и отдать без боя, он никак бы не решился, а потому не мог и согласиться на постыдное бегство от врага. Решено было отложить спуск судна до рассвета. Дело было немаловажное, и в ночной темноте легко могло случиться несчастье или недосмотр, который мог вконец испортить все дело. Приняв затем все меры предосторожности, доблестные защитники Рифа отправились на покой, а женщины были расставлены в качестве часовых: одна — на вершине кратера, другая же — на судне.

Едва только забрезжил день, как все население Рифа было уже на ногах. За ночь ничего не случилось. Лишь только Марк с вершины успел убедиться, что неприятель еще далеко, он тотчас же распорядился спуском судна «Друг Авраам». Двух часов было вполне достаточно, чтобы успеть окончить все необходимые работы; тем временем никто на Рифе не сидел без дела, не исключая и женщин: одни из них занялись приготовлением завтрака, другие усердно подвозили на тачках и тележечках необходимые снаряды, складывая их возле орудий, а Боб заряжал их одно за другим.

Для большей надежности Марк решил преградить вход в кратер сетками, защищающими от неприятельского огня, которых на «Ранкокусе» имелось очень много и с помощью которых он мог надеяться удержать туземцев от вторжения в долину кратера.

Работа эта живо была исполнена, затем все обитатели Рифа собрались к завтраку. «Авраам» был уже совсем готов, но все еще не спущен на воду; некоторых это обстоятельство немало волновало. Марк, однако, объявил, что спешить со спуском не было никакой надобности, так как неприятельских лодок еще не видно на горизонте. Все, кроме тех, кто находился на сторожевых постах, сидели за завтраком в палатке, которая была раскинута около верфи, вблизи моста, соединявшего Риф с большой луговиной, служившей пастбищем скоту. Мост этот, как, вероятно, помнят наши читатели, состоял просто-напросто из двух длинных досок, так как пролив в этом месте сужался до шестидесяти футов.

Позавтракав в каюте на «Ранкокусе» вместе с женой и ребенком, Марк едва только успел вернуться в палатку, как вдруг воздух огласился страшными криками, и банда дикарей выбежала из-за расщелины скалы на луговину и устремилась к кратеру.

Однако Марк не растерялся: он тотчас же призвал Джонса и Биглоу и приказал им скорее снять мост, что было тотчас же исполнено, так что осаждающие оказались отделенными от кратера проливом; хотя для островитян этих южных морей было бы сущей безделицей переплыть пролив, все же ими вдруг овладело какое-то смущение; по-видимому, они не предполагали существования здесь пролива и потому бежали к верфи напрямик.

В этот момент Ваальли дал залп изо всех имевшихся у него ружей, и в то же время с пироги, являвшейся плавучей батареей, раздался пушечный выстрел. В результате от него получился лишь страшный шум и больше ничего, но этот шум играет огромную роль во всех войнах дикарей.

Теперь настал черед переселенцев. При первых звуках тревоги они кинулись к оружию и в мгновение ока все, в том числе и женщины, уже были на своих местах.

Находившаяся на корме судна пушка, заряженная крупной картечью, была наведена так, чтобы преградить доступ к мосту, а две другие каронады на вершине были направлены на луговину, как раз туда, где теперь толпилась масса туземцев. Сам Ваальли был во главе своих боевых войск; теперь он, очевидно, отряжал уже людей, которые должны были вплавь перебраться па Риф. Защитникам нельзя было терять ни минуты.

Юнона, держа в руках дымящийся фитиль, стояла у затравки пушки, на корме «Ранкокуса»; Дидона с таким же фитилем ждала условленного знака у каронады на вершине кратера. Марк подал сигнал, и выстрел прогремел; картечь ударила в кучку толпившихся на берегу туземцев; одни из них упали замертво, другие были ранены; в тот же момент один молодой вождь кинулся вплавь через пролив с пронзительным криком, воодушевляя им своих товарищей; его примеру последовали еще около сотни молодых воинов.

Марк снова подал знак, и негритянка невозмутимо поднесла дымящийся фитиль к запалу; раздался новый выстрел; и на этот раз снаряд попал в самую середину бесчисленной толпы осаждающих, из коих оказалось несколько убитых и очень много раненых. Ваальли понял, что наступил критический момент; как разъяренный зверь, он сам рванулся вперед и одним мановением своей руки двинул вперед толпы своих воителей; сотни пловцов кинулись в воду, а он все не переставал возбуждать их и голосом, и жестами.