Колония на кратере
Шрифт:
Переселенцы все до одного были на своих постах: Джонс и Биглоу стояли на палубе «Авраама», где тоже находились две каронады. которые были наведены на ту же луговину. Очевидно, этот пункт должен был стать главным театром сражения, так как луговина была ближайшим к Рифу островом, и только оттуда можно было подойти к кратеру почти по суше. Между тем Марк в сопровождении двух хорошо вооруженных людей изображал собою резервный корпус своей армии, который по мере надобности переносил свои действия с одного боевого поста на другой. При виде грозной толпы туземцев, запрудившей почти весь пролив между Рифом и луговиной и готовой с минуты на минуту достигнуть берега и кинуться на кратер, Марка вдруг осенила блестящая мысль: ведь , Авраам» был готов и мог быть спущен в любой момент.
Подставы еще поддерживали киль судна, ожидая лишь приказания пасть и двинуть судно вперед. Марк и Броун стояли как раз около подстав. Марк скомандовал: «Вали подставу, руби канаты! Эй, вы там, берегитесь. Мы вас спускаем в воду!». С этими словами он сам схватился за подставу, возле которой стоял,
Едва успел он выговорить последние слова, как «Авраам» колыхнулся. Все переселенцы приветствовали первое его движение громкими радостными возгласами, и в тот же миг «Авраам», с плеском и шумом рассекая волны, врезался в самую середину ошеломленных и напуганных пловцов и преградил им путь к берегу Рифа. Одновременно с этим Биглоу и Джонс открыли огонь из обеих каронад «Авраама», и под свистящими ударами градом рассыпавшейся кругом картечи все водное пространство вокруг запенилось и забурлило. Этот маневр решил исход битвы. Поражение туземцев было полное. Все воины Ваальли, как обезумевшие, кинулись к бухтам, где они оставили свои пироги, между тем как пловцы, ныряя и топя друг друга, спасались, кто как мог. Тем временем, не теряя ни секунды, колонисты тотчас же поспешили причалить судно обратно к берегу при помощи каната, и Марк с Броуном и Уатгельсом вошли на судно; на «Аврааме» образовался экипаж уже из пяти опытных моряков, умевших прекрасно управлять судном. Боб остался главнокомандующим на Рифе, во главе остальных боевых сил колонии. Для установки парусов потребовалось лишь две минуты, и «Авраам» с решимостью двинулся в бой, направляясь к тому месту, где Ваальли сумел уже собрать вокруг себя главные силы; то был достаточно широкий морской проход, в котором можно было маневрировать даже и большому судну. Однако Марк в тот момент был далек от мысли атаковать врага и сначала удовольствовался тем, что проделал различные предварительные маневры, во время которых экипаж беспрерывно обстреливал туземцев. Выстрел за выстрелом следовали с необычайной быстротой. Туземцами овладел панический ужас, так что даже всей силы и авторитета Ваальли оказалось недостаточно для того, чтобы остановить всеобщее смятение.
Осторожность требовала от Марка, чтобы он не очень теснил своих врагов до той минуты, пока они не выйдут в открытое море, а потому он решился преследовать их на некотором расстоянии. Между тем как «Авраам», подгоняемый ветром, шел плавно на своих парусах, туземцы принуждены были без отдыха работать своими длинными пагайями. У них, конечно, были паруса, но они, будучи сотканы из кокосовых волокон, были весьма неплотны и не представляли собою достаточного сопротивления ветру, а потому мало могли способствовать быстроте хода; вот почему их лодки в этом отношении, конечно, не могли соперничать с «Авраамом». Выбравшись наконец в открытый океан, Ваальли полагал, что здесь погоня должна прекратиться, но оказалось как раз наоборот: теперь-то только она и начиналась; нагнав три лодки, богаче разукрашенные и ходкие, Марк захватил их в плен вместе со всем их экипажем: в числе тех пленных оказался, между прочим, и некий юный воин, в котором Билль Броун и Уатгельс тотчас же признали любимого сына Ваальли. Добыча оказалась чрезвычайно удачной, и Марк решил ею воспользоваться как можно лучше. Выбрав одного из своих военнопленных, он послал его к Ваальли с оливковой ветвью и предложением обмена пленных. С помощью Броуна и Уатгельса Марку нетрудно было вести переговоры с туземцами, так как за три года пленения эти матросы прекрасно изучили родной язык островитян.
Ваальли не сразу согласился довериться честности своих непобедимых врагов. Однако родительское чувство взяло верх, и вождь туземцев, сам безоружный явился на судно. Перед Марком стоял теперь его свирепый враг. То был, бесспорно, умный, хитрый туземец. Он предложил было для выкупа и лодки, и одеяния из цветных перьев, китовые зубы — веши весьма ценные для этих народов. Но не такого выкупа требовал Марк; в обмен он потребовал пятерых своих товарищей, бывших в плену у туземцев. В противном случае он грозил возобновить против туземцев военные действия.
В душе Ваальли происходила сильнейшая борьба, ему очень не хотелось упустить из своих рук бледнолицых пленников, но большая любовь к сыну взяла верх.
После двухчасовых переговоров и препирательств, всевозможных хитростей и изворотов между двумя воюющими сторонами был заключен такого рода договор: «Авраам» будет сопровождать туземный флот до группы островов Бэтто; по прибытии Ваальли должен будет послать кого-нибудь из своих приближенных за вышеупомянутыми пятью матросами, а сам остаться на «Друге Аврааме» до той минуты, пока не состоится обмен пленных. Хитрый Ваальли хотел включить в этот же договор еще один пункт относительно того, что его бывшие враги обязуются содействовать ему в его намерениях низвергнуть окончательно ненавистного соперника его, Урууни (последний был скорее лишь временно принижен, чем покорен), но Марк, конечно, отказался принять на себя такое обязательство, так как был гораздо более расположен оказать Урууни посильную поддержку, нежели содействовать его окончательной погибели. Марк даже намеревался повидаться с этим благородным изгнанником перед своим отплытием с островов Бэтто.
Пускаясь в путь вслед за туземным флотом, Марк, вероятно, не сумел бы даже известить свою жену о своем отъезде на дальние острова, если бы ему в этом не помог заботливый Боб Бэте.
Заметив, что «Авраам» скрылся из виду под ветром, Боб поспешно снарядил «Нэшамони» и издали последовал за «Другом Авраамом», рассчитывая в случае беды быть ему чем-нибудь полезным. А в тот момент, когда договор уже был заключен, Боб подошел к судну и, повидавшись с Марком, успел получить от него все сведения и затем как раз вовремя двинуться вновь в обратный путь, чтобы поспеть до ночи на Риф и сообщить там радостные вести.
ГЛАВА XIX
Прости!. Почему это слово вызывает твои испуг? Как похоронный звук, оно заставляет тебя проливать слезы. Счастье и несчастье здесь мгновенны. Надежда при расставании нам обещает возвращение.
Прошло дня три, прежде чем «Друг Авраам» и флот Ваальли очутились в виду островов Бэтто. Лодки туземцев возвратились на свои обычные стоянки, а «Авраам'„ остался в открытом море. На следующий день на судно прибыли пленные: Диккинсон, Харрис, Джонсон, Эдварде и Брайт. Туземный вождь с большой неохотой расставался со своими пленными, которыми он чрезвычайно дорожил как людьми сведущими, от которых можно было многому научиться. Вместе с тем такое усиление экипажа «Авраама“ делало это судно немаловажной силой в этих морях.
Двенадцать матросов, сильных, ловких и здоровых парней, привычных к делу, да еще две исправных каронады и шестифунтовая пушка с большим запасом снарядов — все это, вместе взятое, представляло собой действительно такую силу, с которой туземным племенам приходилось считаться. Ваальли понял это с первого же раза и потому вторично сделал попытку заручиться содействием переселенцев против Урууни. Хитрый дикарь предложил Марку взамен ожидаемой от него поддержки признать остров Ранкокус собственностью белых. Марк поблагодарил своего нового приятеля за такой щедрый подарок, но при этом заметил, что остров Ранкокус он давно считает своей собственностью и что если только Ваальли посмеет предъявить на него свои права, то он, Марк, вытеснит его силой своего оружия не только из своих владений, но даже и с этих островов. Вследствие такого рода переговоров Марк и Ваальли расстались не совсем дружелюбно. Затем Марк начал обсуждать настоящее положение дел. Джонс хорошо знал Урууни, с которым он прожил довольно долго до того времени, когда этот честный вождь был побежден своим соперником. Его-то, то есть Джонса, Марк и отправил к Урууни.
Часов шесть спустя Марк имел удовольствие принимать у себя благородного Урууни. Марк в теплых, сердечных выражениях благодарил туземца за его радушие и гостеприимство по отношению к его жене, сестре, Бобу и другим его единоплеменникам и предложил ему свою помощь и содействие в случае надобности.
Почти все присутствующие матросы знали Урууни если не лично, то по слухам, как человека честного и добродушного. Эта-то его доброта и оказалась до известной степени причиной его падения: если бы он своевременно казнил Ваальли, как тот вполне того заслуживал, то этот дерзкий воин, родившийся его данником, не завладел бы властью и не стал бы, как теперь, угрожать своему природному властелину. Тут же на юте и состоялось совещание, на котором обсуждали все нужды Урууни и все грозившие ему опасности, причем разбирали взаимные соотношения отдельных островов между собою. Хотя значительная часть населения примкнула в момент переворота к энергичному и предприимчивому Ваальли и тем содействовала его возвышению из простого желания перемены существующих порядков, но теперь большинство уже горько раскаивалось в своей ошибке и с сожалением вспоминало своего прежнего кроткого, добросердечного вождя. В группе островов Бэтто был один главный остров, служивший центром для всех остальных островов. Урууни родился и жил там всю свою жизнь до того момента, когда Ваальли удалось изгнать оттуда его и всю его семью и запугать злополучное население этого острова жестокими угрозами и лютыми казнями. Эти люди большею частью против воли должны были признать в нем своего вождя и повелителя. Если бы Урууни теперь вновь удалось овладеть этим островов, то одного этого было бы уже вполне достаточно для того, чтобы уравнять шансы двух враждующих вождей и даже вполне обеспечить преобладание Урууни до тех пор, пока он будет находиться под покровительством переселенцев.
Прежде всего Марку хотелось, если возможно, избежать в этом деле кровопролития, и потому он решил более всего действовать страхом и угрозой. С этой целью он подошел на расстояние пушечного выстрела к главной крепости Ваальли и предложил ей сдаться, а командиру гарнизона приказал не только немедленно очистить крепость, но и совершенно удалиться со своими людьми с этого острова.
Предложение это было встречено самым решительным отказом. Но у Марка имелся довольно веский аргумент. В то же время Урууни высадился на берег; при его появлении все тайные и явные приверженцы его схватились за оружие, как один человек; заранее уверенные в поддержке со стороны столь грозного в их глазах судна, они мгновенно образовали вокруг своего бывшего вождя такую военную силу, с которой он легко бы мог побросать в море сторонников Ваальли. Но тем не менее эта горстка людей оказывала самое энергичное сопротивление до той минуты, пока Марк не дал по ним меткого выстрела из своего шестифунтового орудия. Картечь, пробив ограду крепости и, к счастью, не ранив никого, наделала много шума и произвела страшный переполох в крепостном гарнизоне, после чего начальник крепости послал Марку пальмовую ветвь в знак покорности. Весть об этой победе Урууни произвела громадное впечатление на всех, даже соседних островитян, так что менее чем за двое суток бывший вождь вновь получил прежнюю силу и власть, и низвержение Ваальли произошло само собою, без всякого кровопролития. После этих событий Урууни мог рассчитывать на спокойное царствование до конца дней своих.