Колония на кратере
Шрифт:
В группе островов Бэтто был один главный остров, служивший центром для всех остальных островов. Урууни родился и жил там всю свою жизнь до того момента, когда Ваальди удалось изгнать оттуда его и всю его семью и запугать злополучное население этого острова угрозами и казнями. Эти люди большею частью против воли должны были признавать в нем своего вождя и повелителя. Если бы Урууни теперь вновь удалось овладеть этим островом, то одного этого было бы уже вполне достаточно для того, чтобы уравнять шансы двух враждующих вождей и даже вполне обеспечить преобладание Урууни до тех пор, пока он будет находиться под покровительством переселенцев.
Прежде всего Марку хотелось, если возможно, избежать в этом деле кровопролития, и потому он решил более
Предложение это было встречено самым решительным отказом. Но у Марка имелся довольно веский аргумент. В то же время Урууни высадился на берег; при его появлении все тайные и явные приверженцы его схватились за оружие как один человек; заранее уверенные в поддержке грозного судна, они мгновенно образовали вокруг своего бывшего вождя такую военную силу, с которой он легко бы мог побросать в море сторонников Ваальди. Но тем не менее эта горсть людей оказала самое энергичное сопротивление до той минуты, покуда Марк не дал по ним меткого выстрела из своего шестифунтового орудия. Картечь, пробив ограду крепости и, к счастью, не ранив никого, наделала много шума и произвела страшный переполох в крепостном гарнизоне, после чего начальник крепости послал Марку пальмовую ветвь в знак покорности. Весть об этой победе Урууни произвела громадное впечатление на всех островитян, так что менее чем в двое суток прежний вождь получил прежнюю силу и власть, и свержение Ваальди произошло почти без всякого кровопролития.
Со дня начала военных действий на Рифе прошло уж около недели, и так как Марк знал, что о нем беспокоятся дома, то он не воспользовался любезным приглашением погостить подольше на островах Бэтто. Убедившись, что эта группа островов изобилует очень редким сандальным деревом, Марк воспользовался случаем и заключил с туземцами договор, в силу которого те обязывались вырубать и поставлять на берег известное количество этого дерева. По истечении трехмесячного срока «Друг Авраам Уайт» должен был зайти сюда вновь и забрать этот груз. Покончив с этими делами, «Друг Авраам Уайт» отплыл в обратный путь.
С Рифа «Авраама» увидали почти за час до того, как он вошел в порт; все обитатели Рифа вышли навстречу победителям и шумно приветствовали их возвращение.
Счастливая успехом колония могла теперь надеяться на полное спокойствие и безопасность в будущем.
Однако, с присоединением еще пяти матросов, составлявших некогда часть экипажа «Ранкокуса», положение колонии значительно изменялось, и у Марка явился вопрос о том, каковы теперь его обязанности в отношении к его судовладельцам.
Для обсуждения этого важного вопроса он решил вновь собрать совет, и с этой целью на другой же день поутру, забрав с собою всех своих матросов и почти всех переселенцев мужского пола, Марк вместе с женой и ребенком отплыл на Пик.
Спустя шесть часов «Друг Авраам Уайт» входил уже в Миниатюрную бухту. После взаимных приветствий и радостных поздравлений вновь прибывшие матросы ознакомились со своими новыми товарищами; четверо из них, в том числе Билль Броун, тут же записались в постоянные члены колонии и были приняты в число сограждан Рифа, так как они имели желание провести остаток своих дней в этом благословенном краю. Остальные трое обязались на известный срок остаться на службе у Марка с тем, чтобы по прошествии этого срока им было предоставлено право вернуться вновь на родину.
На совете Марк изложил свои сомнения относительно судна. Долгое время он думал, что «Ранкокус» навсегда прикован к месту; со времени последнего землетрясения он очутился в яме, где под ним едва хватало воды. Но присутствовавший при спуске «Ранкокуса» Боб знал, что его осадка равняется всего пяти метрам, а Билль Броун брался дать судну еще от шести до семи метров воды для
Раз являлась возможность вывести «Ранкокус» в море, отсюда сам собою вытекал вопрос: не следовало ли теперь вернуть это ценное судно тем, кому оно принадлежит? Но кому? Хотя Авраам Уайт и его компаньоны были давно уже вознаграждены за свои убытки страховою премией, но теперь на «Ранкокус» имели неоспоримое право страхователи. Нагрузив здесь судно сандалом и обменяв его в Кантоне на груз чая, можно было получить такие барыши, которые могли с избытком покрыть все затраты и расходы на судно.
Однако, Марк не хотел расстаться с мыслью о дальнейшем существовании и процветании основанной им колонии, и потому перспектива покинуть эти края на целые двенадцать месяцев, а может быть, и более страшила его. Он сознавал, что если он и Бриджит с ребенком уедут, то остальные разбредутся в разные стороны, полагая, что они более не вернутся, и столь успешно начатое им дело колонии рухнет неизбежно. Решено было сделать прежде всего попытку извлечь судно из его тесного места заключения, а затем уже обсудить и дальнейший образ действий. Одновременно с этим решением к Урууни и Ваальди были посланы весьма ценные для них подарки, в роде стеклянных бус и ожерельев, ножей, топоров и тому подобных вещей, составлявших часть груза «Ранкокуса»; взамен этого колонисты просили их вновь распорядиться заготовкою возможно большего количества сандала. Для выполнения этого поручения были посланы Боб и Джонс на «Нэшамони». По исполнении возложенного на них поручения они немедленно вернулись на Риф, где их помощь была нелишняя для работы на «Ранкокусе».
Хитон и Ункус остались на Пике для охраны этой части колонии и для работы на лесопильне, а все остальные мужчины вернулись на Риф, где тотчас же приступили к работам на судне. Очистив трюм от всего, что там было свалено, наши колонисты перетащили на берег все бочки и боченки с пресной водой, которые служили вместе и балластом для судна. Когда весь этот груз был удален с корабля, наши приятели с радостью убедились, что судно поднялось, а после того, как с «Ранкокуса» были сняты все остатки парусов, снастей и мачт, его корпус подняло еще больше. По прошествии недели дело с выгрузкою и уборкой всего, что можно было снять с судна, уже значительно двинулось вперед и подходило к концу. Однажды под вечер, во время прилива подул сильный и свежий ветер, и Марк решил воспользоваться им для того, чтобы вывести «Ранкокус» из его тесного бассейна. И вот, при громких кликах радости всех присутствовавших, судно колыхнулось и тронулось вперед; первый трудный шаг был сделан, и всем было ясно теперь, что нелегкая задача переселенцев увенчалась полным успехом.
В тот же день «Ранкокус» подвели к берегу, и он стал на якорь так же надежно, как если бы находился у набережной порта в Филадельфии. Затем колонисты приступили к конопатке судна и принялись подчищать и починять его паруса, мачты и снасти. Все было приведено в должный порядок; не забыты были и пресная вода и съестные припасы, и всякого рода инструменты и орудия. Оставалось только позаботиться выбором экипажа. Боб давно уже успел вернуться с вестью, что туземцы на самом берегу главного острова заготовляют громадное количество сандала, и по прошествии месяца «Ранкокус» может принять свой груз и плыть в Кантон.
Понятно, что в число экипажа прежде всего попали те трое матросов, которые высказали желание вернуться на родину, а именно: Джонсон, Эдвардс и Брайт; Боб был назначен старшим помощником капитана, а Биглоу — младшим. Билль Броун остался комендантом на Рифе, Уаттельс пожелал остаться с ним, но Диккинсон и Харрис, хотя намеревались вернуться в колонию, все же непрочь были отплыть на судне. Подобно Биллю Броуну, они также мечтали о женитьбе; разница была лишь в том, что Броун поручил Марку выбрать для него подходящую во всех отношениях невесту, а Диккинсон и Харрис предпочитали избрать себе жен по своему личному вкусу. Только один Уаттельс совсем не высказался по этому поводу.