Колония
Шрифт:
— Уж тебе-то полагается это знать, милый.
Он усмехнулся ей.
Власть действует как афродизиак, а?
Арлен ответила со своей улыбкой техасского капитана команды болельщиков:
— Разумеется, милый. Разумеется.
— Так на кой все это дерьмо работать сообща? — недовольно ворчал Кливленд. — Чего ты от нас хочешь? Чтобы мы посылали тебе телеграмму каждое воскресенье?
— Нет, — глухо, раскатисто промурлыкал Лео. — Я хочу, чтобы мы до основания сотрясли всю структуру власти белокожих. Я хочу, чтобы мы сделали нечто такое мощное, такое потрясающее, чтобы они были рады отдать нам власть над страной, лишь бы
— Хесу Кристо! Что ты имеешь в виду приятель?
Лео медленно улыбнулся и нагнулся вперед на стонущем под ним стуле.
— Кто-нибудь из вас, ребята, слышал когда-нибудь о военной акции под названием «Наступление в ТЭТ»?
16
А в Техасе жарко! Солнце так и палит. Оно даже спекает землю до такой твердости, что на ней ничего нельзя вырастить кроме полыни. По крайней мере, именно так говорили мне несколько других студентов.
Сегодня вечером я говорил по телефону с мамой и папой и сообщил, что добрался сюда отлично. Они съезжают с фермы на следующей недели.
Говорят, занятия здесь будут весьма тяжелыми, но преподаватели здесь хорошие. Мне нужно жутко много узнать. Полагаю, я по многим предметам никак не блистал. Но теперь я намерен наверстать.
Все студенты здесь отличные ребята. Первый день здесь мы провели, проходя разные психологические тесты; нас просвечивали на совместимость и все такое. И тут есть одна девушка, Рут Оппенгеймер, действительно потрясная. Очень особенная. Она из Калифорнии. По-моему, она еврейка…
Дэвид сидел на скособоченном пластиковом стуле в складском подвале магазина электроники и смотрел неподвижным взглядом на грузовой стручок.
Он похож с виду на гроб, понял он.
Он разместил в стручке скафандр, чтобы смотреть, много ли места займет его собственное тело. Вокруг него лежали втиснутые два баллона с кислородом и, в ногах, единственный топливный элемент. Он также выстелил стручок дополнительной пластиковой изоляцией.
Цифры с покоившегося рядом с ним на полке компьютерного терминала гласили, что у него хватит кислорода и тепла для того, чтобы остаться в живых при двухдневном путешествии до Луны — хватит еле-еле — если он будет находиться в электронном ТМ-трансе.
— Уснуть, — пробормотал про себя Дэвид, — и видеть сон, быть может.
Он уже нарисовал на стручке по трафарету маркировку, сообщающую о его содержимом: БРАК ЭЛЕКТРОННЫЕ КОМПОНЕНТЫ. Все нужные кодовые числа были нанесены на место оранжевой краской «Дневное свечение». Все, что ему требовалось сделать, это влезть в скафандр, лечь в стручок и запустить через имплантированный коммуникатор программу ТМ. Он уже изменил программирование так, чтобы она длилась сорок восемь часов вместо шести.
Все цифры проверены. Все готово. И все же он не двигаясь сидел на стуле.
Он видел перед своим мысленным взором, как стручок подсоединяют к неуклюжему парому, тихоходу, состоящему из приземистых грузовых стручков и скошенных под острым углом опорных балок. Он видел, как паром отчаливает от причала «Острова-1» и бесшумно уплывает в мертвенно холодный вакуум космоса. И видел себя в грузовом стручке, с закрытыми глазами, в глубоком трансе. Поступление кислорода прекратилось. Топливный элемент сломался. Он смерзся в твердый кирпич, ледяную
Дэвид мотнул головой. Перестань откладывать! — велел он себе.
Медленно, говоря себе, что он всегда может в последнюю минуту дать отбой. Дэвид облачился в скафандр. Опустившись на колени в его неудобной массе, он подсоединил воздушные шланги к баллонам с кислородом. Однако шлем все еще оставался открытым, и он продолжал дышать воздухом помещения. Для баллонов времени хватит и после.
Методично, шаг за шагом, он проделал рутинные операции точь-в-точь так, как наметил, до тех пор пока не вытянулся внутри стручка: неловко загерметизировав крышку у себя над лицом. Внутри было абсолютно темно. Он щелкнул своим коммуникатором и заказал с раннего утра погрузочный пикап.
Затем попытался расслабиться и задремать естественным образом. Если ему это удалось, то он это так и не заметил. Если он и видел сны, то не впустил их в свое сознание никаких воспоминаний о них.
Следующее, что почувствовал Дэвид, это приглушенные голоса вокруг него. Затем он услышал вой электромотора, когда стручок подняли и отвезли к поджидавшему грузовику. В кузов грузовика его свалили так, что застучали спинные позвонки.
Это было все равно как быть абсолютно слепым и почти совершенно глухим. Вся информация из внешнего мира поступала Дэвиду только через чувство осязания. Грузовик загремел по погрузочному квадрату космопорта, прямиком в Верхний Конец. Опять подъем, покачивание, сваливание. Перекликаются голоса. Напрягаются моторы. Жужжание гайковертов, подсоединяющих стручок к внешнему корпусу парома.
А потом ничего. Тишина. Не один час. Безмолвие и холод.
Дэвид знал, что грузовой стручок прикрепили к парому, а тот, в свою очередь, подсоединялся к причалу в конце главного цилиндра колонии. Большие солнечные зеркала не давали окружающей температуре в районе причала опуститься ниже нуля, но не дотягивала она немного. Было холодно.
Не так холодно как будет после того, как мы отчалим, знал Дэвид.
Он проверил через коммуникатор, чтобы убедиться, что паром улетает по графику. Все правильно. Осталось меньше часа.
Время тянулось мучительно медленно. Теперь Дэвид боролся со сном, так как его тело извращенно хотело вздремнуть. Нет, ты не должен спать! Тебе требуется бодрствовать, чтобы ввергнуть себя в ТМ транс, как только паром покинет причал; иначе ты насмерть замерзнешь во сне!
Он испытал также и голод, и сообразил, что не ел почти двадцать четыре часа. Был тогда слишком взволнован. А теперь слишком поздно. В шлеме имелась трубка, подававшая еду, а трубка для облегчения позаботится о мочеиспускании. Остальное же спать и ждать. Но подожди, прежде чем засыпать.
Он скорее почувствовал, чем услышал, как корабль вокруг него оживает. Грядущие вибрации. Стук захлопываемых люков. А потом рывок, достаточно плавный, но тем не менее внезапный. Они полетели.
И начался холод. Стуча зубами, Дэвид вызвал компьютерную программу, ввергающую его в транс.
А что если измененная программа не сработает? Мне так и не представилось возможности испытать ее на полные сорок восемь часов.
Это было последней мыслью, которую он запомнил.
— Дэвид Адамс?