Колонизатор
Шрифт:
Привлекло меня то, что в славном городе, впрочем пока еще селе, Армавире этот банк арендовал только второй этаж в здании магазина коммерсантов Оглузева и Шапошникова. Операционный зал раскинулся на весь этаж. Касса от операционного зала была отделена только тонкой деревянной застеклённой загородкой. И приткнута в широкому окну! Пастораль...
Сама касса представляла собой высокий денежный железный ящик с двухэтажной дверцей.
Возиться со взломом я не стал. Сторожа через "форточку" вывел из строя ампулой с транквилизатором, которым хищников биологи "отстреливают" для изучения. Добыл такой препарат на Биофаке
А дедку хватило одной ампулы - спать будет минимум сутки. Я у него даже револьвер не стал забирать.
Кассу через открытое "окно" в Неандерталь тупо выдернули "студером", обвязав тросом с лебедки. Она была всего на четыре анкера прибита к дощатому полу. Я же говорю: пастораль!
Для местных пинкертонов оставили в кассе настежь открытым окно... Пусть голову поломают детективы доморощенные.
Дверцы этого сейфа - скорее денежного шкафа, нам потом Джозеф открыл без особого напряга. Болгаркой.
Для 1877 года взяли много - почти 700 тысяч рублей налика, но в большинстве своём мелкими номиналами. Провинциальный банк кредитовал торгово-закупочные операции в основном. Зачем им крупные деньги, когда вокруг все стоит копейки?
100-рублевых "катенек" и 50-рублевых "петенек", да 25-рублевых "алёшек" с портретом царя Алексея Михайловича и даже 10-рублевых "мишек" с портретом царя Михаила Федоровича набралось чуть больше 100 тысяч.
Остальное - 5-рублевые "митьки" с портретом Дмитрия Донского, трешки и рубли - эти достались матросам в жалование. Ну, и солидная часть Тарабрину - не все же ему золото разбазаривать.
Заодно спихнул Иван Степанычу добычу 1917 года. Он мне чемодан гиней приволок - надо отдариться.
Вот эти крупные номиналы и менял я в данный момент на испанские песеты в банке "Братья Упманн и Компания".
Матросы получили мелкими русскими купюрами аванс еще в Гамбурге. А сейчас раздам промежуточную зарплату в песо - пусть погуляют матросики на веселой Кубе. Заслужили. А рублики пусть зажмут до дома.
В здании банка на улице Амаргура, в кабинете главного акционера, с вежливым обращением "кабальеро" от мулатистого лакея первым делом угостили меня холодным мохито. И это было вовремя. А то бы растаял как снегурочка.
– Что вы собираетесь покупать на Кубе, Ян?
– спросил меня мистер Упманн, когда все дела с обменом валюты были завершены. К моему удивлению за обмен с меня взяли всего один процент от суммы. Райские времена.
Мы с Упманном к тому времени перешли на ты. А что такого? Практически ровесники. И вроде как принадлежим к одному общественному слою владельцев бизнеса.
– Ну, не сахар же, - усмехнулся я.
– По крайней мере в товарных объемах. Табак, еду и ром для экипажа. Если будет попутный фрахт генерального груза, не откажусь. Вы можете мне порекомендовать надежного поставщика с качественным товаром? Оптом.
В ответ Герман Дитрих поставил на стол деревянную сигарную коробку со столь знаменитым и в 21 веке брендом H.Upmann. И сам разлил нам по стаканчикам темно-коричневый ром, причмокнув.
– Пятнадцать лет выдержки. Собственная продукция с моего вегаса.
Ром
– Угощайтесь, - открыл банкир коробку и сам взял одну сигару, откусив ей кончик серебряной карманной гильотинкой и макнув кончик сигары в стакан.
К сигарам нам принесли хорошо сваренный кофе. И некоторое время мы предавались удовольствию от жидкости и дыма.
С удивлением я отметил, что нынешние сигары намного качественнее тех, что посылал в СССР Фидель Кастро. И я похвалил их вслух, благоразумно умолчав о главном кубинском майоре.
Банкир расплылся в довольном оскале.
– Я пока единственный, кто додумался паковать сигары в деревянных шкатулках, - похвалился мистер Упманн.
– По двадцать пять и по пятьдесят сигарок премиум класса.
Далее он пространно рассказал как идет его сигарный бизнес на собственной семейной фабрике в Гаване.
– Так что не каждый табачный лист годится на сигару. А некондицию я могу для вашего экипажа порезать хоть для трубок, хоть для самокруток, - неожиданно предложил он, закруглив свой табачный экскурс.
Я отбрехался тем, что надо обговорить это с артельщиком команды и дать морякам попробовать. Вдруг им не понравится из-за крепости его табака...
– Вкусы у людей разные. Мне лично ваши сигары нравятся и я с удовольствием куплю у вас пару-тройку шкатулок. Желательно более тонких сигарок, чем эта.
– Помахал я той толстой длинной сигарой, которую курил.
– Но если вам некуда девать некондицию, то я бы ее забрал, только на обратном пути в Европу. Если конечно договоримся в цене сейчас, - предложил я имея ввиду сбыт у финских табачных фабрикантов с которыми уже налажены контакты.
Почему нет? Остаиваться в Гаване было по сравнению с любым американским портом - что у янки, что у дикси, дёшево. А наиболее удобный маршрут для парусника в Европу шел мимо Азорских островов, так что Куба была по пути, что туда, что обратно.
Баркентина освободилась от предназначенного в Гавану генерального груза. Теперь с неё сгружали пять роялей которые капитан-наставнику удалось продать местным плантаторам, точнее их посредникам - ну... сколько удалось продать с наскока. Так что я прибыл вовремя, чтобы отпустить его с Никанорычем отдыхать на берег.
Раздал экипажу часть его заработка в местной валюте и напутствовал матросов отпущенных на береговой отдых "не намотать на винт" ничего лишнего, ибо местные путаны "знойные женщины - мечта поэта". И "они пошли туда, где можно без труда добыть продажных женщин и вина".
Особо предупредил их, что папайю тут зовут фрутто-бомбо, а вот само слово "папайя" на русский можно перевести как "потная мулатка" или даже как "сика потная" - страшное оскорбление для мужчины за которое можно и по рылу отхватить. И глядя на галдящих на трапе матросов понял, что точно кто-то не удержится и отхватит.