Колонизатор
Шрифт:
Матросов в постоянный экипаж набирали комиссией. Победа по русски, Клаус по немецки, а я по английски тестировали матросню. Выбор был богатый только на первый взгляд. Желающих толпа.
Но сразу отпали семейные потому как возвращаться в Финляндию мы в ближайшие годы не планировали. Может кто от семьи и сбежал бы с удовольствием, но нам то такое зачем?
Контракт мы предлагали сразу на пять лет. Походы сулили дальние. Не всем даже холостым такое подходило по разным причинам. Но... как всегда "но". Жалование мы сулили на четверть большее чем по рынку. Кормежка наша.
Первым, прикинув условия труда и компенсацию за него, решил остаться с нами кок нанятый в Гамбурге лишь на время этого похода. Только он оговорил себе что для кормежки пассажиров у него будут помогальники, а он только шеф. Питание экипажа на нем без возражений.
Быстрее всего на берегу нашли на судно постоянного боцмана - сорока четырех летнего вдового отставного кондуктора Русского императорского флота, крепкого высокого шведа хорошо говорившего по русски, сносно по английски и понимавший немецкий. Не говоря уже про финский и шведский. После смерти жены он загрустил на берегу и его снова потянуло в море. Но рыбу ловить он не желал.
– Вонючее и грязное это дело, ваши высокоблагородия, а я службой к чистоте на корабле приучен.
– Пояснил он нам свое нежелание становиться рыбаком.
Дальше Юхан Бергманн гремя двумя медалями уже сам предлагал нам кандидатуры, большинство которых Никанорыч утвердил, хотя от некоторых претендентов Клаус воротил носом, приговаривая, что финны известные на всех флотах пьяницы.
И тут же предложил оставить на "Клио" баталёра-немца на постоянку.
– Он хоть честный немец, - уверял нас Клаус.
– Для кого?
– спросил я.
– Что для кого?
– не понял капитан Шальбе.
– Честный для кого?
– уточнил я.
– Лично для вас или для компании владеющей баркентиной?
– Баталёр будет мой, - авторитетно перебил нас Никанорыч, прихлопнув ладонью по столу, показывая что тема закрыта.
– Но позвольте, господа, - возмутился Щальбе, - Я все же на судне первый после бога и право судовой роли принадлежит мне.
– Вы первый после бога на судне в плавании, а вопрос найма экипажа прерогатива владельцев баркентины. Их слово последнее.
– Парировал Никанорыч.
– Герр Шальбе, - вступился я в дискуссию, - перед вами два совладельца судна совокупно которым принадлежит 67 паев из 100. И я как капитан-директор компании от имени владельцев утверждаю все назначения капитана-стажёра. Ему с ними работать в дальнейшем. Вы что-то имеете против мнения хозяев?
– Ваше право, - недовольно буркнул капитан-наставник.
– Хромого забираешь? Кого из двух?
– уточнил я у Победы.
– А то у нас два хромых моремана.
– А что я разве нетвердо высказался еще дома?
– парировал Победа по-одесски.
– Кстати, заодно он и фельдшером будет на корабле по совместительству. Так что готовь ему мундир с одним шевроном на рукав.
Вот так вот. Минус еще один спец в колхозе. Грустно, но я действительно что-то такое обещал Никанорычу. Ладно, не последний же он медик в "Неандертале". Ну, не хроноаборигена же нам медиком брать на судно? Он нас тут всех залечит.
Тяжелее было с офицерским составом. На матросской
А пока ждали претендентов на замещение офицерских должностей, торговали тем, что сами привезли из Гамбурга с Лондоном. Как и обещал нам Шальбе все ушло за четыре дня по хорошим ценам. Если вычесть цену фрахта, то прибыль составила 10 процентов. Вполне неплохо за неделю каботажа. Можно было и больше вымутить, но тогда пришлось бы торговать мелким оптом - в розницу имели право тут торговать только местные купцы. А это время, простой экипажа, аренда склада на берегу, если нет желания платить портовые сборы за стоянку корабля у пирса.
За это время дважды сбегавший на телеграф определился старший помощник капитана из временного перегонного экипажа - немец из Гамбурга, решив что от добра добра не ищут. Нареканий у нас к нему, как к старпому не было. Офицер он опытный и знающий, к команде требовательный. К тому же с хорошей штурманской подготовкой. Да и других, равных ему претендентов на горизонте не наблюдалось. И по русски говорил, хотя и с чудовищным тевтонским акцентом.
– Боцман швед с опытом военной службы, старпом немец - будет порядок на корабле.
– От лица довольного Щальбе можно было прикуривать.
Удовлетворившись своим человеком на посту старпома, баталёра наш капитан-наставник больше не поминал. Но боюсь оттянется он на суперкарго. Уж больно у него нездоровый интерес к левому грузу на корабле. Проще брать его в долю.
– Какой товар будем брать в Або на продажу в Гамбург?
– спросил я Шальбе, прикуривая местную дорогую толстую папиросу, весьма неплохую на вкус.
– Бумагу, - ответил он.
– Она тут несмотря на то что дешевая очень высокого качества, не то что в России.
И глянув на меня искоса торопливо добавил.
– Впрочем и в Германии бумага в массе своей хуже и дороже.
– В тетрадях?
– Нет. Писчую почтового формата. Она самая ходовая если сдавать ее оптом в Гамбурге. А вот для собственного пользования тут можно прикупить уже переплетенные амбарные книги и вахтенные журналы на будущее. Суперкарго нужно будет по одной такой книге на каждый трюм, боцману для своего заведования, коку с артельщиком продовольствие учитывать, помощнику по пассажирам... да и на корабельную кассу гроссбух у капитана нужен. Вам самому для прихода-расхода компании. Можно еще газетную бумагу в роликах возить или крафт, но в таком случае лучше иметь заказ заранее.
– В долю закупки бумажного груза войдете?
– бросил я пробный шар.
– Обязательно, герр директор, - расцвел Шальбе и пошел договариваться о буксировке баркентины на внешний рейд.
Трюма уже пустые. Пока соберем попутный груз - сэкономим на стоянке.
Табачный лист в отличие от табачных изделий проходил в Финке как сырьё и облагалось пониженным таможенным тарифом, что не могло не радовать. Финский фабрикант в Або даже посетовал, что мы мало его привезли.
Паровой адмиральский катер оказался очень удобным транспортом когда судно стоит на рейде. Раскочегаривать его дольше, чем мотаться от порта до борта и обратно.