Коловрат. Знамение
Шрифт:
Минут через пятнадцать, двигаясь незамеченными под шум горной реки, разведчики стали забирать вверх по тропе, и скоро обозначился крутой поворот. Кондрат взглянул на часы со светящимися стрелками – было почти десять.
– Колонна, стой, – скомандовал вполголоса Зарубин, останавливаясь, чтобы сориентироваться на местности, – пять минут отдыхаем. Не курить.
Остальные бойцы передали команду по цепи вперед, и метрах в пятидесяти замер Семихватов с пулеметом, пристроившись за большим валуном. Немного подуставшие разведчики с радостным выдохом опустили на камни тяжелое вооружение и законно расслабились, сжимая в руках автоматы. Охранение, заранее назначенное перед выходом и натренированное на такой случай, зорко смотрело по сторонам. Из-за шума близкой реки передвигавшихся молча разведчиков было не слышно, но и они могли не услышать подкравшегося противника. Пока, однако, все вокруг выглядело спокойным.
Старлей посмотрел на луну, вдруг показавшуюся из-под облаков. «Поворот реки, резкий подъем… где-то тут должен быть брод», – вспоминал метки на карте Кондратий, имевший привычку запоминать все топографические детали операции наизусть. Ему не надо было даже лезть в карман за картой и включать фонарик, чтобы проверить свою память. Он ей доверял безоговорочно.
Заметив, что за подъемом виднеется небольшой распадок, который уходил вправо, к ведущей в сторону кишлака узкой проселочной дороге, Кондрат окончательно решил, что пора форсировать водную преграду и начинать подъем в горы.
– Здесь переходим реку вброд, – скомандовал он, – охранение: перекрыть все подходы.
Но бывалые бойцы охранения, на которых была возложена эта задача, уже и так грамотно расположились, чтобы прикрыть огнем колонну, если она будет атакована. Первыми в воду вошли двое помощники Семихватова. Оказавшись на том берегу небольшой, но бурной речки, они проверили прилегавшее побережье и подали знак. Следом перебрался сам пулеметчик и занял нужную позицию. А уже за ним потянулся остальной отряд с «бронетехникой».
Брод был неглубокий, вода едва доходила бойцам до коленей. Не обсыхая – по дороге одежда сама высохнет, – Зарубин направил отряд в распадок, который минут через десять привел их к самой дороге. Луна, к счастью, вновь ушла за облака, и Кондрат невольно поблагодарил ее за это. Преодолев в кромешной тьме проселочную дорогу, на которой в этот час никого не было, отряд вскоре опять вошел в «зеленку» и, долго пробираясь по складкам каменистых холмов, наконец, подошел к подножию гор. Здесь командир устроил своим бойцам еще один короткий привал.
– Дальше пойдем по соседнему ущелью, – объявил Кондратий бойцам авангарда, но так чтобы и остальные услышали. – Оно выгнуто полумесяцем и примыкает к перевалу, с которого открывается вид на кишлак Шамун. Этот кишлак нам и нужен. Еще через пару часов будем у расчетного места. Здесь уже могут быть «духи». Всем, у кого автоматы с планкой для ночного прицела, примкнуть прицелы и периодически осматривать склоны и тропу прямо по курсу. Проверить карабины на ремне автомата, – чтоб ничего не брякало. Подойти надо тихо.
Бойцы деловито по десятому разу осмотрели автоматы. Один молодой солдат из четвертой группы забыл примотать карабин изолентой, – запасливый Мухамедзянов дал ему свою. Устранив мелкие проблемы и отдохнув, группа пошла дальше вверх.
В расчетах старший лейтенант не ошибся. Под перевал, который выводил к кишлаку Шамун, на некоторых картах обозначенному даже как городок, они подошли в расчетное время. Около часа ночи. Здесь Кондратий снова дал группе немного отдохнуть и подготовиться к атаке. Судя по имевшимся данным, опорный пункт «духов», а может, и целый укрепрайон, должен был начинаться именно здесь. Место было удобное. С перевала вниз шла только одна тропа к кишлаку, а вот подойти к самому предполагаемому укрепрайону можно было с трех сторон: снизу от самого кишлака, через ущелье, по которому прибыли спецназовцы, и через другое ущелье, которое подходило чуть дальше, минуя второй перевал, очень близко расположенный к первому.
«Грамотно придумано, – одобрил выбор душманов Кондратий, вглядываясь в темноту через ночной прицел автомата, – заблокировал вершину и не подойти, а уходить можно сразу двумя путями, если они не перекрыты. Шанс всегда есть. Ну, ничего, от нас не уйдешь».
Впереди и вокруг все было тихо.
– Где ж вы тут окопались? – пробормотал Зарубин себе под нос, оглядывая безжизненный, казалось, перевал. – Неужели соседи ошиблись? Проверить надо по-любому.
Он обернулся назад и вполголоса произнес:
– Рябоконь, ко мне!
Вскоре с легким шелестом к нему приблизилась крепкосбитая фигура командира четвертой разведгруппы и присела рядом, опершись на автомат.
– Осмотрел склон?
– Так точно.
– Значит, видел правое плечо перевала, которое сильно возвышается над левым?
Рябоконь кивнул.
– Тогда слушай мою команду, товарищ старший сержант, – проговорил Зарубин. – Берешь семь человек из своей группы, одного пулеметчика и одного снайпера, остальных оставляешь здесь. И молодых с ними. Ползешь тише мыши наверх и занимаешь там позицию. Осматриваешься и докладываешь мне, как дела. Всё понятно?
– Так точно, – вновь кивнула фигура во мраке.
Слушая по-военному четкие ответы командира группы, Зарубин невольно улыбнулся уголком рта, – плоды собственной работы над дисциплиной за время службы в этой части давали себя знать. Кондрат внешне был человеком спокойным, без особой необходимости не давил авторитетом и позволял иногда солдатам расслабиться, если это не несло прямого вреда для жизни и здоровья. Но расхлябанности не терпел и раздолбайства тоже. В Афгане от этого зависела жизнь, и не только своя. Оборзевших быстро ставил на место, и очень жестко, если требовалось. Солдаты, служившие с ним, это уяснили давно.
– «Сокола» для связи взял? – уточнил Зарубин.
– Пару штук, – подтвердил старший сержант, похлопав себя по груди, где висел манипулятор с кнопкой, сама переносная рация находилась на боку в подсумке, – у меня и у Азамата.
– Добро. Давай, Федор. Двигай вперед. Только осторожно.
Рябоконь кивнул в последний раз и исчез за камнями в темноте. Вскоре там послышалось шевеление. Разведгруппа с отобранным количеством бойцов, прокравшись мимо остальных, растворилась в темноте.
Дав им минут двадцать форы – за это время Зарубин рассматривал через прицел кромку перевала, но не заметил ничего подозрительного, – старший лейтенант решил двигаться дальше вверх. Седловина была уступчатая. По всему выходило, что на самом краю больших и заметных укреплений нет, они либо зарыты в землю, либо спрятаны глубже, у второго уступа, который, собственно, и мог считаться перевалом. «А может, там и нет никого? – подумал Зарубин, нежно обнимая автомат. – Разведка тоже иногда ошибалась. А может, были, да ушли».