Кольт 99 калибра

Глава 1.

Ранним и тёплым летним утром, когда солнце, ещё не начав взбираться по небосводу, а только лишь едва показавшись над черепичными крышами маленького городка, ласково пригревает тихо дремлющий мир, так приятно осознавать, что наступила суббота. Это то самое время, когда по крышам и тротуарам уже скачут взъерошенные после ночных кошмаров воробьи, коты возвращаются домой с ночных рандеву, домохозяйки, зевая и почёсываясь, сползают с кроватей, и, шаркая тапочками, плетутся на кухню, собирая по дороге разбросанные по полу носки своих мужей. Те же из мужей, что женились удачно, перевернувшись на другой бок, продолжают сладко спать, а те, что женились

Сразу после завтрака, а по субботам у многих это время гораздо ближе к обеду, чем в другие дни, в городском парке под влекущие звуки духового оркестра неспешно прогуливалось множество улыбающихся, празднично наряженных людей. Желающие, пришедшие поодиночке и с детишками, держащими флажки и воздушные шары, нетерпеливо топтались возле касс, стремясь побыстрее попасть на аттракционы. По тротуарам, прямо под их ногами, степенно вышагивали голуби, надменно ожидая угощения, но вся их надменность пропадала, стоило кому-нибудь бросить на тротуар горсть семечек или кусок сладкой булочки. В громкие голоса, смех и визг детворы с аттракционов врывалась музыка, шум двигателей и сигналы проезжающих возле парка автомобилей. Недалеко от входа, в припаркованной старенькой «Шкоде» сидели два человека в чёрных костюмах. Один из них, молодой черноволосый парень, рослый, сложенный как дирижабль, имел такие широкие плечи, что едва помещался на сиденье водителя. Над глубоко посаженными глазами нависали крупные надбровные дуги, что, вкупе с мощным квадратным подбородком, говорило о его главном достоинстве - недюжинной силе. Второй, сидящий на заднем сиденье, был уже немолод. Это был худощавый мужчина с седыми висками, но в его остром взгляде без труда угадывалась стальная воля и огромный жизненный опыт. Проходящие мимо зеваки, особенно те, что были не в ладах с законом, без труда узнавали в нём инспектора полиции Матуса Новака, а в сидящем за рулём здоровяке - его помощника по имени Адам Горак.

– Шеф! А он точно сегодня будет? – Горак оглядывал гуляющих вокруг людей.

Новак достал часы, и, взглянув на циферблат, снова убрал их в кармашек жилета. Услышав урчание в животе Адама, он обратился к нему:

– Снова твой желудок ревёт, как слон в брачный период! Опять ты утром не ел?

– Так вышло, шеф!
– Пожал плечами Горак.

– Ясно! Ночью ты, как всегда, опустошил все свои запасы, и утром явился на службу на голодный желудок, потому что тебе нечем было позавтракать?

– Ну да! – Горак нервно дёргал ручки на панели.

– Ладно, Адам! Нас не сломить ни голоду, ни унижениям! Налей кофе!

Горак аккуратно налил из термоса кофе в стаканчик, и передал его инспектору. Тот осторожно взял из рук своего помощника стаканчик, кажущийся в его громадных сосисочных пальцах крохотным, и с блаженным лицом сделал глоток, ощущаяая свежий кофейный аромат. Открыв глаза и выдохнув, он убеждённо произнёс:

– Взгляни на этих людей, Адам! Сегодня выходной, полно народа, он обязательно придёт! Куда ему деться!

Сделав ещё несколько глотков, Новак поскучнел:

– Ненавижу понедельники!

– Но ведь сегодня суббота, шеф! – Заметил Горак.

– Да?
– Новак кашлянул.
– Меня это не утешает!

Помолчав немного, Адам спросил:

– Шеф, а почему вы не любите понедельники?

– По понедельникам, Адам, умирает моя мечта начать новую жизнь!

– Может, вам лучше вернуться домой, отдохнуть?

– Хватит нести чушь! Смотри за входом!

– Да, шеф!

Спустя минут пять Горак радостно крикнул:

– Шеф! Вон он! Это точно он!

– Да тише ты! Незачем так орать!
– Новак впился глазами в тощую фигуру щуплого седоволосого мужчины в твидовом костюме, с тросточкой, в шляпе-канапе, который прогуливался возле очереди в кассы.

– Молодец, Адам! Мы его нашли.

– Будем брать сейчас, шеф?

– Нет! Мы возьмём его с кошельком! Тогда он уже точно не отвертится!

Сыщики впились глазами в прогуливающийся по тротуару среди толпы твидовый костюм с торчащей из воротника старой черепашьей шеей.

– Ну что, Ковач?
– Инспектор внимательно наблюдал за каждым шагом карманника.
– Сколько ни бегай, а теперь ты мой! Ну, давай смелее! Смотри, сколько карманов, а в них бумажники! А какие сумочки! Смелее, Франтишек!

Старый карманник, словно слыша инспектора, потоптался, вздохнул, оглядывая толпу, поправил галстук. Затем он неспешно пошёл вдоль аллеи, мимо лавочек с сидящими на них отдыхающими. Со стороны могло показаться, что он просто рассеянно смотрит вокруг, но от опытного взгляда инспектора не ускользал внимательный взгляд карманника в поисках жертвы.

– Идём, Адам!
– Новак быстро выскочил из машины.

Ковач неторопливо шагал посреди тротуара, улыбаясь встречным дамам, и вежливо приподнимая перед ними свою шляпу. Сыщики шли чуть поодаль от него, стараясь не потерять из вида. Наконец, Ковач остановился возле киоска с мороженым, позади толстяка в светлой шляпе и белой рубашке, держащего за плечи двух мальчиков в клетчатых шортах и пиджачках. Толстяк нервно переминался с ноги на ногу, глядя на свою такую же полную супругу, стоящую со старшей дочкой в очереди. Впереди них оставалось ещё два человека, но пацаны, видимо, были такие же нервные, как и их папаша, и время от времени они по очереди выражали своё неудовольствие по поводу неторопливости продавца в киоске.

– Скоро? Ну, скоро?
– Ныли они.

– Сейчас, потерпите! Сейчас, потерпите!!
– Отвечал им толстяк, но его тон становился всё более угрожающим, и он всё крепче сжимал их плечи.

Ковач неторопливо прошёл мимо стоящего к нему спиной толстяка и поднял руку к лицу. Адам тотчас рванулся вперёд, но инспектор придержал его за руку:

– Спокойно, Адам! Это всего лишь платок! Он вытащил его из заднего кармана у того толстяка с детьми!

Ковач остановился, держа в руке платок, не спеша вытер им глаза, лицо, шею, негромко высморкался в него, потом, аккуратно намотав на палец, поковырял им в носу. Закончив свои процедуры, он аккуратно свернул платок, и, быстро и непринуждённо сунул его на место, в карман толстяку. Тот, видимо что-то почувствовав, обернулся. Ковач, вежливо ему улыбнувшись, приподнял шляпу и неторопливо зашагал дальше. Сыщики остановились, стараясь не попасться ему на глаза.

Ковач быстрым шагом отошёл подальше от беспокойного папаши, и вновь принялся прогуливаться, с безмятежным видом оглядывая окружающих его горожан. Новак внимательно следил за каждым его шагом, жестом и движением. Он первым увидел жертву карманника, даже раньше его самого. Двое респектабельных мужчин с газетами в руках сидели на парковой скамейке и что-то негромко и озабоченно обсуждали. Один из них небрежно бросил свой пиджак на спинку скамейки, и, сдвинув шляпу на затылок, вытирал лоб платком. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что бумажника в его карманах нет, он наверняка остался в пиджаке. Ковач прогуливался возле лавки, как акула, сужая круги. Наконец, он словно невзначай, остановился за спинами собеседников. Инспектор рванулся вперёд, Горак спешил следом за ним. Ковач уже сделал своё дело, как вдруг один из собеседников обернулся. Смерив взглядом сухого старичка, он сунул руку в карман пиджака, и тут его взгляд упал на руки Ковача.