Колумб Австралии
Шрифт:
16 ноября судно отправляется в дальнейший путь и через неделю входит в порт Акапулько.
Круг снова замкнулся. За десять лет до этого, в декабре 1597 года, Кирос впервые попал в каменную ограду этой бухты. Тогда он привел остатки экспедиции Менданьи. Сейчас не легче. Из трех кораблей пришел один, и то в каком виде! Но зато он привез радостную весть: Южный материк существует, известно где он находится!
Корабль по приказанию вице-короля передают в распоряжение властей в Акапулько, экипаж получает расчет. С Киросом остаются только два вывезенных им «живых доказательства» — жители Эспириту Санто, те двое мальчиков, из которых он хотел сделать толмачей и коих после торжественного крещения нарекли
Дорога уходит вниз, петляет и приводит путников к лежащей в равнине зеленой столице. Мексики. Сегодня на весь этот путь нужен один день. Киросу понадобилось семнадцать.
Никто не встречает его в мексиканской столице, никому нет до него дела.
И все же его удостаивает аудиенцией новый вице- король (они все меняются и меняются) дон Хуан де Мендоса-и-Луна, маркиз де Монтес. Надо отдать ему справедливость, он беседует с Киросом весьма милостиво: как же, вместе ведь, спасшись во время кораблекрушения в Карибском море, бегали по берегу, согревая застывшую кровь.
Так же милостиво беседуете Киросом и отдыхающий от служебных передряг старый знакомец Луис Веласко, бывший вице-король Перу.
Да, вначале и Мендоса и Веласко не без интереса выслушивают Кироса. Впрочем, на этом все и заканчивается.
На прямой вопрос Кироса —как ему быть? — Веласко— он формально не у дел, и его совет носит приватный характер — отвечает:
— Езжайте в Европу.
Один раз он уже спровадил туда Кироса на целых семь лет!
Что же все-таки делать? Кирос не сомневается: вице-король Перу скажет ему то же самое. Без благословенья центральных властей не дадут ему возможность организовать новую экспедицию. Значит, его первоначальный план — доложить о своем открытии в Мадриде— правилен. И нечего ему ехать в Лиму, тратить попусту время: реакция Мендосы и Веласко достаточно красноречива.
А тем временем климат становится все более прохладным, весьма возможно, не без прямого участия врагов Кироса, которые распространяют о нем всякого рода неблаговидные слухи. Прадо, который в своей реляции напишет, будто в бухте Сан-Фелиппе-и-Сантьяго на капитане произошел мятеж, и напишет много другой всякой всячины, стремясь опорочить Кироса, сошлется на свидетельства дезертировавших в Акапулько матросов. И действительно, кое-кто из них, завербовавшись на корабль, шедший на Филиппины, побывал в Маниле.
Один за другим умирают подопечные Кироса: восьмилетний Пабло, затем Педро; Кирос очень горюет об этих ребятах.
...Время идет, и ничто не движется с места. Хорошо, что находится некий Гаспар Мендес де Вера, почитатель Кироса, который ссужает его малой толикой денег. Это дает возможность Киросу совершить поездку к побережью. И там его, флотоводца, открывателя новых земель, берет с собой в качестве гостя капитан уходящего в Европу корабля.
Как обычно, переход продолжается примерно месяц и на сей раз обходится без особых приключений. В июне или в июле 1607 года Кирос в Кадисе. Денег нет. Чтобы попасть из Кадиса в Сан-Лукар, а оттуда знакомой дорогой в Севилью, он продает свою постель и часть гардероба. В Севилье в Торговой палате ему дают пятьсот реалов. Сумма невелика, но он хоть может расплатиться с самыми неотложными долгами.
Девятого октября 1607 года он входит через Толедские ворота в Мадрид. Он входит в город, не зная, где приклонить голову.
Часть четвертая
Чужой среди чужих
Глава девятая
Только справедливости!
Это была все-таки удивительная процессия: словно венценосец, сопровождаемый принцами, графами, маркизами, баронами, въехал однажды Колумб в Барселону.
А шестью годами позже португальский король Мануэл, узнав о том, что Васко да Гама вернулся домой, немедленно послал к нему графа Порту Алегри и еще нескольких царедворцев, а затем со всевозможной пышностью в присутствии всего двора принял мореплавателя.
Теперь человека, побывавшего там, где до него не был ни один европеец, дважды проделавшего немыслимо огромный путь в плохо изученном, бескрайнем океане, сделавшего, быть может, величайшее открытие века, -не встречает никто. Он даже не может отчитаться перед пославшим его королем.
...Всего лишь несколько лет назад он все-таки сумел — не без помощи герцога Сесы, конечно, — и имея на руках рекомендации папы — получить аудиенцию у Филиппа III. Сейчас это ему никак не удается: король то в одном замке, то в другом, он выехал в Барселону, он отдыхает, он занят. «Подождите немного, сеньор Кирос, наведайтесь».
Примерно те же самые слова, с той только разницей, что говорят не «его величество», а «его сиятельство» (речь идет о герцоге Лерме, председателе Государственного совета) или «его светлость» (речь идет о графе Лемосе — председателе Совета по делам Индий), слышит Кирос и в тех двух ведомствах, которые имеют непосредственное отношение к его путешествиям.
Чужой среди чужих — так можно было бы охарактеризовать положение Кироса.
С трудом находит он прибежище у бедной вдовы на улице, что выходила на знаменитую Пуэрта-дель-Соль, нынешнюю Центральную площадь Мадрида. В ту пору это была окраина. И Кирос был человек с окраины. Что, собственно, нужно этому неизвестному капитану, вернувшемуся из дальних морей, не имеющему ни денег, ни связей, и чье путешествие не принесло пока никаких ощутимых результатов?
Он слишком поздно родился. Испания одряхлела. Со времен Фернанда и Изабеллы прошел век! Положение было таково, что, если бы этот безвестный моряк открыл еще одну Америку (новость, которая в свое время поставила бы на ноги всю Испанию), отклика не было бы никакого.
Да, собственно говоря, он и привез такую весть. Ведь Кирос совершенно чистосердечно считает, что открыл новую часть света. И вот с таким сообщением он не может никуда пробиться!
Парадоксально? Но так оно было.
Как доказать свою правоту? Как добиться, чтобы послали экспедицию к открытой им земле?
У Педро Кироса в руках лишь одно оружие: оружие слова.
Из «Памятной записки» Кироса
«Четырнадцать месяцев нахожусь я при дворе, и вот уже четырнадцать лет минуло с той поры, как я целиком посвятил себя делу, в коем не ищу для себя ни малейшей выгоды, лишь успеха самому предприятию. Преодолевая бесчисленные препятствия, я прошел на суше и на море более 20 тысяч лиг, затратив все свои средства, Подвергая себя лишениям и тяготам, претерпев так много страшного, что самому не верится, и все это ради того, чтобы не заглохло благочестивое и нужное дело...