Колумб Земли Колумба
Шрифт:
— Будь мужчиной, Ильматсалу! — кричала ватага. — Впусти нас, ну! Будь человеком!
Ильматсалу, как всегда угловатый и немногословный, только пыхтел и упорно пробивался к выходу. С таким же успехом он мог пробиваться сквозь каменную стену подвала.
— Ребята, — крикнул кто-то сзади, — отнимем у него ключ!
Но Ильматсалу продолжал пыхтеть и еще энергичнее орудовал плечами. Кто-то ухватил Ильматсалу за пиджак. Но тут и у Ясся нервы не выдержали. Он выхватил из кармана ключ, сжимая его в руке так сильно, что
— Кто полезет — получит! — процедил он сквозь зубы и поднял готовый для удара кулак с зажатым в нем ключом. Это подействовало. Ильматсалу удалось пробиться сквозь ряды любопытных.
— Мы и без тебя туда попадем! — кричали они ему вдогонку, когда он поднимался по лестнице из подвала.
Но они не попали туда. Вскоре ту же эмблему, что была на двери, стали носить на рукаве блузы все пионеры четвертого отряда. Только они имели доступ в помещение штаба, а кроме них, лишь директор школы, пионервожатый и председатель совета дружины, да и то с разрешения начальника штаба.
Правда, судьба штаба весной висела на волоске — нашлись люди, утверждающие, что «штабничанье» — пустая затея, что штаб — «организация в организации», а это недопустимо. Однако новый старший пионервожатый с львиной отвагой отстаивал начинание лучшего отряда дружины и вышел победителем. А пионеры четвертого отряда — теперь все они были на год старше, и общая сумма возраста пионеров отряда стала гораздо больше 147 — делами защищали до начала учебного года доброе имя своего штаба.
После короткой передышки Яссь Ильматсалу снова взялся за ручки тачки, но тут он увидел Тийю Тийдус. Вид у нее был ужасно обиженный.
Капитан вчера оскорбил Тийю до глубины души, предложив в ответ на все ее доводы только своих крольчат. И все же она втайне надеялась, что Раазуке возьмется за ум. Но сегодня, придя в парк, пионеры увидели, что половина ямок, подготовленных к посадке деревьев, снова засыпана, дерн раскидан, а от колышков, которыми отмечали границы дорожек, остались одни угольки. Мадис и Роби разразились каскадом насмешек по поводу вчерашних переговоров Тийи и забрались в кусты держать военный совет.
— Чего же ты теперь хочешь? — строго спросил начальник штаба, выслушав Тийю.
— Чтобы ты сам взялся за эту роту.
— Ладно, завтра возьмусь, — согласился Яссь Ильматсалу, а пока что взялся за ручки тачки.
— А сейчас напиши им письмо, — потребовала Тийа, — что завтра в такое-то время приглашаешь их на переговоры.
— Обойдемся и без бюрократии, — махнул рукой начальник штаба и снова взялся за тачку.
Но Тийа загородила ему путь.
— Нет, нет, напиши! У нас там все идет путем приказов, ультиматумов и тому подобной бюрократии. — Авторучку и бумагу девочка принесла с собой. — И напиши этому капитану, что у него самого нос в копоти, десять раз в копоти, сто раз. Он такой противный…
— Но из-за этого не топчись
Прочитав написанное, Тийа неодобрительно сморщила нос.
— Плоховато! «Прошу» да «прошу»! И подпишись поважнее, со всеми титулами, чтобы этот закопченный нос знал, с кем имеет дело.
— Ну, ладно, — уступил начальник штаба, вздохнул и принялся писать снова.
Новым вариантом письма Тийа осталась довольна, взяла его и пустилась в обратный путь.
Ей пришлось довольно долго патрулировать по Пикапыллу, прежде чем удалось встретиться с ротой. Когда она подошла и упрямо утвердила свой взгляд на лице капитана, его большой рот растянулся в неуклюжей улыбке.
— Тебе письмо, — сказала Тийа как можно пренебрежительнее.
Капитан Раазуке протянул руку, взял письмо, движением плеч отогнал придвинувшуюся к нему сзади роту и с улыбкой на губах принялся читать.
Он перечел письмо несколько раз подряд, небрежно сунул его в карман и поглядел на девочку, все еще улыбаясь.
— Понял? — заносчиво спросила она.
— Да уж наверное.
— С условиями согласен?
— Можно и так, — протянул капитан.
Ничего больше не говоря, Тийа повернулась, жеманным движением головы откинула волосы и легко заспешила прочь.
Ассаку безмолвно выхватил рогатку из-за пояса и прицелился в спину Тийи. Так же безмолвно капитан больно ударил его по руке и дал бы ему еще подзатыльник, но Тынис успел отскочить в сторону.
X
Как было условлено, рота ждала своего капитана на углу. Ассаку по такому случаю даже нацепил на руку часы и со значительным видом то и дело поглядывал на них.
Капитан был в парадных брюках. Согласно офицерской форме, от брючного ремня через плечо поверх блузы шел брезентовый ремень портупеи, а из заднего кармана штанов торчала можжевеловая рукоятка пугача, к которой одним концом был привязан шнурок, болтавшийся у капитана пониже спины и уходивший другим концом за пояс. Раазуке был хмур и несловоохотлив, как и положено командиру при исполнении столь ответственных обязанностей. Его настроение передалось всему подразделению.
Начальник штаба 147 заметил роту капитана Раазуке, выходящую на улицу Сааре, в тот момент, когда часы мушкетера Ассаку показывали, что до назначенного времени осталось еще полторы минуты. Мушкетер Тильбути позволил себе замечание насчет точности. По знаку капитана вся рота отступила за угол.
Когда Яссь Ильматсалу вместе с Тийей пришел на условленное место, рота была уже выстроена. Подтянув животы и вздернув носы, мушкетеры стояли по стойке «смирно» и только помаргивали; Аннус Раазуке топтался перед своим войском на негнущихся ногах, словно петух.