Колумбийская балалайка
Шрифт:
— А весла-то не взяли! — вдруг дошло до Мишки. — Они ж там, в сарае, я видел!
На берегу неожиданно бабахнуло, и над зарослями поднялся черный гриб-дымовик. Гулкое эхо прокатилось по берегу.
— Это что еще? — лежа на дне моторки, прошептал Борисыч — говорить он не мог.
— Джип рванул, — ничуть не удивился Алексей. Вода уже доходила ему до груди. Он напоследок оглянулся и, выжавшись на руках, перевалился через борт. И в сторону берега, оставшегося метрах в двадцати, больше не смотрел: теперь все внимание было сосредоточено на подвесном моторе, над которым колдовал новый русский.
— Хрен тебе — джип, — хмуро ответил Михаил. — Это я бензин в сарае поджег. Чтоб понятие имели, сучары, на кого наезжать…
— Ну, долго возиться будешь?! — не выдержал Леха.
— Сейчас, сейчас… — Мишка наконец разобрался, что к чему, нашел шнур стартера и рванул его на себя. Мотор недоуменно кудахтнул и заглох.
На берегу показались солдаты — двое… трое… шестеро. Добежали до кромки воды. Остановились…
Вокруг лодки забулькали фонтанчики, и спустя миг донесся отзвук выстрелов.
— А если попадут в лодку? Сдуется же… — прошептала Таня, инстинктивно пригибаясь.
— Да заводись ты, гнида! — плачущим голосом крикнул Михаил и еще раз дернул шнур стартера.
И в ответ мотор победно взревел, вспенил воду за кормой и бросил лодку в открытый океан. Нос задрался к небу, люди попадали друг на друга. Поднялся ветер.
Фигурки солдат на берегу быстро уменьшались.
— А сигареты не намочили? — озабоченно спросил Вовик.
На океане все было по-прежнему: едва заметный ветерок и мелкая волна. Серфингистам бы не понравилось, серфингисты бы ругались. А резиновая моторка без встречной и боковой волн шла хорошо.
И чем дальше во времени отступали выстрелы вдогон, тем быстрее спадало оцепенение, поначалу охватившее всех. Пассажиры десятиместной «резинки» начинали оживать.
— Налево давай, — скомандовала Люба, вглядываясь в горизонт.
— С каких это щей? — не понял Михаил. — Панама справа!
— До Панамы нам не добраться, не дадут, — азартно сказала Люба. — И на «Виктории» мы мимо городов не проплывали. Значит, все поселения там, слева…
Татьяна легла грудью на борт-баллон, опуская в воду руку, поднимая тучи брызг, летевших, как она и хотела, на нее.
— Сейчас бы купнуться, — помечтала она вслух.
— Во, Танька права. Леха! — увидев, какое занятие нашла себе секретарша, перекричал мотор Миша. — Леха, подержи «баранку», я хоть рубашку намочу.
Рокировка не состоялась.
— Погоди ты, дай отдышаться! — крикнул в ответ Алексей и стянул с потного тела футболку «Рыбфлот».
После чего намочил ее в теплой приколумбийской воде и, кряхтя от удовольствия, принялся обтирать торс.
Мелькнула татуировка на мускулистом плече — выскакивающая из бурных волн рыбина и какая-то надпись по кругу. Потихоньку и другие стали заниматься тем же самым. Вован, выкурив подряд две сигареты, сунул в воду буйну головушку, перегнувшись через борт и удерживаясь за леера. Он вытащил голову из теплой воды, отплевываясь и отфыркиваясь, выкрикнул: «Кайфец, трудящиеся!» — и снова окунул ее. Люба, скинув камуфляжные штанцы, пропахшие чужим мужчиной, опустила в соленую забортную воду ноги. Не отрывая напряженного взгляда из-под ладони от горизонта прямо по курсу.
— Аккуратней там, перевернемся! — не очень строго прикрикнул Алексей.
Михаил свободной от управления лодки рукой расшнуровал ботинки и не без усилия стащил их с ног.
— Фу ты, хорошо! — Он пошевелил пальцами: носки часового взять побрезговал.
Не останавливаясь на достигнутом удовольствии, стянул с себя камуфляжные брюки, под которыми томились намокшие от пота изначальные трусы с пальмами и корабликами.
Борисыч же в водной феерии не участвовал — он оглядывал берег и горизонт. Потом перебрался на скамью к Алексею.
— Плохо, Леша, — сказал он.
— А чего? — Алексей отжимал за борт футболку «Рыбфлот». — Чего плохого-то?
— Не отстанут они, вот чего. Раз уж кто-то из нас им так понадобился…
— Интересно узнать — кто, — пробормотал моряк.
— Согласен, Леша, согласен, но сейчас не до того. Куда мы плывем?
— В какой-нибудь город на берегу, Любка права. Должны же у них быть города на берегу? Или деревни… Где есть телефон.
— Если так, то велика вероятность, что нас будут ждать. Может, они там держат отряд. Или окажутся там раньше нас.
— Как у них выйдет раньше?
— По дороге, на машинах.
— Да ты что, отец, мы жарим узлов под двадцать — двадцать пять! Плывем по прямой! Ни корней, ни колдобин. Не, на машинах нас не обойти.
— Сколько, говоришь, мы жарим? — Борисыч зачерпнул ладонью воду, увлажнил лицо и шею.
— Узлов двадцать. Умножай на два. Сорок километров, по-вашему. По такой воде разгонимся, думаю, и до тридцати.
— А если они на вертолете?
— А ты видел его? Будь у них вертолет, давно бы жужжал над головой… Не, отец, не то. Вот ероплан ихний, что кружил над полем, — этот да, должен привалить. Кстати, запаздывает что-то… — Алексей натянул на тело мокрую футболку. При жаре сохнуть ей — минуту.
— Самолет тебя не пугает?
— А тебя? — Алексей провел ладонью по небритому подбородку и сморщился от неудовольствия. — Чем он нам страшен? Стрелять не будут, раз кто-то из нас им живым нужен. Увидит сверху? Так они и так в курсе, куда мы чешем. Те, из грузовика, видели, куда мы отчалили. Сообразят, что мы пойдем вдоль берега.
— Но если и так знают, чего им лететь?
— Убедиться. А ну как мы мористее ломанулись! Любка, ты чего там выглядываешь?
— Может, корабль какой… Тут места судоходные, может, подберут.
— А…
Борисыч намочил также свою кепку, мокрую надел, но нельзя было сказать, что жара угнетает его, мучает, не дает жизни. Нет, с виду он переносил пекло спокойно.
— Самое худшее с этими поселениями, Леша, что они могли дать знать не только туда, а по всей округе. И обязали ловить нас всех крестьян, рыбаков, местную полицию.
— Скажешь тоже, Борисыч! Ага, объявили аврал по всей Колумбии… Ладно, доплывем — придумаем.
— Вот так живешь, — говорила тем временем Татьяна больше себе, чем кому-то еще, наклонившись над водой, — сдаешь экзамены, ходишь в театры, ведешь умные разговоры. И все оказывается ненужным — для того чтобы просто иметь возможность эту жизнь физиологически продолжать. Причем вляпываешься не потому, что авантюристка или дура, а так… случайно, с бала — да в полымя. И выходит, заниматься надо было другим. Прыгать, бегать, не вылезать из тиров, посещать секцию айкидо…