Колыбель богов
Шрифт:
– Что нам сегодня приготовил мой верный слуга? – задал риторический вопрос Акару. – Конечно же туно, зажаренный на вертеле!
Он мог бы этого и не говорить. Аромат жареной рыбы, едва они вошли в дом, ударил в нос Даро с такой силой, что он даже зажмурился от удовольствия. Дед был еще тем гурманом, любил все самое лучшее, нередко экзотическое, а слуга деда, которого звали Киро, был великим мастером по части приготовления пищи. Прежде чем готовить рыбу, он набивал ее живот различными пахучими травками, солил, а затем, поставив на огонь, поливал смесью вина, гранатового сока и каких-то специй. Рыбье мясо после этого совсем не пахло водорослями и имело отменный вкус.
Завтракали вчетвером; Киро тоже был приглашен за стол. Ему минуло всего тридцать лет, но переделок, в которых побывал слуга Акару, иному человеку хватило бы на долгую жизнь. Киро был моряком, не раз участвовал в сражениях, и однажды его пленили пираты-ахейцы. Ему повезло, что кибернетос пиратского корабля состоял в дружеских отношениях с Акару.
Как-то во время застолья, будучи в гостях у знакомого пирата на Эвбее, где находился крупнейший рынок рабов во всем Критском море (на тот момент ахеец выступал в роли благородного торговца), Акару отметил превосходное качество приготовления пищи, и морской разбойник немедленно представил ему свое бесценное «сокровище» – повара-раба, плененного финикийца, моряка из Ханаана [23] , или Страны Пурпура, как называли это богатое государство все мореплаватели.
23
Ханаан – это имя в древности носила собственно Финикия, а в библейские времена – страна, простирающаяся на запад от северо-западной излучины Евфрата и от Иордана до берега Средиземного моря.
Неизвестно, что больше понравилось кибернетосу, – поварское мастерство раба, его приятные манеры, в которых не было даже намека на рабскую угодливость и приниженность, или умный взгляд больших черных глаз – но он немедленно взял, что называется, быка за рога. Акару напомнил разбойнику-ахейцу о старом долге, размер которого со временем значительно вырос. И потребовал возвратить его не товарами или медными слитками, которые заменяли деньги, а отдать ему взамен раба-финикийца.
Ахеец даже не сопротивлялся; наоборот – он обрадовался, посчитав, что кефтиу не только сглупил, но и сильно продешевил. Эка проблема – найти еще одного повара! Стоило только выйти в море на перекрестье морских путей – и его скоростная гемиолия догонит любое торговое судно. А там уж доблестная команда корабля сделает свое дело – ахейцы считались непревзойденными воинами. В Уазит-Ойрет – Очень Зеленом море, как лэйстес переименовали Великое море [24] , с ними могли тягаться только кефтиу, мореходы Крита. Поэтому ахейцы старались не лезть на рожон и поддерживали с ними пусть и не совсем дружеские, но вполне сносные отношения. Конечно, если случалось застигнуть вдали от берегов одинокое судно Крита (что иногда бывало после сильного шторма, когда высокие волны и ураганный ветер растаскивали суда торгового каравана в разные стороны), ни один из кормчих ахейцев не мог отказать себе в удовольствии взять его на абордаж. Ведь морские скитальцы знали, что товары торговцев-кефтиу представляли для них настоящее сокровище, в особенности замечательное оружие, драгоценные камни для печатей и сосуды из многоцветного мрамора, металла и обожженной глины. А уж серебряные кубки и амфоры, расписанные изображениями рыб, осьминогов, водорослей, зарослей папируса и кратеры на высоких ножках, украшенные рельефными цветами, и вовсе стоили баснословно дорого.
24
Великое море, Зеленое море, Уазит-Ойрет, Уадж-Ур – Средиземное море. В его пределах выделяют моря: Адриатическое, Балеарское, Ионическое, Лигурийское, Тирренское и Эгейское. К ним нередко добавляют море Сирта, или Ливийское, Левантийское и Финикийское моря.
Имя финикийца было чересчур длинным и замысловатым, язык сломаешь – Ашмуназар-сидони-роп [25] . И Акару назвал его просто Киро, что на языке жителей Крита означало «долг». Повару это было безразлично, в особенности на первых порах; доля раба всегда незавидна и для любого хозяина он значит не больше, чем камешек на дороге. Но когда финикиец понял, что кибернетос-кефтиу не будет ни бить его, ни унижать, а станет относиться почти как к вольному человеку, он начал служить ему не на страх, а на совесть. Спустя какое-то время Акару купил красивую девушку-рабыню, которая стала женой Киро, и тот перестал даже помышлять о возвращении в свой Ханаан.
25
Ашмуназар – личное имя, сидони – сидонянин, роп – обитатель райской долины.
Даро ел и с удовольствием разглядывал противоположную стену, на которой были искусно нарисованы лилии. Они «вырастали» прямо из пола и казались живыми. Так и хотелось подойти к стене и потрогать их рукой. А уж кувшин с высоким горлом и изящной ручкой, в котором Киро подал вино, и вовсе был прекрасен. Дед привез его из Та-Кем и очень гордился им. Как же – чудо заморское! Белый кувшин был расписан нежно-розовыми изображениями перламутровых ракушек и голубовато-зеленых диковинных водорослей – так, как это умели делать только мастера Черной Земли.
С трапезой покончили быстро. Мало того, что юноши были голодны и уминали рыбу так, что за ушами трещало, так еще и Акару, который съел всего лишь небольшой кусочек белого мяса, запив его добрым глотком вина, нетерпеливо подгонял их, напоминая, что до места идти долго, даже под парусом (хвала всем богам, ветер дул попутный!). Ему хотелось поскорее спуститься на дно, чтобы исполнить свое заветное желание – найти большую черную жемчужину, которая стоила целого состояния. Акару почему-то был уверен, что ему будет сопутствовать удача.
Вскоре, нагруженные рыболовецкими снастями, острогами, оружием (луком и длинными кинжалами), веслами, сумкой, в которой лежала еда, и торчало горлышко вместительного кувшина, наполненного вином, они уже шли к причалу. Там, на легкой волне, покачивалась лодка Акару, которую старый кибернетос не мудрствуя лукаво назвал «Таласса» – именем богини моря, которую особо чтили не только ахейцы, но и жители Крита.
Над водой у самого берега висела легкая дымка от испарений, но горизонт был чист, прозрачен и манил к дальним островам, которые хорошо просматривались даже на большом расстоянии. Даро подумал: «Как здорово, что дед пригласил меня выйти в море! Акару конечно же знал, что морское путешествие для внука – лучший подарок».
Глава 2. Черная жемчужина
Дед держал курс на Диа, который считался островом Дивея, верховного божества многих народов, населявших берега Зеленого моря. Благодаря древней легенде Диа называли еще и Островом Дракона. На нем в большом количестве водились дикие козы кри-кри. Жители Крита едва не обожествляли их, потому что кри-кри вскормили своим молоком Дивея. Даро несколько раз довелось видеть этих очень пугливых коз. Это были грациозные и красивые создания. Кри-кри имели светло-коричневую шерсть, а ноги и мордочка у них была темно-коричневая. Летом шерсть приобретала красноватый оттенок, зимой становилась светло-серой, а вдоль спины кри-кри тянулась черная полоса. Голову самцов, которых называли агриме, украшали два больших загнутых назад рога; самочек именовали «санада».
Даро недоумевал: что им делать на острове? Диа служил перевалочным пунктом для торгового флота. Корабли с заморскими товарами в ненастную пору не входили в порты Крита. Они прятались в тихих бухтах южной части острова от ураганного северного ветра, где их защищали высокие скалы Диа. Во время стоянки судов в том же Аминисо, когда сильно штормило, существовал постоянный риск, что их сорвет с якорей и выбросит на берег. Поэтому торговцы нередко разгружались на Диа, а затем, чтобы не терять драгоценное время, забирали товары и уходили в новое плавание. Когда штормовое ненастье уступало место хорошей погоде, грузы с острова Диа перевозились на Крит в лодках.
Порта как такового на Диа не было, хотя прежде, во времена Миноса, первого правителя Крита, на острове существовала даже верфь. Но теперь там находилось всего несколько причалов, с десяток складов, примерно такое же количество других хозяйских построек, а также дома тех, кто обслуживал порт и маяк – высокую каменную башню. Наверху маяка постоянно горел огонь. Ночью мореплаватели ориентировались на пламя, которое хорошо просматривалось издалека, а днем – на столб дыма.
Недоумение Даро понять было легко. Диа, небольшой по размерам остров, напоминающий своей формой кисть руки с пятью пальцами-мысами, которые были обращены на юг, в сторону северного берега Крита. Между мысами находились четыре бухты с такой кристально чистой водой, что дно хорошо просматривалось даже на глубине в сорок локтей. С северной стороны остров не имел больших бухт; берег там был неприветлив и скалист.