Колыбель луны

Кавахара Рэки

Ронье очень радовалась тому, что их усилия вели мир к светлому будущему. Но в то же время она немного переживала.

За триста лет правления Первосвященницы — особенно с тех пор, как она основала четыре Империи, — мир людей практически не менялся. Первосвященница сознательно стремилась к тому, что она называла вечным застоем. С одной стороны, это привело к безнаказанности знати и огромному разрыву между столицей и глубинкой, но с другой — жизнь никогда не становилась хуже.

В противовес ей, Кирито и Асуна упрямо стремились к развитию не только мира людей, но и всего Андерворлда. И они уже сделали этот мир лучше — достаточно вспомнить

об освобождении людей от гнёта аристократии на частных угодьях.

Но Ронье казалось, что чем сильнее изменится мир, тем больше надежд люди будут возлагать на Совет… и в особенности на Кирито и Асуну, которые его возглавляют. Ронье, как рыцарю-ученику, они казались обладателями почти божественной силы, но всё же Верховный мечник и Вторая мечница не всесильны и не всеведущи. Кирито до сих пор винил себя за то, что не смог спасти Юджио, и скорбел по другу. Ронье знала об этом и именно поэтому беспокоилась за Верховного мечника. Что, если однажды его с Асуной сил и знаний не хватит, чтобы предотвратить катастрофу, и Андерворлд окажется даже в большей опасности, чем во время Войны двух миров? Ронье пугала одна только мысль о том, что тогда скажут люди Кирито и Асуне…

— Извините, госпожа Асуна, — вдруг раздался голос Тизе, и Ронье отогнала тяжёлые мысли.

— Да, Тизе? — Асуна недоуменно моргнула, оторвавшись от послеобеденного кофильского чая.

— Вы перед обедом хотели о чём-то поговорить, не так ли? О Кодексе Запретов?

— Я что-то спрашивала? — задумалась Асуна.

Ронье тоже пришлось напрячь память.

А ведь и правда. Когда они обсуждали, стоит ли раскрывать рыцарям единства правду о ритуале синтеза, Асуна задала Кирито вопрос о Кодексе Запретов. Однако затем Кирито начал рассказывать о цикле противоречивых мыслей, в котором застрял Райос Антинус; потом Тизе попросила объяснить, что такое цикл; затем разговор перескочил на записную книжку и планы по производству бумаги. Получается, что…

— Тизе, это ведь ты и сбила госпожу Асуну с мысли! — негромко воскликнула Ронье.

— Ха-ха, может быть, — согласилась Тизе, тоже придя к этому выводу, и показала подруге язык.

— Эх ты… Простите, госпожа Асуна, — извинилась Ронье вместо подруги.

Вторая мечница улыбнулась и покачала головой:

— Нет-нет, можете обращаться к нам когда угодно, если у вас есть вопросы. Так вот… к чему я это спрашивала… — Перестав улыбаться, Асуна перевела взгляд влево. — В общем, Кирито, я правильно понимаю, что для жителей мира людей Кодекс Запретов настолько важен, что при попытке его нарушить либо включается печать в правом глазу, либо разрушается психика?

Кирито кивнул, добавляя в кофильский чай молоко, только сегодня утром надоенное в стойле собора.

— Угу. В принципе, всё так и есть.

— И отсюда следует вывод… что убийца Ядзена сломал печать в правом глазу, нашёл неизвестный способ обойти Кодекс Запретов или с самого начала ему не подчинялся, так?

— Угу. Мне тоже кажется, что тут одно из трёх… Правда… третий вариант означает, что преступник — кто-то из мира тьмы, а не мира людей, но в нём действует право сильного, такое же непреложное, как Кодекс. В мире тьмы сейчас самый сильный — Искан, и он даёт путешественникам письменные наказы о том, чтобы они не совершали в мире людей ничего дурного…

Ронье подняла руку, вспомнив, что Асуна разрешила задавать вопросы «когда угодно».

— Кирито, можно я скажу?

— М? Что такое, Ронье?

— Я бы хотела добавить… что человек в чёрной накидке,

который похитил в замке дочь Искана и Шеты, тоже не подчинялся праву сильного. Он не только взял Лизу в заложники, но и приказал Искану убить вас…

После этих слов нахмурилась не только Асуна, читавшая подробный доклад о происшествии, но и Тизе, уже слышавшая пересказ подруги.

— Действительно. — Кирито кивнул с невозмутимым видом. — Другими словами, преступник либо считал себя сильнее Искана, либо подчинялся кому-то, кто так считает… Да?

— Об этом я и говорю. Мне кажется, тут… всё немного расплывчато. Каким образом жители мира тьмы определяют, кто кого сильнее? Они же не устраивают каждый раз поединки?

— Насколько я знаю, гладиаторы Искана так и делают. Правда, у них это не столько сражения, сколько тренировки… Но ты, конечно, нрава, люди там не нападают на всех, кого встретят. Если не вдаваться в подробности, то в каждой расе и гильдии выбирается сильнейший, который становится вождём или главой. Его также называют маркизом, и до войны Совет этих маркизов управлял миром тьмы, принимая различные законы. Сейчас на смену Совету маркизов пришёл Совет пяти рас, но его суть осталась прежней. Прямо сейчас Искан считается самым сильным воином среди всех, кто состоит в Совете.

— Значит ли это, что похититель не мог нарушить право сильного, просто убедив себя в том, что он сильнее Искана? Ему обязательно было доказать это через победу над ним? — спросила Ронье.

— Гмм… — протянул Кирито, складывая руки на груди. — Это, наверное, зависит от силы убеждения… Во время Восстания императоры тоже нарушили первый параграф Кодекса Запретов и взбунтовались против Церкви Аксиом. Они убедили себя в том, что Совет мира людей отнял власть у Церкви, и в том, что они должны забрать у нас эту власть во имя Первосвященницы. Этого оправдания хватило, чтобы одолеть власть Кодекса, и если житель мира тьмы по какой-то причине так же крепко поверит в свою силу, то наверняка сможет нарушить право сильного даже без битвы с Исканом.

Ронье вздрогнула, вспомнив Кругера Нолангарта VI и практически сочащуюся из него уверенность в собственном превосходстве, Тизе слегка поёжилась и тихо спросила:

— Конечно, императоры ни во что не ставили Совет мира людей, но это ведь потому, что их семьи столетиями правили Империями, не так ли? Разве люди, за которыми нет такого прошлого, могут найти в себе силы восстать против правителей?

На этот вопрос ответила Асуна, которой вновь не дали довести до конца начатую мысль:

— Совершенно верно — нужен очень прочный бэкбон, чтобы нарушить Кодекс Запретов или право сильного, просто убедив себя в своей правоте. А, «бэкбон» — это буквально «хребет», но в переносном значении — «основание» или «психологический стержень».

— А, хорошо.

— И я… как раз собиралась спросить Кирито именно об этом, — договорила Асуна, поворачиваясь к недоуменно моргающему Верховному мечнику.

— Да?..

— Из какого бы мира ни был убийца Ядзена, либо он сам, либо тот, от кого он получает приказы, помешан на своём величии не меньше императоров. И вот поэтому я недоумеваю — неужели этот человек не мог сделать в мире людей чего-то… поважнее, сравнимого с похищением Лизетты в мире тьмы? Конечно, я вовсе не пытаюсь сказать, что жизнь Ядзена ничего не стоила, просто… Извините за прямоту, но, если преступник пытался посеять семена раздора между мирами людей и тьмы, для этого были куда более подходящие таргеты… то есть мишени.