Колыбель предков
Шрифт:
К тому же пресса с ее поистине неистребимой склонностью к сенсациям сделала на этот раз доброе дело. Если вы следили за газетами и журналами начала двадцатых годов, то помните ошеломляющие заголовки вроде; «На поиски истоков жизни», «За первыми млекопитающими в Гоби», «Самые древние динозавры пустынь». Но более всего журналистов привлекала возможность открыть в центре Азии древнейшего человека Земли, недостающее звено. Осборн искренне верил, что в Гоби обязательно будут найдены истоки предковых форм человека. Пресса подняла такой шум, что вскоре нашу еще нс сформированную экспедицию окрестили «экспедицией недостающего звена».
— Журналистов можно понять, — улыбнулся Нельсон. — Ведь проблема происхождения человека всегда привлекала
— Сначала нет, однако потом… Мы вдруг заметили, что от широкой и всеохватывающей программы исследований Центральной Азии на виду у публики оказались лишь надежды найти череп обезьяночеловека. На задний план были отодвинуты все остальные задачи экспедиции.
Сначала мы протестовали, но вскоре убедились: напрасно толковать издателям, что у экспедиции прежде всего научные цели, и, если хочешь решить проблемы, надо настроиться против приключении. Мои друг Стефансен повторял в таких случаях: «Приключения — знак некомпетентности. Отсутствие происшествии разочарует публику и газеты, но спасет работу!»
А многочисленные любители поездок в дальние края? Вы представить себе не можете, какой поток писем хлынул ко мне. Каждый автор письма, как правило жаждущий именно приключений, обращался с предложением своих услуг и просьбами непременно включить его в состав экспедиции, о которой он только что прочитал в газете…
Увлеченный воспоминаниями, Эндрюс продолжал рассказ о своих злоключениях:
— А мои пересмешники-друзья не давали прохода. Это был какой-то поистине неиссякаемый каскад острот! Обмениваться ими считалось хорошим тоном. При встрече мне обычно говорили нечто вроде такого: «Стоит ли, Рой, отправляться за недостающим звеном в песчаные бури? Клянусь тебе — эти „звенья“ я вижу в метро каждое утро, причем в изобилии!»
Шум прессы, лекции, беседы, аудиенции, разговоры на званых обедах и завтраках — все это стоило мне десяти лет жизни. Конечно, сердца американских бизнесменов и финансистов имеют склонность если не к авантюрам, то, по крайней мере, к приключениям. Однако следовало каждый раз находить достаточно «сильные слова», чтобы убедить их рискнуть. Меня принял, например, в своей знаменитой библиотеке Морган и, только успел я развернуть на столе карту Центральной Азии, задал вопрос:
— Что вы собираетесь здесь найти? Как можно добраться сюда?
Мне было отведено всего 15 минут, и, к счастью, я оказался в ударе. Когда мое вдохновение иссякло, я понял, что одержал победу: глаза Моргана блестели.
— Как вы думаете финансировать экспедицию? Что нужно от меня?..
— Моргана увлекла перспектива найти в Гоби динозавров и недостающее звено? — усомнился Нельсон.
— Думаю, что нет, хотя я, разумеется, говорил и об этом. Ведь Гоби неисследованная кладовая полезных ископаемых. Здесь могут оказаться золото и нефть, а кроме всего прочего, участие в финансировании прогремевшей на весь мир экспедиции за недостающим звеном — хорошая реклама для бизнеса вкладчика. Как бы то ни было, но за два года я убедил раскошелиться ни много ни мало, а двести бизнесменов! Кроме того, почти все штаты участвовали в финансировании работ в Центральной Азии, и, таким образом, экспедиция стала общенациональным делом. Когда фонды Музея естественной истории пополнились четвертью миллиона долларов, можно было вплотную заняться организацией экспедиции.
Это оказалось нс менее хлопотным делом, поскольку предстояло продумать все до мелочей. Надо было решить, например, каким автомобилям отдать предпочтение — итальянским, французским, американским? В конце концов после долгих дискуссий мы пришли к выводу, что для песков наиболее подходящи однотонные «фултоны» и детройтовские «доджи». Моторы их легки, просты, надежны и в то же время обладают достаточной силой, чтобы преодолеть препятствия, которые могут встретиться в пустыне. Полугодовой запас продуктов размещался в ящиках. По мере освобождения они должны были становиться хранилищами для коллекций. Для моторов требовалось около трех тысяч галлонов газолина и пятьдесят галлонов нефти. Везти этот запас с собой было невозможно, и вот тут-то у меня возникла мысль о «передвижной бензиновой колонке» — караване верблюдов, которым следовало идти впереди автомобилей! Он отправлялся в Гоби на полтора-два месяца раньше машин, и проблема снабжения горючим оказывалась решенной. По расчетам, нам следовало приобрести в Калгане не менее семидесяти пяти верблюдов…
Вы не представляете, Нельс, насколько я был истерзан, когда в марте 1921 года сел наконец в Сан-Франциско на пароход и отплыл в Китай. Однако путешествие через океан восстановило мои силы. К тому же, пока мои помощники готовились к отъезду в Гоби, я совершил еще один вояж в Ургу, где провел переговоры с монгольским министром юстиции.
Наконец все было утрясено. В марте 1922 года из Калгана в Гоби двинулся караван верблюдов с проводником-монголом Мэрийном. Он отличался, как потом мы убеждались не раз, исключительной педантичностью и аккуратностью. Если Мэрийн сказал, что прибудет в какую-то долину в такой-то день, можно быть уверенным: он это выполнит.
Как сейчас помню 17 апреля 1922 года, когда мы, заручившись необходимыми документами, покинули Пекин. Это было опасное время для путешествий по Китаю: столкновения между военными группировками Чжан Цзо-лина и У Пэй-фу на севере страны следовали одно за другим, по дорогам бродили вооруженные банды грабителей. Поездка одного из посланных мною автомобилей закончилась трагически: четверо рабочих были убиты, а проводнику-монголу проломили череп и сломали хребет. Когда машины достигли прохода в Великой стене, нас остановили солдаты генерала Чжан Цзо-лина. Офицер, смеясь, рассматривал документы, выданные в Пекине. Он говорил: «Это из Пекина! Но здесь не признают Пекин».
В Калган мы прибыли через три дня и 21 апреля двинулись в Гоби. Для всех мы исчезли на много месяцев. Где находится экспедиция и что с нею, никто не знал.
К сожалению, мы не нашли недостающее звено. Но все же заставили заговорить о себе. Знаете, сколько было волнений, когда мы обнаружили гнезда с яйцами динозавров! Для палеонтологов оказалось неожиданностью, что некоторые из динозавров несли яйца.
Нас тоже мучили сомнения, но, к счастью, в одном из гнезд яйца были насижены. Маленькие существа готовы были пробить кожуру и вылупиться. Однако произошла трагедия — обвал или, может быть, песчаная буря завалила гнездо, и взрослые динозавры не вернулись к нему. Это была уникальная находка — кожура яиц скрывала тонкие косточки динозавра! Так мы положили начало новой науке — палеоэмбриологии.
Но открытие яиц динозавров, пожалуй, не самый главный успех экспедиции, хотя о нем говорят сейчас больше всего. Еще бы, каждое найденное яйцо оценивается в десять тысяч долларов. Думаю, однако, со временем яйца динозавров наскучат публике, но ученый мир не забудет венца наших открытий в Азии — черепов древнейших млекопитающих. Мы нашли их в районе Гобийского Алтая, в местности Шабарак-усу…
— За сто лет работы до нас обнаружили лишь один череп! — с гордостью сказал Эндрюс. — Он принадлежал тритилодону, и нашли его в Южной Африке. В сейфах Британского музея этот череп хранится как величайшее сокровище. Тритилодоны вымерли и не имеют прямого отношения к современным видам. Но не в этом дело: за неделю мы нашли в Шабарак-усу восемь черепов самых ранних млекопитающих. Первый череп Гренжер обнаружил в куске ярко-красной песчаниковой породы. Через час у подножия обрыва он же нашел второй череп и снова в красной глыбе. Тысячи таких обломков ярко- красной породы валялись у подножия обрывов Шабарак- усу, и нам не оставалось ничего другого, как расколотить их молотками. Целая неделя ушла на это необычное дело, зато мы нашли еще шесть черепов!