Колыбель предков
Шрифт:
Кость, тяжелая, как мрамор, из-за минерализации и хранящая холодок древнего слоя земли, имела темный шоколадно-коричневый цвет. Черепной крышке пришлось много испытать, прежде чем она попала в руки человека: поверхность ее была покрыта большим количеством мелких выемок и канавок и следами сильной коррозии. Особенно глубокие лунки прослеживались по краю верхушки черепа, где просматривались границы слома кости. Дюбуа измерил расстояние от места, где залегала черепная крышка, до участка, где месяц назад нашел зуб. Находки, которые доставили ему столько волнений и переживаний, разделяло пространство всего в три ярда! До чего же, однако, тяжелы, но одновременно чудесны эти последние ярды, возвещающие о торжестве его идей и оправданности трудно объяснимого предчувствия, что он с самого начала находился на правильном пути. Но, чтобы осознать это, требовалось сделать еще одно открытие, вслед за которым последовало бы гениальное озарение
А пока он в одной из хижин Тринила с помощью до-лога и молотка освобождал костяной шар из каменного плена. Через несколько дней черепная крышка лишилась последних остатков туфового обрамления, и можно было приступить к внимательному и спокойному осмотру ее, а также к необходимым измерениям. Череп сохранился не полностью — у него отсутствовали все лицевые кости и основание, из-за чего реконструировать первоначальный облик было нелегко. Общий вид черепной крышки не оставлял у Дюбуа сомнений, что она принадлежала какому-то крупному антропоиду, вероятнее всего шимпанзе. Так же, как у него, наиболее широкая часть черепа, если на него смотреть сверху, располагалась ближе к затылку, а не по центру, как у современного человека. Исключительную примитивность существа из Тринила выдавали, кроме того, малая высота черепной крышки, сильно уплощенный затылок, расположение наиболее широкой части черепа в нижнем отделе его на границе с основанием, а также массивные, как у обезьян, надглазничные валики, козырьком нависающие над глазницами. Посредине лба, где у обезьян поднимается костяной гребень, Дюбуа отметил возвышение, протянувшееся в виде валика. В какой-то мере тринильская черепная крышка напоминала Дюбуа не только череп шимпанзе, но также гиббона, хотя для сравнения черепную крышку последнего следовало увеличить в два раза!
Это показывает, насколько велика по размерам черепная крышка из Тринила. Когда Дюбуа измерил длину ее, а затем ширину, то полученные цифры его озадачили — 182 и 130 миллиметров! Пока внутреннюю полость крышки, где некогда находился мозг, заполнял твердый вулканический песок, определить точный объем мозга не представлялось возможным. Тем не менее ориентировочная цифра, 800–850 кубических сантиметров, поразила ученого. Как бы ни были велики размеры черепов современных высших антропоидных обезьян, но больше 600–610 кубических сантиметров объем их мозга никогда не превышал. Отсюда следовал вывод, что в Триниле Дюбуа обнаружил черепную крышку какого-то особого шимпанзе, обладавшего огромным по объему мозгом, почти вплотную приближающимся к низшей границе объема мозга современного человека, — 930 кубических сантиметров! Может быть, как раз эта разновидность древнего шимпанзе приобрела в процессе развития, продолжавшегося многие сотни тысячелетий, статус человека? У Дюбуа и мысли не мелькнуло, что перед ним на столе лежит часть черепа предка человека, или таинственного недостающего звена, — настолько броскими и выразительными были обезьяньи черты черепной крышки Тринила.
Раскопки на мысу продолжались еще несколько дней, но безрезультатно. Как ни велико было желание продолжать работу, пришлось ее прервать: небо заволокло тучами, хлынул тропический ливень. Опасаясь скорого разлива рек, Дюбуа распорядился готовиться к возвращению в Батавию. Лодки туземцев перевезли людей и ящики с костями на правый берег Бенгавана, и вскоре караван носильщиков торопливо двинулся на юг к Парону, откуда взял направление к столице Нидерландской Индии.
В Батавии Дюбуа вновь вернулся к изучению тринильских антропоидных костей. Тщательный осмотр их не поколебал сделанных в поле выводов. Поэтому в отчете, написанном для «Четвертого квартального доклада Рудного бюро» за 1891 год, он уверенно написал о том, что самая интересная находка октября — антропоидный череп с «еще меньшим сомнением, чем коренной зуб, относится к роду Anthropopithecus troglodytes. Оба образца вне всяких сомнений происходят от высшей человекообразной обезьяны (типа шимпанзе)». Далее Дюбуа писал о сходстве верхнего коренного из Тринила с коренным шимпанзе, об отличии черепной крышки орангутанга (она длинная) и гориллы (отсутствует черепной гребень) и вновь подчеркивал, что он не сомневается в родовой принадлежности антропоида из Тринила. Что касается вида, то от современного шимпанзе тринильская обезьяна отличается «большим размером и большей высотой черепа». В заключение краткого описания осторожный Дюбуа сделал смелый вывод о том, что древнейший шимпанзе Явы по форме черепа ближе к человеку, чем любой другой из современных антропоидов, в том числе шимпанзе.
Сообщение Дюбуа об открытии в Триниле не произвело на ученый мир особого впечатления. По-видимому, никто из европейских и американских антропологов не заглядывал
Малайцы из деревни принялись за знакомую нм теперь работу. Раскоп над слоем лапилли протянулся на очередные 50 ярдов. Судьба на сей раз не испытывала терпения Дюбуа, и новое открытие, окончательно решившее загадку тринильского антропопитека, последовало в том же месяце. Когда на одном из участков, отстоящем от места находки черепной крышки на 15 метров, малаец-землекоп удалил слой толщиной в 12 ярдов, из пласта вулканического туфа показалась головка бедренной кости с отчетливо видимыми следами от зубов крокодила. Кость извлекли и принесли Дюбуа.
Он ожидал от раскопок в Триниле чего угодно, по только не этого — малаец передал ему полностью сохранившуюся кость бедра… человека. Не антропоидной обезьяны, а человека! Дюбуа не верил глазам — может быть, произошла какая-то путаница, и человеческую кость извлекли из другого слоя? Нет, она найдена в том же горизонте и на той же глубине, что и черепная крышка антропопитека, хотя и в стороне от нее. К тому же она имела тот же характерный шоколадно-коричневый цвет и оказалась сильно минерализованной — но тяжести превосходила вес нормальной кости того же размера приблизительно в два раза. Когда ее взвесили, выяснилось, что точный ее вес 1018 граммов! И сохранность была превосходной. В отличие от черепной крышки на ее поверхности отсутствовали следы коррозии. Вот только болезнь ее изуродовала: на одном из участков бросалось в глаза патологическое, неправильной формы разрастание костного вещества. Длина кости равнялась 45,5 сантиметра, из чего следовало, что рост существа, которому она принадлежала, составлял около 170 сантиметров.
«Что означает эта находка?» — думал пораженный Дюбуа. Если присмотреться внимательно, тем более заняться измерениями, можно увидеть немало особенностей, отличающих бедренную кость из Тринила от человеческой. Она необычайно прямая, а не слегка изогнутая, как у современного человека или неандертальца; подколенная ямка выпуклая, а не плоская или вогнутая; нижний отдел кости расширяется около сустава внезапно и резко, а не постепенно в виде раструба. Однако, сколь ни велики по значению эти различия, в целом кость из Тринила по определяющим чертам строения имела бесспорно человеческий облик. А из этого следовало, что антропопитек троглодит передвигался по земле на двух ногах так же уверенно, как человек. Древнейшая обезьяна Явы была прямоходящей! Это подтверждалось и прямизной бедренной кости, и отчетливым развитием так называемой шероховатой линии, места прикрепления мускулов тела, имеющего прямую посадку.
Правда, черепную крышку и бедренную кость разделяло пространство в 15 метров, и мог возникнуть вопрос — одному ли существу принадлежали кости? Однако Дюбуа не колебался ни секунды — разумеется, одному! При каких бы обстоятельствах ни погиб антропопитек, Дождевые потоки, разливы Бенгавана, наконец, крокодилы могли рассредоточить части скелета на значительной площади древней береговой отмели. Недаром на бедре остались вмятины от крокодильих зубов. Что же касается того, что никто до сих пор не подозревал о существовании прямоходящей антропоидной обезьяны, то это не могло служить серьезным аргументом, опровергающим вывод Дюбуа. В конце концов он ведет поиски на земле, где проходило очеловечивание обезьяны, потому и сталкивается с неожиданностями…
Судьба, однако, не собиралась баловать Дюбуа. Она оказалась предельно скупой и давала в награду за упорство минимум того, над чем стоило задуматься: каждый новый месяц раскопок приносил одну-две мелких кости антропоида, а то и ни одной… Конец августа и весь сентябрь 1892 года прошли в бесплодных поисках. Только в октябре, когда горизонт начал затягиваться дождевыми тучами, возвещающими окончание сухого сезона, всего в трех метрах от черепной крышки был обнаружен второй коренной зуб антропоида. Это давало мало нового, но для Дюбуа находка имела особую ценность, так как располагалась между черепной крышкой и бедром антропопитека. Значит, правильно его предположение о том, что поток рассредоточил кости, принадлежавшие одному скелету. Они лежали на площади 46 квадратных футов, а вокруг на 100 миль ничего подобного обнаружено не было.