Колыбель
Шрифт:
— У него есть друг.
— У дяди Саши? У Председателя?
— У Петрония.
— ?
— Маленький хутор у самого края ежевики, где Петроний жил раньше.
— Почему думаешь, что там его друг?
— Раньше они держались вместе.
— Это не обязательно дружба, как показывает практика. Но в любом случае тащи сюда. Один Штирлиц здесь, другой там.
2
— Вы откуда, дорогой мой? С лондонской биржи. У вас паника? У всех паника? Какой у вас смешной английский, я вас почти не понимаю. Что–что? Барон Ротшильд стоит посреди торгового зала и ждет известий с поля боя? Какого, извините, поля? Ах, Ватерлоо!
Его величество сунул телефон на место. Поведение Ротшильда осталось ему непонятно, да и черт с ним, покупает, продает — что там творится в башках этих спиритических психов. Что это спириты, он уже не сомневался. Дети пропадают, спириты чокнутые прозваниваются, ой, как много придется тут выяснять, если все же какая–то цивилизация дотянется до этого островка. Денис почувствовал прилив патриотического чувства, как будто ласковая корова лизнула край души. Ему захотелось, чтобы Российская академия наук пришвартовалась тут с экспедицией на корабле «Мстислав Келдыш» или хотя бы на дизель–электроходе «Обь». Что вам эта вечная Антарктида? Льды полежат. А вдруг это все же инопланетяне? Перебарывая естественное для нормального человека отвращение к теме инопланетного вмешательства в земную жизнь, он позволил себе представить, что «пикник на обочине» закончился не кучей технического мусора, а стряхиванием на затерянное пятно суши того, что осталось после космического аборта.
Но вернемся к реальности.
— Почему такие постные рожи? Где дружок Петрония?
Афраний вздохнул:
— Не пошел.
— Что значит «не пошел»?! Вы сказали ему, кто зовет?
Его величество с трудом подавил приступ самой настоящей царской ярости. Надо разделить две вещи, попытался объяснить он себе. С одной стороны, это, конечно, бунт против власти, с другой стороны — это очередное проявление обычной убудской косности, против него, правителя Вавилона, вроде и не направленной. Если этот баран не знает, что царя надо слушаться, то какой смысл на него за это гневаться?
— Иди и приведи.
Начальник тайной стражи выразительно и долго поглядел на своего царя.
— Иди. И можешь не возвращаться без этого друга.
Афраний медленно развернулся и пошел вон с хутора, Фуше и Пинкертон потянулись за ним.
Хозяин башни подошел, по своему обыкновению, к перилам и, опершись на них, окинул взором свою столицу. Привычная картина. Сказать, что радующая глаз, конечно, нельзя, но все же будем объективны, господин царь царей, жить можно. Ко всему подлец человек привыкает. Его величество иной раз любил ругнуть себя «подлецом» или как–нибудь даже и позлее, любил сам с собой пофамильярничать; имело место небольшое раздвоение личности, что ли. Возвращаясь на время в психологическую шкуру Дениса Лагутина, он получал большое удовольствие от возможности искупать «правителя Вавилона» в едкой иронии.
Вместе с тем возвращение из шкуры простого аниматора в заштатном отеле, да еще и потопившего катер с товаром для бара, на вершины убудской власти с каждым разом было все более приятным делом.
Перестал он хотеть на «большую землю»? Нет, конечно. Можно сколько угодно себя уговаривать, что ни за что в прежнем мире ему бы не удалось получить всех тех пусть и низменных часто, но сладких благ, которые он имеет здесь, но стоит на боку завибрировать серебряной рыбке по имени телефон, как он уподобляется Робинзону, увидевшему мачты проплывающего мимо корабля. Даже последний, совсем нелепый звонок не избавил его от скрытого томления.
Но пока он здесь, надо быть вполне царем царей.
— Эй, вы!
Поджидая начальника тайной службы, его величество решил заняться армией. Нищие бездельники, что лежали пластом подле хижины Бунши и выполняли по его команде мелкие хозяйственные работы, были, кажется, рады, что правитель обратил на них свое внимание.
— Хотите, дураки, пойти в мою великую армию?
Они встали в неровную шеренгу не по росту, да и не по весу.
Его величество спустился с башни и прошелся перед строем. Что за рыла! Что за коровьи зенки! Вроде ему прежде казалось, что убудский народ как–то посправнее внешним своим видом. Более ладный, что ли. Объяснение одно: это выбраковка. Конечно, справные и ладные не профукали бы имение свое за пару лишних слов. Но надо помнить, что армии всех стран мира формируются из тех, кто не пригодился в жизни гражданской. Будем лепить армию из того, что имеем в наличии, потому что ничего другого в наличие не поступит.
Главное в армии что? Командиры!
Так что начнем с назначения генералов!
А еще лучше — маршалов! Почему маршалов? Армия ведь уже названа Великой, не подполковникам же ею управлять. Да и царю царей прилично иметь в свите солидных людей.
Господин аниматор немного подсмеивался издали над его величеством, но не так чтобы слишком.
— Ты будешь Мюрат, ты — Ней, ты — Сульт, ты — Ожеро…
Маршалов у Наполеона было до черта, так что имен хватило для всех бездельников и уродов.
— Теперь — оружие. Армия может ходить с голой задницей, но не с голыми руками! — Его величеству понравился внезапный афоризм, он даже подмигнул господину аниматору, тот согласно кивнул в ответ. — А где мы возьмем оружие? Сами сделаем? Нет, мы не способны. Только и умеем, что рис набивать в корзины и коров доить с петухами.
Сделал еще несколько променаций перед фронтом армии.
— Бунша!
Дворецкий явился, и с недовольством на лице: оторвали от дел.
— Помнится, у нас был такой мужичок тороватый — Шейлок.
— Не знаю такого.
— Его знает старуха Цокотуха с моего прежнего хутора. Цепкий такой, помнится, упорный. Позови.
Бунша ушел исполнять приказ, а его величество спохватился:
— А где Афраний? Я что, его в полярную экспедицию отправил? Где он?! Помпадур!
— Да.
— Беги и глянь, что там за заноза, где мой начальник тайной службы!
Помпадур отправился, всем своим видом выражая некоторое недоумение.
— Клеопатра!
Теперь перед ним была Клеопатра.
— Чего молчишь?
— Да, чего изволите? — сделала она корявый книксен.
— Все вам надо напоминать. В церемонии как таковой заключен огромный конструктивный смысл, непререкаемый смысл власти воспроизводится в каждом акте соблюдения ритуала.
— Я помню, ваше величество, и все девочки помнят.
— Не забывай на будущее.
— Как можно-с.
— Иди уже!
А мысль насчет торговли с Колхозией не так плоха. Свои бараны, хоть лупцуй их каждый день, пороха не выдумают, а у Председателя наверняка запас каменьев заостренных и дратвы лишней навалом. Можно здесь прямо за дворцом учредить мастерскую, пусть маршалы сидят и вяжут камни к палкам. Копейное дело станет, правда, в копеечку. Председатель не дурак, сразу сообразит, в чем тут дело, и за материалы двойного назначения цену вздерет.