Колыбельная для брата
Шрифт:
— Добрее… Он настойчив, он добивается от вас знаний и дисциплины. Где-то даже против вашей воли. А вам кажется, что он суров. Вы как маленькие дети, которые обижаются на медсестру со шприцем… А ты слышал такие стихи: «Добро должно быть с кулаками?..»
— Слышал, — сказал Кирилл. — Но здесь же школа, а не секция бокса.
Анна Викторовна задумчиво смотрела с высоты могучего роста на нестриженую голову Кирилла. Он опять отвернулся и стал глядеть во двор. «Сейчас скажет: почему не остригся?» — подумал он.
Анна Викторовна сказала:
— Ступай
— Ой, пожалуйста, не надо! — взмолился Кирилл.
Она почему-то шумно вздохнула.
— Ну, как знаешь, Векшин… Только не думай, что все учителя ужасно несправедливые люди.
— Я и не думаю, — искренне сказал Кирилл.
— Кстати… как это вы меня зовете? Мадам Генеральша?
— Мать-генеральша, — без выражения сказал Кирилл. — Но это не мы, а старшеклассники. Да они не со зла…
— Надеюсь, — отозвалась Анна Викторовна и тяжело двинулась по коридору.
А когда она скрылась, перед Кириллом оказалась заплаканная Женька.
Женька торопливо сказала:
— Кирилл, ты думай, что хочешь. Ну, презирай меня, ругай, пожалуйста. Но только дай мне сказать, ладно? Только послушай.
— Ну, говори, — усмехнулся Кирилл. — Да не суетись… — Ему было даже любопытно: как всё-таки Женька выдала Чирка?
У Женьки опять по-младенчески задрожала нижняя губа.
— Ты же не представляешь, что было… Я прихожу, а они сидят, меня ждут. С мамой. Они уже созвонились… И началось! Думаешь, я сразу сказала? А они то кричат, то уговаривают: «Ты знаешь, ты обязана, ты не имеешь права молчать!» Я говорю, что слово дала, а они опять в крик: «Ты думаешь, мы глупее тебя? Ты думаешь, мы хотим ему зла?!» Кирилл, разве в самом деле они хотят зла?
— Нет, что ты, — сказал Кирилл.
— Я сама не помню, как было… Миллион слов, целая лавина… И ещё обещали всё время: «Ни один лишний человек не узнает. Мы должны ему помочь, а ты не даёшь…» Потом пришёл папа, и всё опять… Мама за сердце взялась: «Если я умру, то из-за тебя!..» Кирилл, я испугалась. Кирилл, я бы молчала, если бы перед врагами… но разве они враги?
— Нет, что ты… — опять сказал Кирилл, глядя мимо Женьки. И подумал: «А в самом деле… Разве это легко вынести?»
Женька не отводила от него мокрых, виноватых глаз.
— Кирилл, прости, а? — тихонько попросила она. Так по-детски. Он даже поёжился от неожиданной жалости. Но что он мог сказать?
— Кирилл, ты же сам говорил, что можно простить, если человек не выдержал один раз… Ты же простил Чирка…
«А в самом деле…» — снова подумал Кирилл. Эта мысль принесла ему капельку облегчения.
Он не чувствовал сейчас к Женьке ничего, кроме жалости. Только жалость. Но разве этого так уж мало?
— Ладно, Женька, — сказал он, глядя на её сандалетки из тонких лаковых ремешков.
— Нет, правда… — прошептала она.
Что с ней было делать? Кирилл положил себе на ладонь её маленькую, мокрую от слёз руку, накрыл другой ладонью.
— Ладно, Женька. Я понимаю… Ну, только не вздумай снова реветь.
Глава 14
На
Кирилл торопливо рассказал про вчерашние дела. Олег Райский поддёрнул на носу очки, неинтеллигентно чертыхнулся и сказал, что положение скверное.
— Да ничего ему не будет, — возразил Кубышкин. — Студентка-то его простила.
— Не в этом дело. Насколько я помню, у него начинался туберкулезный процесс. Может случиться рецидив…
— Слова-то какие умные, — хмыкнул Ромка Водовозов.
— Для дураков любые слова — умные, — отрезал Райский и ушёл к своей парте.
Затарахтел звонок.
— Кир, — вдруг сказал длинный Климов. — А ты правда был не такой. Силу почуял?
«Давно почуял», — подумал Кирилл. Он помнил, что за ним «Капитан Грант». И тот штормовой день. И «Колыбельная». Это и была сила.
— Угу, — ответил он.
— Тогда держись… — непонятно сказал Климов.
Собрание началось с напряжённой тишины. Кроме нескольких человек, никто не знал толком, что случилось с Чирковым. Все ждали.
— Начнём, — решительно произнесла Ева Петровна. — На собрании один вопрос. Векшин бросил всем нам упрёк, что мы не хотим разбираться. Пусть он всё расскажет, а отряд разберётся.
— Какой отряд? — спросил Кирилл и вспомнил прозрачные капельки на лбу у Чиркова.
— Что? Ты о чём? Да что с тобой, Векшин? Ты хочешь сказать, что здесь нет отряда?
— В отрядах не бывает собраний, — хмуро сказал Кирилл. — В отрядах бывают сборы.
— Ах вот что! Прекрасно. Если это так важно, можете считать, что у нас сбор.
— Спасибо, — тихо сказал сзади Климов.
— А на сборах командуют ребята, — негромко, но упрямо продолжал Кирилл.
— Великолепно! Пусть Черепанова командует. Она, кажется, ещё председатель совета отряда. Ну, что же ты, Черепанова?
Женька нерешительно взглянула на Кирилла и попросила:
— Кирилл, расскажи…
— Расскажу, — отозвался Кирилл. Подумал и вышел к доске. — Расскажу. Теперь всё равно… В общем, есть такой Дыба. Амбал лет шестнадцати. У него компания. Жульё всякое и шпана. Те, кто с ним знаком, сами знают… — Кирилл посмотрел на Димку Сушко.
— А чё ты на меня-то? — спросил Димка.
— Издевались они над Чирком, — объяснил Кирилл и ощутил подозрительное щекотание в горле. Этого ещё не хватало! Сейчас-то с чего? Он переглотнул и стал смотреть в окно. Повторил: — Издевались. Деньги выколачивали. Ему надо было Дыбе рубль отдать, а у него не было. А его бы избили. Ну и полез в карман. Хотел рубль выудить, а кошелёк положить на место не успел. Потом с перепугу в речку его выкинул, даже не посмотрел, сколько в нём денег. Только рубль взял металлический… Вот и вся история.