Колыбельная
Шрифт:
К тому времени, как мы сели, группа закончила последнюю версию песни «Дай мне три шага», и собравшиеся девушки захлопали и загикали. Несколько секунд шла проверка струн, затем совещание между Тедом и Декстером, и потом Декстер объявил:
– Мы собираемся исполнить для вас оригинальную песню. Современную классику. Ребята, это «Картофельная песня».
Еще больше подбадриваний от девочек, одна из которых - полногрудая рыжая с широкими плечами, которую я узнаю по бесконечным пересечениям в дамской комнате - подходит ближе к сцене, так, что
– Я увидел ее в продуктовом отделе, - начинает Декстер.
– Поздно в прошлую субботу. И прошло уже семь дней с тех пор, как она ушла...
Еще одно громкое гикание от того, кто, по-видимому, уже являлся фанатом «Картофельной песни». Хорошо, подумала я. Здесь дюжина человек, от кого это могло исходить.
– Ей понравилось мое нежное филе, мои животные намеки, - продолжал Декстер.
– Но теперь она принцесса-веган, и живет на бобах. Она забросила сыр и бекон, клянусь Бургер Кингом, и когда я не стал делать то же самое, она вернула мне кольцо. И я стоял здесь, возле салата, с болью в сердце, - на этом месте он положил руку на грудь и выглядел печальным, что оживило толпу.
– Надеясь, что эта красота, не признающая мяса, все еще будет моей. Она отвернулась к кассе, пятнадцать продуктов или меньше. И я знал, что это последняя попытка, поэтому я сказал...
Здесь он остановился, позволяя музыке играть, и Джон Миллер забарабанил быстрее, повышая ритм. Я видела, что люди в толпе уже подпевали слова.
– Не нужен мне томат твой гадкий, потому что я хочу картофель сладкий, - пел Декстер.
– Пюре, со сливками или кремом, тушеный, кусочками или ломтиками, как бы ты его не приготовила - все будет чудесно.
– Это песня?
– спрашивает меня Джесс, а Лисса смеется и хлопает.
– Это много песен, - отвечаю я.
– Это опус.
– Что?
– говорит она, но я даже не повторяю, потому что теперь песня достигает своего пика, во время которого идет перечисление всевозможных овощей. Толпа выкрикивает, Декстер усиленно поет, заводя песню: когда они заканчивают, со звоном тарелок, толпа бурно аплодирует. Декстер наклоняется к микрофону, говорит, что они вернутся через несколько минут, затем спрыгивает со сцены, хватая пластиковый стакан. Я наблюдаю, как рыжая девушка подходит к нему, наступая, отрезая его от пути.
– Ооо, Реми, - Хлоя тоже это замечает.
– У твоего мужчины поклонница.
– Он не мой мужчина, - я отхлебываю пиво.
– Реми с группой, - говорит Хлоя Джесс, и та фыркает.
– Это уже слишком для правила «никаких музыкантов». Дальше она будет в автобусе продавать футболки на парковке, показывать буфера, чтобы пройти за сцену.
– По крайней мере у нее есть что показывать, - говорит Джесс.
– У меня есть буфера, - Хлоя показывает на грудь.
– Если они не свисают, это не значит, что они не существуют.
– Ладно, размер Б, - Джесс делает глоток своего напитка.
– У меня есть сиськи!
– снова говорит Хлоя,
– Мои сиськи великолепны, черт возьми. Ты знаешь это? Они фантастические! Мои сиськи потрясающие.
– Хлоя, - говорю я, но, конечно, уже слишком поздно. Не только два парня, которые стоят рядом, проверяют ее грудь, но и Декстер, проскользнувший за мной, со смущенным видом. Хлоя краснеет - что для нее редкость - пока Лисса сочувственно похлопывает ее по плечу.
– Так это правда, - наконец говорит Декстер.
– Девочки говорят о сиськах, когда они в группке. Я всегда так думал, но у меня никогда не было доказательства.
– Хлоя просто отметила это, - объясняет ему Лисса.
– Точно, - говорит Декстер, а Хлоя проводит рукой по волосам и поворачивает голову, словно она внезапно увлечена стеной.
– В любом случае, - продолжает он.
– Картофельная песня прошла на «ура», вам так не кажется?
– Я согласна, - я двигаюсь ближе, а он скользит рукой по моей талии. Есть одна вещь, касательно Декстера: он совсем не так открыто выражает чувства, как это делал Джонатан, но у него есть особые движения, которые мне нравятся. Рука вокруг моей талии одно из них, но что меня сводит с ума, так это как он обхватывает пальцами мою шею, положив большой палец на пульс. Это так сложно объяснить, но каждый раз у меня холодок, словно он трогает мое сердце.
Я смотрю, а Хлоя смотрит на меня, как всегда бдительно. Я быстро отряхиваюсь от этих мыслей и допиваю пиво, когда приходит Тед.
– Отличная работа на втором куплете, - первое, что он говорит, и не милым тоном, а саркастическим и едким.
– Знаешь, если ты искажаешь слова, то тем самым оказываешь песне плохую услугу.
– Искажаю какие слова?
– говорит Декстер.
Тед громко вздыхает.
– Не она принцесса-веган, и живет на бобах. А она принцесса-веган, и живет за счет бобов.
Декстер смотрит на него, полностью в замешательстве, словно он только что прослушал прогноз погоды.
Хлоя говорит:
– Какая разница?
– Целое слово и есть разница!
– фыркает Тед.
– Жить за счет бобов - это правильный английский, который соответствует высшему обществу, принятым стандартам и статусу кво. Жить на бобах, однако, является более сленговым выражением низшего класса, что говорит не только о человеке, поющем песню, но и о музыке, которая его сопровождает.
– Все это из-за одного слова?
– спрашивает его Джесс.
– Одно слово, - вполне серьезно отвечает Тед, - может изменить весь мир.
Момент мы все это перевариваем. Наконец Лисса говорит Хлое, достаточно громко, чтобы все услышали (она сама выпила одну или две минибутылочки), - Спорим, он хорошо сдал SAT.
– Шшшш, - так же громко отвечает Хлоя.
– Тед, - говорит Декстер, - Я услышал, что ты хотел сказать. И понял. Спасибо, что указал на различия, и я больше не сделаю этой ошибки.