Команданте
Шрифт:
— От кого?
— От брата, Роберто Гевары. Отец Карлос учился с ним вместе в университете.
— Я заберу письмо.
— Ты бы лучше с ним поговорил, он недавно вернулся с Кубы, а до того был в Париже и ездил в Испанию, к Перону, от имени левых хустисиалистов.[69]
Запомнив эту интересную ниточку, Вася выскользнул из зала и еще раз обошел посты, а когда вернулся, на кафедре зажигал падре Густаво из соседнего Перу. Он сразу пошел с козырей — задвинул теорию зависимого капитализма, объясняющую, почему в Латинской Америке такая бедность. С его точки зрения, развитые страны поддерживают высокий уровень
«Радикальный дядя» — отметил про себя Вася, но отец Густаво на этом не остановился:
— Позволю себе процитировать команданте Эрнесто Че Гевару, который сейчас рядом с нами борется за освобождение Боливии: приток капитала из развитых стран на периферию является предпосылкой установления экономической зависимости. Этот приток принимает различные формы: предоставление займов на невыгодных условиях; инвестиции, которые подчиняют страну инвестору; почти что абсолютное технологическое подчинение развивающихся стран развитым; контроль внешней торговли страны международными монополиями; и, в крайних случаях, использование военной силы для поддержания эксплуатации.
Слушатели заволновались и по реакции довольно заметно разделились на две большие группы — чилийский священник Хосе и епископ Сан-Паулу Арнс, отец Карлос из Аргентины и сальвадорский иезуит Игнасио предпочитали мирные средства, для них союз с партизанами был возможен только вне вооруженной борьбы. А вот отцы Уго из Бразилии, Мануэль из Колумбии и Эрнесто из Никарагуа всячески одобряли перспективу разбить капитализму морду, желательно в кровь.
Мануэль вообще был последователем недавно погибшего в Колумбии священника-партизана Камило Торреса, а падре Эрнесто уже несколько лет поддерживал Сандинистский фронт национального освобождения и укрывал в своей коммуне партизан. Он вообще оказался решительным и радикальным малым — не просто учил индейцев поселка, а преподавал им марксистскую теорию.
Примирил стороны один из немногих не-клириков на встрече, чилийский профсоюзник Клотарио Блест, напомнивший, что есть разные страны и разные условия. Несмотря на свой почти семидесятилетний возраст, он представлял движение «Молодая церковь» и Всемирный совет мира.
«Ценный дед. Надо обязательно завязать знакомство, сторонники в Чили нам очень нужны».
Два дня докладов и обсуждений пролетели незаметно, уже к вечеру первого Вася перестал удивляться крайне близким если не к марксизму, то к левому радикализму взглядам и все разговоры к вечеру постепенно сливались в один общий гул.
…предпочтительным выбором в пользу бедных… я пришел ее исповедовать, а она мне в ответ «не говорите мне о Боге, я умираю с голоду»… необходим диалог между католиками и марксистами… социальная этика…
Наконец участники наговорились вдосталь и даже выработали некую общую платформу,
Опираться на объективные данные, видеть национальную и международную перспективу.
Использовать научный метод познания и действия.
Сохранять приверженность революционным действиям против империализма и буржуазии.
Обновление церковь изнутри, ликвидировать ее связку с государством.
Осуждение капитализма, создание общества без эксплуатации человека человеком.
Солидарность с теми, кто борется за неотложные и глубокие изменения социально-экономических и политических структур.
Долой раскольнические маневры традиционных партий.
Военный бюджет — на защиту национального суверенитета, а не на подавление народной борьбы в интересах доминирующего меньшинства.
Союз народных борцов для создания революционного фронта.
Подкреплять критику конструктивными и положительными фактами. [70]
Хрена себе, какие решительные. Да, теперь понятно, почему разнообразные эскадроны смерти убивали не только леваков, но и многих священников. Вася аккуратно свернул желтоватые листки и убрал во внутренний карман и только собрался пройтись по колледжу еще раз, как внизу, у ворот, куда вышла проветрится большая группа участников, скрипнули тормоза, раздались крики, хлопнула дверца и стартанула с пробуксовкой машина.
С нехорошим предчувствием он ломанулся вниз и застал полную растерянность среди гостей и своих «иезуитов».
— Что случилось???
— Падре Луиса втолкнули в джип и увезли!
— Blyat! — ругнулся Вася и рванул к воротам.
Вдали пылила в сторону от города машина похитителей. Вася сорвал проклятый воротничок и обернулся к ждущим его команды иезуитам.
— У кого мотоцикл?
Вперед выступил плотный парень в темном.
— Заводи, едем вдогонку! Остальные — сигнал по команде! Вперед!
Через полминуты он вскочил за спину мотоциклисту, новенький Судзуки Т-20 рыкнул мотором и помчался вдоль почти невидной в пыли железнодорожной колеи по проселку, который здесь именовали громким словом «шоссе».
— Не гони, они вряд ли едут быстрее сорока километров!
— Понял! Но я легко могу держать восемьдесят!
— Давай! Откуда такое богатство, кстати? — спросил Вася о мотоцикле.
— Семья небедная, — кратко объяснил водитель и не удержался похвастаться: — Это уже третий мотоцикл у меня.
Памятуя про Исабель, Вася не очень и удивился, тем более, что Гильен и Габриэль ручались за каждого из охранявших конференцию. Больше, чем социальное происхождение водителя, касика волновало, успеют ли они вырвать отца Луиса из лап неизвестных негодяев, прежде чем случится непоправимое. И тяжелое чувство все больше завладевало им — это ж надо так лопухнутся! Продумать оборону здания и совершенно не учесть такой коллизии!
Вася высунулся из-за спины водителя и подставил голову набегающему ветру.