Командир подводного атомного ракетоносца.
Шрифт:
– Надо же, в крови у него обнаружили сахар! Да у доброй половины командиров сахар давно перебродил, превратился в водку и ничего – плавают! – вызвав улыбки у присутствующих гостей, выдал «на- гора» очередную его шутку Белорусов.
– Дорогие друзья! На правах хозяина разрешите мне поднять бокал и провозгласить первый тост за, уходящий, Старый год. Правильно Саша заметил, что мы, может не совсем по своей воле, оказались в «окопах» на линии самого жёсткого огня Холодной войны.
Когда в тебя стреляют, то тебе не до размышлений. Ты так же берёшь «на мушку» неприятеля, защищая свою жизнь. Не наша вина, что самая главная должность на флоте - командир корабля стала не популярной. Потерян главный стимул – за выполненную работу нет должного вознаграждения: ни морального, ни материального. Вот и бегут с кораблей моряки при первой, подвернувшейся возможности. Скажу честно: несмотря ни на что, мне совсем не безразлично, что на нашу землю могут нагрянуть чужаки, которые будут насаждать свою мораль и устои моим детям.
Антон умолк и на какой-то миг посмотрел на Белорусова, который теперь служил непосредственно в политической структуре руководства правящей партии.
Он хотел, было сказать, что ты, Саша, извини, но плевать я хотел на нашу «единую и руководящую». Коллективное руководство превратило её в свору безнаказанных шакалов, которые, борясь за власть, совсем забыли о стране. Нет там достойной выдающейся личности. По инерции огромная держава продолжает двигаться в никуда. Армия и Флот, руководимые командующими – политиканами, стояли на пороге потери своей боеготовности. Внешне было всё в порядке, но внутри – пьянство, дедовщина, показушность. Отсутствие должной оплаты за кровь и пот истинных работников ратного труда, порождали безразличие и нежелание офицерского состава противодействовать этим порокам. Высшие военачальники, борясь за первенство, в показателях отчётности о починах и передовиках дурацких соцсоревнований, начисто забыли, что они, в первую очередь, должны быть полководцами и флотоводцами. Командиры среднего звена, те, кто непосредственно «сидит» на стратегическом «железе» продолжали нести боевую службу, являясь надежным единственным звеном, способным оказывать противодействие внешнему противнику в этой, достигшей пика, Холодной войне. Все остальные граждане страны Советов совершенно не горели желанием замечать, что инфекционная эпидемия хапнуть незаработанное, поразила не только правящую верхушку, но и простого советского человека. Страна неизлечимо заболела. Истоки этого недуга никто не искал, ибо самостоятельно мыслить, анализировать и делать выводы, под давлением той же КПСС, народ утратил. Советский народ был способен только единогласно одобрять решения самого верховного вождя. Но умных решений не было и все граждане этой страны, в меру своих возможностей, отщипывая крохи от общего «пирога», молча сидели в своих норках и чего-то ждали.
Наступала эра саморазрушения мощнейшего государства. Если до сих пор мы жили в обществе созидателей и строителей, то теперь в стране начинали править бал те же «герои», только в роли разрушителей. Всё это в голове Антона в одно мгновенье промелькнуло наболевшей картинкой. Очнувшись, всё ещё под её воздействием, он тяжело вздохнул и, скидывая с себя груз невысказанного, продолжил высказывать соображения более понятные всем присутствующим.
– Так что, дорогие мои, буду я сидеть в этих окопах пока смогу. Горе нам, если на передовой линии огня не останется защитников, знающих своё дело. Посмотрите, почти все командиры ракетных крейсеров, командующими кораблями с момента их постройки, разбежались. Молодых скороспелых командиров обучать некому. А война, хотя и Холодная, в полном разгаре. Так что, провожая год Старый, хочу выпить за нас, за всех тех, о ком образно говорят, что «старый конь борозды не портит». За вас, дорогие мужчины и женщины»!
Антон выпил рюмку водки, сел и, чувствуя приятное тепло, разливающееся волной по всему телу, посмотрел, как молодецки уплетают закуски Владимир, Вадик, да и Андрей от них не отставал. Через год сын закончит обучение в средней школе. Вопрос куда ему поступить учиться далее, окончательно не решён. Оказывать любое давление на решение сына он со Светланой не будет. Владимир, глядя на отца, несмотря ни на что, склонен пойти по его «стопам».
Немного погодя, когда умолк торжественный звон последнего удара Кремлёвских Курантов, были провозглашены тосты, здравицы и поздравления – Новый год наступил!
Не сговариваясь, ощущая тягу попробовать на ощупь невидимое время, которое наступило и начало отсчитывать мгновенья их жизни, мужская половина собравшихся гостей, подошла к молодёжи, заскучавших в среде взрослых. Для полного счастья и веселья, там явно не хватало присутствия девочек. Это как костёр, который вроде бы горит, и сухих поленьев достаточно, но языки пламени вялые. Но вот подул свежий ветерок, который игриво закружил – подхватил досель слабо горящий огонь и, ощутив силу, костёр разгорелся – заплясал резво и весело. Так уж получилось, что Сазоновы и Лопуховы своих девочек не привели. Те собрались на девичник, и идти встречать Новый год с взрослыми отказались.
Что ни говорите, но Новый год – это сказка, которая счастье и веселье дарит детям больше и чаще, чем это делает взрослым. Именно дети способны ощутить все тонкости ритма отсчёта времени в новом году. В резонансном совместном движении с ним они устремляются вперёд, определяя будущее.
– Ты, Владимир, стал совсем взрослым, через год нужно будет решать, кем быть. Это решение дед Мороз в виде подарка не принесёт. Самому думать нужно! Ну и что надумал? – спросил Сазонов.
– Дядя Ваня, да что тут думать! Решено: все мы будем поступать в Ленинградские военно-морские училища, - «выпалил», открытый, как развёрнутый чистый лист бумаги, Вадим.
– И я пойду в подводники, - серьёзно подтвердил малый Андрей.
– А ты куда, пичуга? Тебе ещё о-го-го - сколько времени нужно в школе возле мамки расти и учиться, - заметил Лопухов. – Для тебя может ещё и корабля не сделали.
– Ничего, я расту быстро. Мамка говорит, что я уже совсем большой. Правда, папа рассказывал, что один растяпа дубовый – молодой дядя командир сломал подводную лодку. Вы уж там корабли не ломайте, оставьте что-нибудь и нам. Вот и Вадик мой «велик» поломал, а чинить не хочет! – с обидой выложил все свои переживания и проблемы самый маленький человечек.
– Андрюша, сейчас зима и на велосипеде не поедешь никак. Другое дело лыжи – их-то вы, как подарок от деда Мороза, получите. Тебе, Владимир, в шкафу припрятана гитара – владей, учись и играй. И вот ещё, хочу вас заверить, что на наш, да и на ваш век кораблей хватит с избытком. Правда, если большие руководящие дяди их не поломают, - подвёл итог беседы с молодёжью Антон.
Дети занялись гитарой, а взрослые дяди продолжили разговор на свои наболевшие темы.
– Ну и как вам служится на берегу? – поинтересовался Сазонов, поочередно поглядывая то на Белорусова, то на Лопухова. – Мне предлагают должность старшего офицера в отделе боевой подготовки Северного флота. Поделитесь опытом с товарищем, начинающим служить на новом месте.
– Ничего, привыкнешь. Отвыкнуть от корабельной службы труднее. Сначала обнаружишь, что, оказывается, рабочий день имеет начало и конец. Что есть выходные и праздники. Что нет личного состава, переживая за который не спишь ночами. Что не нужно беспокоиться за материальную часть и за боеспособность корабля в целом. Длинными месяцами, бороздя моря и океаны на боевой службе, не нужно сходить с ума под давлением огромной ответственности за жизнь экипажа и миллионов людей, жизни которых зависят от того, выпустишь ты ракеты или нет, - высказал своё мнение Лопухов.
– Ага, отвыкнешь! Это вам не одёжка, которую при смене моды выбросил и делу конец. Это длинный самый производительный и активный участок вашей жизни. У каждого из нас за это время накопилось столько глубоких душевных зарубок, ссадин и ран в сердце и в психике, что их с избытком хватило бы далеко не на одного человека. Забыть всё это просто невозможно так же, как нельзя жизнь прожить заново, - с какой-то внутренней болью высказался Антон.
– Это чистейшая правда, - согласился Белорусов, - но в нашей жизни всё относительно. Вначале, с переводом служить на берегу в должности инструктора политотдела флотилии, я не знал, куда девать свободное служебное время. Дадут тебе задание: за неделю подготовить какую-нибудь бумаженцию. Вот и готовишь её, тоскливо глядя в окно. Но постепенно пообвык. Теперь моё положение устойчиво стабильное: квартира, семья, каждый день дома, получка практически такая же, как на корабле, отпуск гарантирован, все житейские дефициты стали доступными – всё как у людей. Появляется желание иногда даже поныть и пожаловаться на чрезмерную нагрузку, забывая тот кошмар, который мне теперь только снится.