Командир
Шрифт:
— Здесь сверни в проулок, и по берегу Днепра идем дальше! Понял?!
— Понял, только там немцы.
— Обозники это, гони.
Раскидав телеги и пройдясь по не успевшим разбежаться немцам из пулемета, мы свернули и помчались дальше вдоль берега, стараясь не попасться в силки немецких постов, которые наверняка уже были предупреждены.
— Старшина, ты почему так странно таранил обоз?
— Так лошади-то при чем? Я давил только телеги…
— Да видел я, что и как ты давил, время, старшина, время, не забывай о нем!
Подпрыгивая и покачиваясь, мы мчались на полной скорости, выжимая аж целых тридцать пять километров в час по бездорожью. В отличие от «тридцатьчетверки», в немецкой «двойке» было куда как комфортнее и удобнее. Поэтому с удовольствием откинувшись на спинку мягкого командирского сиденья, я изучал обстановку в перископы.
«Блин, даже обзор в „двойке“ лучше, чем в нашей „тридцатьчетверке“!» — вздохнув, подумал я, продолжая наблюдение.
К моему удивлению, немецких войск у Могилева было не так уж много. Думаю, что вторая линия состояла всего из одной, может быть, из двух пехотных дивизий. Поэтому, когда мы выскочили на позиции тяжелой артиллерии со стопятидесятидвухмиллиметровыми орудиями, я приказал остановиться и открыть огонь по орудийным расчетам. По самим орудиям, я считал, стрелять бесполезно, починят, а вот прислугу попробуй почини. Мы прошлись пушечным огнем по артиллеристам и зацепили ящики с боезапасом, что вызвало неслабый взрыв, разметавший немцев и уронивший несколько ближайших орудий, который докатился и до нас. Взрывная волна не прошла для нас без последствий, танк, дернувшись, заглох, старшина прикусил язык, я разбил стекло на часах, а боец держался за голову, на лбу у него стремительно росла шишка.
— Старшина, что с машиной?
— Фе фнаю, фоварив капифан, сейфас попфобую завесфи.
Было слышно, как работает стартер, но двигатель, поработав несколько секунд, снова заглох. Внимательно наблюдая за немцами, я с помощью пулемета держал их на расстоянии, чтобы не было мыслей поджечь нас.
— Старшина?
— Фсе, фовариф капифан, фе заводифься жефезка фемефкая!
— Попробуй еще раз!
— Ховошо!
И, о чудо! Взревев от перегазовки, танк рванул дальше, объехав скопление грузовиков, по которым я дал несколько коротких очередей, стараясь попасть по двигателям, но вряд ли попал, стреляя с двигавшегося танка. Мы выскочили на проселочную дорогу и помчались дальше по ней, забирая немного в сторону встающего солнца.
— Старшина, нужно менять технику, эта уже засвечена. Немцы уже наверняка связались по рации со всеми ближайшими постами. Так что смотри, вдруг что путное попадется.
Сам я также внимательно смотрел в перископы, глядя на проносящуюся мимо технику.
— Товариф капитан, вон вроде танк стоит!
— Не, старшина, это наша техника, брошенная. Нам немецкая требуется.
Проехав мимо двух «бэтэшек», стоящих с открытыми люками, мы помчались дальше. Свернули на перекрестке вправо и столкнулись на следующем с немецкой бронеколонной, двигавшейся в сторону фронта.
— Старшина, пристройся к ним в хвост, среди немецкой техники мы затеряемся!
— Хорошо, товарищ капитан. Вот за этим бронетранспортером поеду.
— Как язык, старшина? Я заметил, что ты стал говорить все лучше и лучше!
— Проходит, товарищ капитан, только опух немного!
— Это ничего, это нормально. Блин, старшина, дистанцию соблюдай, куда ты к нему приближаешься? Все держат дистанцию сорок метров, и ты так же держи. Во, ща нормально. Так, а ты, боец, что там притих?
— А о чем говорить-то, товарищ капитан?
— О себе расскажи! Кто, откуда и кто тебя с нами отправил?
— Так я же вам, товарищ капитан, рассказывал, мене с вами приказал отправиться ротный.
— Ты эту фигню будешь другим говорить, а мне говори правду. Кто тебя с нами послал и с каким заданием? Старшину я не спрашиваю, и так понятно, что его местные чекисты завербовать пробовали, меня ты интересуешь.
— Товарищ капи…
— Боец, твою мать. То, что ты никакой не боец, было видно сразу, лейтенант, не меньше. Я прав?
После некоторого колебания боец ответил:
— Правы. Младший лейтенант госбезопасности Гаврилов, задание — охранять пакет.
— Да вы меня что, совсем за идиота держите? Ясно же, пакет — это липа.
— Липа? Как липа? — воскликнули в один голос старшина и гэбэшник.
— А вот так. Не посылают не пойми кого с важными сведениями. Факт? Факт! Вот тебя, лейтенант, кто инструктировал? Генерал? Или полковник?!
— Генерал, товарищ капитан.
— Ну я в принципе так и думал. И приказали, небось, в случае моего возможного попадания в плен не допустить этого путем…
— Любыми возможными средствами.
— Интересная формулировка… но продолжим. Я, как вы уже поняли, носитель сверхважной наступательной операции немцев, их задача окружить наши войска под Киевом, с последующим их уничтожением…
— Товарищ капитан, впереди мост через Днепр. Что делать? — прервал меня старшина.
— Продолжай следовать в том же порядке, так мы, если повезет, вместе с немцами на передний край выйдем.
— Там регулировщик. А у нас опознавательные знаки другой дивизии, вдруг остановят?
— Старшина, ты что, забыл про русское авось? Прорвемся!
К счастью, регулировщик только проводил нас подозрительным взглядом, но не остановил. Громыхая траками по настилу понтонного моста, мы вслед за колонной выехали на берег, сзади к нам пристроилась чья-то полевая кухня, прицепленная к «опелевскому» грузовику. Регулировщик на этом берегу тоже проводил нас странным взглядом.
— Старшина, по возможности сворачивай на любую проселочную дорогу. Похоже, этот регулировщик нас в чем-то заподозрил. Как бы не перехватили нас впереди. Эх, жаль, что рация разбита, послушали бы их переговоры.
— Товарищ капитан, впереди развилка!
— Да вижу я. Так, колонна идет прямо, ну а мы, как все нормальные герои, всегда идем в обход, давай налево.
Танк, урча двигателем, повернул налево, и, набирая скорость, мы поехали в сторону лесного массива, видневшегося вдалеке, и что странно, грузовик с кухней направился вслед за нами.
— Старшина, за нами хвост, как бы не напал, — сказал я с улыбкой.
— Сильный? Отобьемся? — В голосе старшины не было паники, лишь деловой расчет бывалого солдата.