Командир
Шрифт:
– О моём Александре, об Ахромееве?
– Да, сядь, пожалуйста.
Таня послушалась.
– Ты ведь знаешь, что твой отец погиб?
– Зачем сейчас об этом вспоминать, мама?
– Нет, постой. Он погиб, но не на задании, а в штрафниках, на торфяниках. Его туда отправили за какой-то мелкий проступок, – Наталья с трудом сдерживала слёзы, взяла дочь за руку. – А отправил его туда не кто-нибудь, а твой Александр Ахромеев. Своего разведчика, чуть ли не друга. Максим пытался решить вопрос, но не получилось.
– Мам, ты
– Прости, доча, но это так. Твой Саша практически убил твоего отца. А теперь он… сама понимаешь.
– Скажи, что это неправда, мамуль, скажи, что это не так… Скажи!
Таня сорвалась на истеричный крик, вскочила с кресла, заходила по комнате.
– Нет, нет, не может быть. Как же?! Так не должно быть.
– Таня…
– Не говори ничего. Господи, как мерзко, как грязно. У нас всё было, а он… Почему ты мне не сказала?
По лицу девушки текли слёзы, она не рыдала, но слёзы лились ручьём.
– Таня, я не могла.
– Конечно. Я же сначала выбила всё что нужно у него, а теперь всё: проблемы решены, я больше не нужна. Спать мне ни с кем не надо.
– Дочка, не надо так говорить.
– Не подходи ко мне! Ненавижу тебя и его тоже ненавижу! Комендант, насильник! Вас всех ненавижу! Всех!
Таня выбежала из дома.
В квартире Хрома раздался звонок, комендант открыл дверь. На пороге стоял Сэнсэй.
– Аня не придёт? – просил Хром.
– Нет, должна зайти. Задержалась немного. Сам понимаешь: женщины…
– Понимаю, заходи.
– Ты не держи на неё зла. Она натура тонкая, на всё болезненно реагирует. Один в квартире?
– Да, Оля с детьми гуляет.
– Понятно. Будешь?
Сэнсэй ловким движением руки извлёк из рукава бутылку «Мартеля».
– Ух ты! Буду. А Аня как же?
– У меня для неё «Амаретто» есть.
– Ничего себе! Ты прямо фокусник сегодня.
– Ну так и миротворец заодно.
Хром фыркнул.
– Знаешь, Слава, все знают, как надо, все знают, как правильно нужно жить, что хорошо и что плохо. А что делать, чтобы спасти Колонию, никто не знает. Могут только морализаторствовать и рожу кривить: как всё жестоко и неправильно. Это я не про Аню, Слав, она девочка хорошая и искренняя, кроме неё полно лицемеров всяких и трусов.
– Бремя руководителя, терпи. Ну, будем? – Сэнсэй поднял рюмку.
– Давай.
Разведчики отведали коньяка.
– Ммм… а неплохо, – заметил комендант Города. – Прям как настоящий.
Алкогольные напитки, гордо именовавшиеся в Колонии «коньяком» и «амаретто», делались на Большой Земле из ароматизаторов, эмульгаторов и прочей химии с небольшим добавлением натуральных компонентов и доставлялись через Проходы в виде сухих смесей. А уже в Колонии их мешали с порошками из местных желудей, берёзовых почек и вообще всего, что могло иметь вкус, затем разбавляли водой и спиртом, а на выходе получали вполне сносный напиток,
Опять раздался дверной звонок.
– О, Аня пришла, пойду открою, – сказал Хром.
Аня действительно пришла, только рядом с ней стояла Таня, необычно собранная и сосредоточенная. Аня рядом с ней выглядела несколько растерянной и озабоченной.
– Привет, Ань, Слава уже тут. И хорошо, что ты, Таня, пришла. Как аттестация на разряд?
– Сдала. Я пройду?
– Молодец. Проходи, конечно.
В руках Таня держала туго набитую кожаную сумочку. Аня и Таня разделись, заклинательница внимательно наблюдала за юной девушкой, но Хром, вопреки своему обыкновению примечать каждую мелочь, не обратил на это внимания.
– О, какие люди, – воскликнул Сэнсэй и сразу умолк, потому что, в отличие от Хрома, сразу почувствовал состояние Тани и своей возлюбленной.
– Ну присаживайтесь. Слава, ты Таню, полагаю, знаешь, а с Аней они уже, как я понимаю, познакомились. Сейчас я буду гостей угощать.
Таня всё с тем же безжизненным лицом запустила руку в сумку, достала из неё жестяную банку, поставила на стол, потом ещё одну. И так четыре штуки.
– Это к столу? – с улыбкой спросил Хром.
– Нет. Это я тушёнку украла на Восточном рынке. Расстреляй меня так же, как отца.
Хром вмиг изменился, будто ему нанесли смертельный удар. Плечи опустились, спина сгорбилась, в глазах погас огонь, а лицо стало бледным.
– Мать сказала? – спросил он.
– Да, а почему ты не сказал?
– Я думал, так лучше будет, да и не получилось у меня, извини, – мёртвым голосом ответил Хром.
– А что у тебя получилось, а? – Таня уже не говорила, а плакала, срываясь на крик: – Что?! Ну чего ты ждёшь, расстреляй меня?! Убей, как отца! Ну!
– Послушай, девочка!
Хром молниеносным движением схватил Таню сзади за шею, она попыталась вырваться, но не вышло. В глазах Хрома теперь плескалась ненависть.
– Послушай, девочка, твой отец был вором и предателем, хоть и хорошим солдатом. Он получил по заслугам, хоть мне и жаль, что он погиб. И если бы у меня была возможность повернуть время вспять, я бы отдал точно такой же приказ. Понятно?!
Таня, обескураженная, сперва застыла, а потом закричала:
– Так расстреляй и меня! Чего ты ждёшь?! Стреляй!
Она ударила Александра по лицу. Первую пощёчину он принял открыто, от второй, отпустив девичью шейку, закрылся блоком. Таня вскрикнула от боли, схватилась за ушибленную руку.
– Прости, милая, надо было тебе всё сразу рассказать.
– Ненавижу тебя, ненавижу! – плача, выкрикнула Таня.
Баюкая ушибленную руку, она осела на пол и, закрыв лицо руками, продолжила плакать. Тихо так, почти неслышно, изредка вздрагивая.
– Успокойте её, – попросил Хром Аню и Сэнсэя, а сам отправился на кухню.