Командировка
Шрифт:
Направо ездить не рекомендуется: рядом с покосившимся рекламным щитом местного пива стоит знак биологической опасности. Кто его знает… Еще одна пугалочка. Майкопский рыбачок предупредил меня о новой моде ставить возле деревень зловещие знаки, отгоняющие гостей непрошеных, так что дрожь в коленках не возникла. Могут врать, конечно… Так ведь и эпидочаги вполне ожидаемы! Проверять не хочется.
С правой стороны ближе к кругу на обочине замер подбитый Т-72, Гоблин притормозил.
Я машинально присвистнул.
Ствол опущен, левая гусеница сорвана в попытке развернуться к дороге,
— НУРСы, [9] скорее всего, с воздуха били, глянь, как вспахано. Активной-то на старичке нет… Вишь, блоки пассивной защиты, «броня Ильича», с Афгана пошло, — поведал Сомов. — Если по нему дружно работали, так и активка не помогла бы.
Башня шестьдесят-двойки для усиления защиты была укреплена обыкновенными траками. Фигурные нашлепки ржавого железа не помогли в неравном бою. Судя по искореженной крыше машинного отделения, двигатель танка разлетелся на части.
9
Неуправляемые реактивные снаряды.
— Налево посмотри, — посоветовал я. — Там еще один стоит, целый. И двигайся, Гоб, двигайся! На кольцо заходи, че встал!
Боеготовый танк стволом орудия смотрел на север, в степь.
— Пойдет на крайняк, — медитировал между ругательствами Сомов, заводя «егеря» в левый поворот. — Там свободного места внутри — как в сарае. Если еще и люки открыть, то избыточное давление уже хрен создашь. Кумулятивная струя башню прожжет, а машина на ходу будет…
— Если повезет, — пробурчал я. — Люки открывать — осколки ловить…
Живой Т-72 кроме навески из старых траков имел еще и бортовые противокумулятивные экраны в виде решетки. Трахома, да тут война заряжена до уровня межгосударственной, мы, часом, в самый ощип не попали? При такой подготовке никакими бандами и не пахнет. Высунувшийся в башенный люк мужик в черном комбезе, скорее всего командир танка, не обратил на нас, как и на шедшую впереди «буханку», ни малейшего внимания, продолжая внимательно осматривать равнину в бинокль.
— Миша, ты не отвлекайся, почти сразу за танком знак и досмотровка!
Зашибись встряли, блокпост!
— О! Ща все разъяснят! — желчно констатировал Гоблин, включая поворотник для остановки. — Мы новенькие или как, командир?
— Новенькие, новенькие, так что давай без суеты, просто зачекиниться предложат, — с надеждой сказал я.
Таких пришельцев, как мы, тут встречали особо, на небольшом щите было написано: «Новеньким сюда».
Без затей и письменных пояснений.
«Буханка» уже остановилась. Из УАЗа поочередно вышли трое: два взрослых мужика в казачьей форме и молодая женщина в темном платье.
За щитом у дороги стояла простенькая жестяная будка с прорезанным по центру широким окном. Понизу на двух уголках был пришпилен выступающий прилавок-раздатка.
Вывеска «Инфопункт».
В полусотне метров по дороге в сторону Краснодара расположился блокпост — мрачный серый квадрат, построенный из бетонных секций, несколько таких же прямоугольников уложены чуть ближе, перед танковой позицией. Еще один капонир из мешков с песком по обрез колесных арок укрывает новенький БТР-90.
Так, что тут еще есть? Зеленая полевая кухня с еле дымящейся короткой трубой, пара длинных дощатых столов со скамьями под тентом, слева за насыпью виднеется линия траншей полного профиля, брустверы и бермы нарезаны по уму. За окопами находится позиция спаренной «зушки», стволы зенитного орудия задраны в небо. Над блоком возвышаются антенны радиостанции и прожекторная вышка… Три низких здания поодаль: два разрушены, одно целое.
За будкой виден небольшой торговый павильон «Санфаянс» с почти целыми стеклами больших витрин. Там было бы удобней дежурить, так в чем дело? Правильно, пост то и дело перемещают с места на место. По обстоятельствам. Четверо бойцов несут службу на блоке, все с автоматами, в брониках и касках, сколько внутри — неизвестно. Один возле будки, скучать перестал.
— Костя, это ж мое! — тихо завыл Сомов, завидев унитазный магазинчик. — Давай хоть заглянем, душу отведу!
Так и не успев осуществить свою мечту по запуску аналогичного в Нижнем, геройский сталкер до сих пор страдает по новеньким испанским изделиям специфического назначения.
— Не балуйся! — предупредил я.
Серьезно тут все, можно сказать, капитально.
А значит — плохо. Из будки кто-то крикнул.
— Че за шухерня? — прошептал напарник.
— Подождите тихо, господа-товарищи, не ломитесь и не орите, тут вам не базар! — строго рявкнула владелица ларька, плотная бабища с ярко накрашенными губами и взбитыми кудряшками черных волос. Неужели расслышала?
Гоб попер вперед, а я огляделся еще раз. Мы вообще постоянно оглядываемся, привычка, как у летчиков-истребителей Второй мировой, а в Замке неопытный народ пытается потешаться.
— Сомов, почему они подбитый танк не убрали?
— А зачем? Его уже не восстановишь, а укрытие вполне годное — броня есть броня.
— Подходите, говорю! — хрипло заорала женщина. — Я сейчас…
Экипажи двух машин столпились возле окна, и тут чуть не случился скоротечный конфликт, ибо обстановка спокойствию не способствовала, все взвинченны. Кто-то из «буханщиков» у стойки нечаянно толкнул Сомова, тот с удовольствием не преминул:
— Думал, казачки более ловкие!
Мужик сразу набычился, положив тяжелую руку на рукоять большого бебута, Сомов, улыбаясь во все зубы, положив руку на пистолет, сука, как того и ждал:
— Рылом в меня не надо целить!
— Я в тебя щас другим зацелю! — пообещал мужик.
Этого только не хватало! Баба с интересом попыталась вытянуть шею, автоматчик подшагнул ближе. Второй казак — наоборот, отступил и подвытащил шашку.
— Сомов, оставить! Мы работаем!
Несколько секунд два здоровых лба сверлили друг друга глазами, пока женщина в темном платье решительно не развела.
— Жаль, мальчики, не скрасили, — сокрушенно молвила мегера из окошка. — Раз так, то согласно тарифу гоните по десять патронов с машины. За печатные материалы и вводный инструктаж.