Командировка
Шрифт:
Дорога пока в отличном состоянии. Мне подумалось, что в момент удара в Апшеронске жила нормальная община, организованная: за дорогой явно следили. Брошенных машин нет, а должны быть, если их не прибирали позже. Встречаются только битые. Нигде не видно валяющихся на асфальте кустов и лежащих поперек трассы деревьев, один раз даже заметил пятно кустарного ямочного ремонта, вроде того что производят у себя в секторе ребята из Нового Шахе.
И это сообщество нормальных людей, готовых жить и созидать, единомоментно убила Судьба из Космоса! Вот не сука ли она? От таких мыслей на душе стало погано до изумления. Разговаривать не хотелось.
Какое-то
Похоже, в мои расчеты вкралась ошибка — дорога жрет больше времени, чем я предполагал.
Поняв, что устал от всех этих напрягов, как собака, решил немного отдохнуть и перебрался назад. Пристегнулся ремнем поперек живота — у Гоба есть нехорошая манера тормозить резко, — поворочался и попытался уснуть. Получилось.
На целых пятнадцать минут.
— Командир, разлепись! Здесь сворачиваем, а? — гнусный и образцово невежливый голос ворвался в короткое небытие, как ураган.
Кто-то бесцеремонно тянул меня за ногу. Проклятье, что? На хрена! Где я? Резко рванулся, забыв о ремне, выругался и кое-как сел, первым делом посмотрев на часы. Голова тугая, дурная… Надо же было суметь так глубоко провалиться за столь короткое время! Говорят, японцы так умеют делать, на обеденных перерывах — для профилактики инфарктов. Но я-то не японец.
«Егерь», тихо урча двигателем, стоял на развилке.
— Черт его знает, дай карту…
— Держи. И термос возьми рядом, глотни кофейку. Так что, тут сворачивать?
— Так точно… Сворачивай потихоньку, сейчас очухаюсь.
Уф-ф… Я осмотрелся. Вот оно, Дикое Поле.
Ровная, как стол, равнина разбегалась плоским кругозором, потому и панорамы города не видно. Да и не очень хочется, если честно, извиняй, Майкоп, нам не до тебя.
А что позади? Вдали в сером мареве смутно просматривается угловатый абрис трехкилометровых вершин Северо-Западного Кавказа. Ближе — лесистые холмы.
Машина, покачиваясь, ехала по лесной дороге.
Выбранный заранее съезд позволяет нам без засветки обойти большой город с запада, что и требуется, никто не заметит, большая часть этого участка пути проходит по лесу. Грунтовка хреновая, неухоженная, и это нормально. Если практически во всех южных городах России на магистралях и центральных улицах относительно чисто, то на грунтовых дорогах — кисло, особенно после дождя. Даже если это улицы пригородов. Администрации вечно не до них — чего тут парадного? Поэтому грейдеры проходят раз в пять лет, ливневых канав никто не роет, тротуаров порой просто нет. Чего же тогда требовать от дороги лесной? Пробили — и ладно, и на том рахмат. [8]
8
Спасибо (тюрк.).
Примерно
— Стоп! — крикнул я, едва мы подъехали к переправе.
— Что ты так пугаешь! — возмутился вздрогнувший Сомов, резко останавливая машину. — Понос прихватил?
— Мужик какой-то стоит на берегу… Елки, да он рыбу ловит! Так, надо побеседовать.
— Может, ну его? — усомнился Мишка. — Не к добру все эти контакты с местными, опять в задницу залезем.
— Мирный человек. Информация зарез нужна, Мишка, информация… Автомат оставлю, чтобы не пугать. Прикрой, если что.
Гоблин остался наверху возле авто, а я полез по склону вниз.
Сидящий со спиннингом в руках маленький седоватый дедок лет семидесяти услышал, мельком глянул и вновь продолжил крутить катушку. Рядом лежал еще один спиннинг — да он и нахлыстом может, по-разному пробует! А что, на безлюдье рыба в реках и водоемах, искусно угробленных техногенкой, восстановится очень быстро.
— Бог помощь, дедушка!
— И тебе в добрый путь, — сомнительно ответствовал ветеран-рыболов.
— Неужели форель появилась?
— Есть немного.
То да се, вы откуда и куда, а как тут у вас — постепенно мы разговорились, абориген был не прочь поболтать, скучно одному сидеть. Сам из местных, живет в двух шагах отсюда, в Приречном. Дедок оказался отличным собеседником, человеком широких взглядов, с весьма оригинальным чувством юмора.
— Бабка моя ухи просит. На тахте лежит, кряхтит. Она у меня молодая, на двадцать лет меньше меня прожила, вот ума и не набралась, ведьма… Представляешь, поехала на «москвиче» в город, на базар, и воткнула машину в осину! Вдребезги!
Представив охающую на перинах женщину, я участливо спросил:
— Как она, нормально?
— Какой там нормально! Говорю же, вдребезги! Двигатель разбит! Садись вот рядом, чего ноги мучить.
Я послушно присел на обрубок бревна.
— Поговорим… Тут и поговорить не с кем. Был соседушка, и тот придурок.
— Что так? — молвил я для смазки беседы.
— Продукты он у людей тырил, вот что, продуктовый вор. Нет бы магазины поискать, ведь консервы еще много, круп разных, на всех хватает… Нет же, у людей пер! Даже крюк себе специальный сделал, длинный, чтобы через форточки тащить. Пару раз его чуть не поймали — а суд тут скорый: повесят на площади, и вся недолга. А он все не унимался, каженную ночь шастал! И что, спрашиваю? Бог все видит! Вчера пилил сухое дерево в саду, так оно на него и упало — сломало дураку руку. И этот урод додумался поехать в больницу, там его и спеленали. Я, грешным делом, когда все это началось, думал, что идиотов сама жизнь быстро выкосит, а нате вам — их становится все больше и больше!
Из неспешного разговора я быстро понял, что в Майкопе установлен какой-никакой, а порядок. Народу проживает немного. Городская территория поделена между кланами и группировками всех мастей, они уже отвоевали и притерлись. В сектора просто так лучше не соваться, можно нарваться на неприятности, а вот в самом центре города — полный нейтралитет, там находится рынок, больница и небольшая воинская часть с каким-то майором во главе. Вояки пытаются сцементировать весь этот винегрет в нормальный анклав. Все почти как в том наваждении с табличками у перекрестка.