Командор
Шрифт:
— Нет, Длинный Нож, — негромко проговорил Альберт, — ты не ровня мне. Я прощаю твои мелкие прегрешения и не буду преследовать тебя — орлы мух не ловят!
Зелёные холмы Кубы, чёрные в закатном сиянии, слились с кромкой вод, утонули за горизонтом.
«Чёрный гранд» следовал на север, к будущей столице империи…
Глава 11, в которой Олега вычисляют
Рудник в горах Сибао скорее можно было назвать карьером, золото здесь добывали в открытую, не пробивая штолен и прочих штреков.
А походил карьер больше всего на огромную яму, в которой копошились десятки фигурок.
В принципе, это была неширокая долина, по которой протекала речка.
Глядя на неё сверху, Сухов никак не мог отделаться от аналогии с Конской долиной, куда они загоняли мустангов.
Только там были изгороди, а здесь поднимались валы из пустой породы, укреплённые частоколом.
Валы перекрывали оба берега, почти сходясь, оставляя проход реке. Через неё были переброшены мостики, опиравшиеся на массу свай, — только кошка и прошмыгнёт низом, а человеку никак не протиснуться.
Таких укреплений было два — вверху и внизу долины.
Вход и выход, причём оба заперты.
А иного пути к бегству не существовало — вскарабкаться на крутые глинистые склоны было так же легко, как на ледяную горку. Зацепиться совершенно не за что, а после дождей глина скользила, как маслом намазанная.
Вообще, внизу преобладали именно «глинистые» цвета — жёлтый да оранжевый с переходом в красноту.
Всю долину порядком изрыли ямами, полными жижи, и шурфами. Невысокие холмы были будто скальпированы — ни клочка травы не осталось.
Даже хижины для рабов, крытые пальмовыми листьями, были того же коричневатого тона, что и окружающий их безрадостный пейзаж.
Река тоже перекрасилась: желобы для промывки золотоносной породы постоянно сливали в воду муть — чудилось, что течением сносило кофе с молоком.
Олег только головой покачал. Каково это — всю жизнь прожить в яме?
Правда, долго тут не жили. Индейцы-невольники мерли от голода и непосильного труда. Вон они, вкалывают на благо его величества — роют землю, таскают к желобам…
Глухо грохочет камнедробилка-аррастра, перемалывая куски кварца ради зёрен драгметалла.
И так каждый день, от темна до темна, за пару чёрствых лепёшек и воду.
— Лагерь смерти! — процедил Пончик. — Угу…
— А вон и эсэсовцы, — сказал Быков, — и тоже в чёрном.
Испанцы лениво бродили по мостикам, держа в руках тяжёлые мушкеты. Для пущего устрашения имелись фальконеты на вертлюгах.
А за верхним валом, на берегу ещё чистой речки стояли в ряд прелестные домики, занятые офицерами и служащими рудника. Рядом расплывалась приземистая казарма, к ней примыкали длинные здания конюшен.
Дорога от Санто-Доминго подходила именно сюда, здесь и заканчиваясь.
В пыльном дворике близ глыбистого склада, вокруг которого шагали стражники, стояла запылённая карета и пара мощных фургонов из бруса, обшитого позеленевшими листами меди.
— В фургонах, как я понимаю, перевозят золото, — негромко сказал Сухов, разглядывая окрестности в подзорную трубу.
— Которое, — тут же подхватил Диего, — находится во-он в том складике. Не зря же его охраняют! Смысл тогда кружить просто так?
— Согласен… — протянул Олег, соображая. — Это самое… Жак!
— Я здесь! — отозвался мушкетёр.
— Это самое… Берёшь троих и скрытно пробираешься к нижнему мосту. Испанцев там тоже трое, а всех строений — сторожка. Проверишь её и снимай охранников. Только тихо. Отсюда не заметят, если стрельбу не открывать. Понял?
— Ага!
— Действуй. Барон, ты где?
— Туточки я.
Жерар Туссен де Вилье, барон де Сен-Клер подполз по шуршащей траве.
— Смотри, как удачно может получиться — тут лесок по склону, и можно, прячась за деревьями, выйти к самому мосту, а там заняться тем же, что и Жак на той стороне. Уяснил?
— А то! Так я займусь мостом?
— Давай! Только будь крайне осторожен — мост у всех на виду. Солдат тут человек сорок от силы, но и этим числом можно нам больно сделать.
— Понял, господин командор!
— Давай… Как закончишь, выйдешь к парапету и снимешь шлем. Ну испарину вытрешь, что ли.
— Понял!
— Шикарно, как Виктор говорит. С лошадьми кто?
— Клаас и Пюисегюр.
— Ага… Ну всё.
— Я пошёл.
— Диего! Ты со своими окружаешь гарнизон по берегу реки, где дома офицеров и пробирная. А я выйду вдоль склона. Встретишь кого — палаш ему в пузо. И следи за мостом — как барон покажется, стало быть, они свои дела сделали, и нам огонь сверху не грозит. И можно самим стрелять, хоть до одурения! Вопросы есть? Вопросов нет. Выдвигаемся!
Сухов махнул рукой своему десятку, и корсары, крадучись, пошли лесом, почти начисто вырубленным в самой долине, отчего строения гарнизона были пыльными и лишёнными тени.
Испанцы были беспечны, ибо уверили себя в полнейшей безопасности.
Ещё бы, индейцев они практически истребили, а жалкие шайки буканьеров — это как стайки зверьков, на которых стоит иногда поохотиться, чтобы не плодились слишком.
Единственную опасность могли представлять рудокопы из индейцев-невольников, так стража затем и бдила, чтобы рабы вели себя смирно.
Пройдя склоном чуть ли не до самого вала, наверняка отсыпанного первыми из согнанных сюда тайно, Олег сделал знак остановиться. Прямо перед ним белела стена казармы, сложенная из сырцового кирпича и выбеленная извёсткой.
Солдаты-«вертухаи» наверняка внутри, отдыхают от тягот службы. Солнышко-то палит изрядно, вот они и забились в какую-никакую прохладу. Сиеста.
Сухов задумчиво поглядел на крышу казармы, сложенную из тугих снопов.
— Яр, — сказал он, не оборачиваясь, — огниво с собой?