Командор
Шрифт:
В этот момент послышалось звяканье и лязг.
Тяжело ступая, задыхаясь, на террасу поднялся измождённый тайно, с широкими костлявыми плечами.
Ядро своё он нёс в левой руке, напрягая жилы, а в правой сжимал пистолет.
Глаза его горели безумием, он шагал из последних сил, как зомби, получивший приказ колдуна.
Увидев дона Антонио, индеец ощерился, выказывая редкие обломки выбитых зубов, с трудом поднял пистолет и нажал на спуск.
Олег даже не подумал мешать человеку, имевшему священное право на справедливость и месть.
Пуля поразила идальго в живот, тот содрогнулся, белея лицом, но не умер — крепок был.
— Помочь? — Пончик глянул на Сухова.
Тот покачал головой.
— Обойдётся. Ребятки, взялись!
Заревев, засвистев, заулюлюкав, корсары разъехались и разбежались. Отовсюду слышны были выстрелы, крики ярости, страха и боли.
Через плантации, наперерез, бежали мушкетёры с саблями наголо. Кучка надсмотрщиков развила скорость немалую, но не учла силу ненависти — рабы падали им под ноги, чтобы задержать своих мучителей и обречь их на смерть.
Иные, словно метатели ядра, раскручивали свои оковы и били пудовыми шарами по ногам «вертухаям», ломая тем колени.
Некоторых надсмотрщики убивали, но остальные не отступали в страхе — злоба, клокотавшая в них, была излишне велика, такую не удержишь никаким запугиванием.
И мушкетёры настигли убегавших. В короткой, яростной схватке перебили всех.
Олег, соскочив с коня, небрежно привязал поводья к балюстраде.
— Капитан Эш… — проговорил убийца экс-губернатора. — Ты — Капитан Эш?
— Я — Капитан Эш, — улыбнулся Сухов. — Ну-ка… Ногу вперёд.
Слов индеец не понял, но жест был красноречив. Он вытянул грязную конечность с оковами.
Приставив дуло пуффера к скобе, приваренной к ядру, Олег отвернул лицо и выстрелил.
Увесистая пуля перебила скобку, разъединяя цепь и груз.
— Так будет полегче, — сказал Сухов и показал руками: — Кузнец? Где кузнец?
Краснокожий показал.
— Иди туда! Vajo!
Таино кивнул и поплёлся, загребая ступнями.
Сколько лет он гробил здоровье на полях дона Антонио? Изо дня в день, от зари до зари… А жизнь проходила мимо.
Так и помрёт, ничего не успев — ни девушку выбрать в жёны, ни детей нарожать, ничего. Ужас…
Не обращая внимания на дона Антонио, кровь которого уже залила тому панталоны и капала на плиты пола, Олег вошёл в дом.
Там было прохладно и царил полумрак. После яркого солнца глазам было приятно, и не нужно постоянно щуриться.
Корсары орудовали во всех комнатах, наводя основательный шмон, переступая через убитых защитников, потроша комоды и сундуки.
— Берём только самое ценное! — прокричал Олег.
— Дело ясное, командор! — звонко ответил Кэриб Уорнер, тащивший резную шкатулку.
— И ты здесь?
— А как же?! — округлил глаза юнга.
Отвесив ему (для порядку) подзатыльник, Сухов вышел в патио — внутренний дворик, где благоухали цветы и струилась вода.
Рай индивидуального пользования.
Широкие ворота, ведущие в патио со стороны реки, были распахнуты, и Олег легко разглядел отряд всадников, нахлёстывавших лошадей.
Их было человек тридцать, и настроены они были весьма решительно.
— Диего! Ко мне! Мушкетёры — наверх!
Подбежавшему Мулату ничего объяснять не потребовалось, он и сам разглядел новую напасть.
Корсары, выбегавшие из разорённой асиенды, об оружии не забывали.
— Будьте здесь! Ворота не закрывайте! Пусть рвутся внутрь, тут вы их и приветите. Франсуа, за мной!
По широкой лестнице взлетев на плоскую крышу-асотею, Сухов бросился к зубчатому парапету.
— Огонь!
Нестройный залп из мушкетов стал для новоприбывших сюрпризом не из приятных.
Кавалеристы были парнями горячими, стало быть, не шибко умными. Именно поэтому они сразу стали стрелять в ответ, зря расходуя порох, ибо от их пальбы пострадали лишь альменас.
И вот теперь, с пустыми мушкетами, они ворвались в патио.
А там их ждали.
Тесный дворик вмиг переполнился ржавшими конями, топтавшими благоуханные кустики, и орущими людьми.
Корсары, прятавшиеся в галерее первого этажа, стреляли с колена вверх, по конникам, поэтому никого из своих не задели, хоть и открыли пальбу с обеих сторон. А мушкетёры добавили сверху.
Гекатомба получилась знатная — добрый десяток кабальеро свалился с сёдел, между их тел брыкались две подстреленные лошади, вздумавшие стать на дыбы, а кровищи натекло…
Впитаться животворной липкой красноте было некуда, и страшные лужи ширились и ширились, смыкаясь и густея.
Вероятно, десятерым из «нападавших на напавших» удалось скрыться, хотя выстрелы гремели и за стенами асиенды.
Сухов спустился с крыши, поморщился брезгливо и вышел на террасу.
У местной кузницы выстроилась очередь — невольников спешно расковывали.
Расковывали потому, что так Капитан Эш велел, а спешку подстёгивали сами индейцы — у многих из них в руках были трофейные мушкеты и пистолеты.
Поэтому кузнец с молотобойцем работали с большой самоотдачей, ударным трудом добиваясь долгих лет жизни.
На плантациях никого не было, если не считать трупов надсмотрщиков, уже голых — тайно были народцем хозяйственным.
Олег обернулся к дону Антонио, пялившему широко открытые глаза, и поводил рукой перед взором, выражавшим муку. Мёртв.