Комедианты
Шрифт:
– Тогда почему вы не откажетесь от дромов?
– Это невозможно. Детей надо выращивать, воспитывать, прививать им определённые качества. Не думаете же вы, что можно вот так подложить пятьдесят младенцев в логово волка? Человеческое вмешательство на данном этапе эксперимента принципиально недопустимо.
– Скажите, а почему выбор пал на волков? – спросил тучный мужчина с обрюзгшим лицом.
– Тому несколько причин. Во-первых, волки – это своего рода евреи леса. Подобно еврейскому народу, они долгое время уничтожались практически повсеместно, но умудрились выжить. Волк знает
– Какие планируются потери? – вновь взяла слово Ольга Николаевна.
– Поясните.
– Я хотела бы знать, каков шаг на успех. Другими словами, сколько должно погибнуть детей на каждого удачного воспитанника?
– Я думаю, если мы получим хотя бы одного удачного воспитанника, эксперимент можно считать удачным.
– Какие планируются затраты? – спросила вдруг казавшаяся безучастной, сухая, похожая на вяленую тарань дамочка лет пятидесяти пяти.
– Как я уже сказал, мы не можем прогнозировать количество серий.
– Тогда скажите, в какую сумму нам обойдётся каждая такая серия?
– Честно говоря, вопросы финансирования выходят за пределы моей компетенции, но, если хотите, мы пришлём вам подробную смету.
– Это будет весьма любезно с вашей стороны.
– Тогда во вторник. Нормально?
– Вполне.
– Вы не могли бы более подробно остановиться на критериях отбора детей? – поинтересовался милый, похожий на библиотекаря или архивариуса старичок.
– Как я уже говорил, это должны быть дети из детских домов или роддомов…
– Извините, что перебиваю, но я не об этом. Меня интересует, по каким критериям будет отдаваться предпочтение тем или иным детям, если так можно спросить?
– Критерием будет субъективный выбор одной из наших лаборанток, показавшей высокий уровень интуитивного видения.
– Спасибо.
– Ещё есть вопросы? Нет? Тогда я позволю себе спросить: во время доклада, говоря о второй фазе, вы сказали «если повезёт». Не могли бы вы прокомментировать эти слова?
– После первой фазы объекты должны будут успешно пройти через испытание. Испытание достаточно серьёзное, настолько серьёзное, что, возможно, нам не с кем будет проводить вторую стадию эксперимента.
– Какое именно испытание вы планируете?
– Испытание на выживание. Мы планируем настоящую охоту по всем правилам искусства.
– Облава на детей?
– Именно.
– А вам не кажется, что возраст тоже стоит всё-таки учесть?
– Нам нужен идеальный боец. К тому же для животного десять лет – срок немалый.
– Но они же всё-таки человеческие дети.
– Согласен. Поэтому мы создаём достаточно гибкую методику для данного проекта, которая позволит вносить серьёзные поправки.
– У меня больше вопросов нет.
Его номер начинался с цифры 6. Шестая серия. Пятьдесят лет упорного труда, 250 детских жизней…
Его номер был 628. Он не был ни сиротой, ни брошенным родителями ребёнком. У него были мать и отец. Настоящие молодые родители, которые с нетерпением ждали появления на свет своего первенца.
– Какой чудесный малыш! – воскликнула Галина, услышав его плач.
Дело было в одном из маленьких районных роддомов, куда они приехали посмотреть на очередного кандидата в Маугли. С первого же взгляда было ясно, что ребёнок (тот, за которым они приехали) никуда не годится, разве что в банку с формалином и на полку какого-нибудь анатомического музея. Они уже собрались уезжать, когда в одной из соседних палат заплакал ребёнок.
– Какой чудесный ребёнок! – воскликнула Галина. Её глаза засветились.
– Можно вас на пару слов? – Владимир Геннадьевич взял под руку врача и вышел с ним во двор.
Минут через десять они увозили нужного малыша, а врач как мог успокаивал безутешную мать, припавшую к холодному детскому тельцу.
– Какой чудесный малыш! – старый одинокий Кахтр был просто в восторге. Он буквально плакал от умиления, глядя на маленькое, кричащее создание. – Теперь я понимаю, что значит быть отцом!
– В таком случае, зря ты его взял, – сказал распределяющий детей дром.
– Почему?
– Потому что его всё равно убьют, как убили всех остальных. Ещё ни один не выжил.
– Этот выживет.
– Ты так уверен?
– Мне есть, что ему передать.
– А ты уверен, что он…
– Я уверен в том, что сделаю для него всё.
– В любом случае его у тебя заберут.
– Ну и что? Главное, что он выживет. Он станет самым лучшим и выживет…
И действительно, все своё время Кахтр посвящал воспитанию ребёнка.
– Ты выживешь, – говорил он, натирая тельце младенца специальной мазью из трав, от которой тело приобретало силу и ловкость, – ты будешь лучше других, – приговаривал он, опуская голого младенца в снег или в холодную прорубь (благо, где-нибудь всегда бушевала зима). По ночам он пел для ребёнка свои шаманские песни, от которых переворачивался разум, а чувства приобретали особую ясность.
Малыш действительно рос самым лучшим. И к десяти годам, благодаря стараниям Кахтра, он уже мог участвовать в охоте если и не наравне с дромами, то не уступая ни в чём взрослому, тренированному мужчине.
По ночам Кахтр шептал ему слова Мудрости и отпаивал эликсиром.
– Ничего, что сейчас ты не понимаешь, – приговаривал он, – твой мозг впитает всё до последней капли, и потом, когда это будет нужно, ты вспомнишь всё.
Раз в неделю Кахтр приводил малыша к деревьям, у которых вместо листьев были человеческие головы. Он сажал малыша под дерево и заставлял его сидеть неподвижно, пока корни (у деревьев были очень чуткие, подвижные корни) полностью не оплетали его тело.
– Сиди, слушай и ничего не бойся, что бы ни происходило, – напутствовал его Кахтр, сажая под дерево.