Комендант снежной крепости
Шрифт:
– Успеет. С трамвая на трамвай, а там рядом,— спокойно отвечает нянька.
Нина тревожно смотрит в глаза Максимову. Он взглянул на часы и молча кивает головой.
– Нина, не ходи,— говорит из своей комнаты уже уложенный в постель Саша.— Я подожду. Мне не больно.
Нина входит к нему, наклоняется и целует в лоб:
– Спасибо, командир. Спи. Всё хорошо будет. Нина ушла. Нянька укладывает чемодан. Максимов
садится на стул возле Саши, рядом с ним пристраивается Женя. У изголовья Сашиной кровати стоит стол, на нём цветок, коробочка, стакан и отряд оловянных солдатиков. Стучат. Входит шофёр Коля и передаёт Максимову конверт:— Товарищ капитан, есть машина... Саша, здравствуй!
Максимов, разрывая конверт, говорит шофёру:
– Вы приехали на час раньше.— Читает приказ.— Всё понятно. Дети, мне пора. Няня, скажи Нине, что я её ждал... Ты на неё не сердись. Ты поцелуй её от меня.
Саша привстаёт:
– Папа! Ты пиши мне часто... И ты, Коля, если у него бой, он занят, пиши мне тоже...— Тут он оборачивается, берёт со стола оловянного солдатика и протягивает его шофёру: — На, возьми от меня на память.
Коля осторожно приближается, издали протягивая руку:
– Есть писать часто, Саша! А солдат назад вернётся с медалью.
Кладёт солдата в карман.
– Ты, шальная голова, там, на фронте, не очень-то с капитаном за медалями гоняйся,— строго говорит Коле нянька.— Ты, если где видишь — нельзя, опасно, постой, обожди, обвези капитана кругом.
– Есть обвозить капитана кругом!
Саша манит отца и что-то говорит ему на ухо. Отец подумал, загадочно кивнул головой, вынул из полевой сумки бумагу и что-то быстро на ней пишет. Нянька настораживается. Максимов складывает записку и передаёт её Саше. Саша взял коробочку, сунул в неё записку, положил коробочку на стол. Потом подумал и поставил около неё двух оловянных часовых.
Максимов берёт сына за руку и целует его:
– Товарищ генерал! Желаю счастья, здоровья, а в боях — успеха... Пожелайте и мне того же.
Когда Нина возвращается из аптеки, капитана Максимова уже нет. В опустевшей столовой беспорядок. Не глядя на няньку, Нина тихо спрашивает:
– Анна Егоровна, Степан, уезжая, ничего не сказал? Ничего мне не передал?
– Он? — как бы припоминает нянька.— Ничего. Да! Он просил, чтобы ты отнесла его книги в полковую библиотеку.
– Хорошо,— говорит Нина, опустив голову, потом поворачивается и дрогнувшим голосом спрашивает: — Скажите, за что вы меня не любите?
– Я всех люблю,— суховато отвечает нянька.— Но у него большие дети, и им нужна настоящая мать, а не такая, как ты, девчонка.
* * *
Вдоль стены снежной крепости мерно шагают часовые.
С деревянными винтовками, немного сутулясь, они ходят навстречу один другому. Потом останавливаются у костра. Часы гулко отбивают четверти.
Первый часовой прислушивается: должна быть смена.
– Смена не придёт,— отвечает второй часовой, грея над огнём руки.— Никого дома не отпустят.
– Не те времена. Теперь отпустят.
Часовые поворачиваются. По тропке плечом к плечу шагает смена. Большие валенки в калошах чётко, с протяжкой отбивают по скрипучему снегу шаг за шагом. Караул сменяется.
– Всё спокойно? — спрашивает третий часовой.
– Пробежала собака. Пролетела ворона. Орда спит, и караулить нечего,— отвечает второй.
– Порядок! — говорит первый часовой.— Комендант молодец! Комендант знает, что делает!
– Коменданту хорошо, комендант спит под тёплым одеялом! — ворчит третий.
– Комендант проверяет караулы...— говорит, выходя из-за куста, Тимур и, заметив смущённое лицо третьего часового, жмёт ему руку: — Ты пришёл, ты не подвёл, Гриша.— Он выпрямляется.— Встаньте по уставу! Плечи не гни! Стой свободно и гляди в оба!
Из пролома каменной стены высовываются недоуменные лица Вовки и Юры.
– Он сошёл с ума! Такой мороз... Брр!...— жмётся Вовка.— Вон кошка подохла. А у них опять сменяются часовые... Мне домой пора. Отец ничего, а бабка вредная, и она может стукнуть по затылку.
– Вот тебе и разведка...— уныло шепчет Юрка.— Эх, заложить бы под стены крепости хорошую бомбу!
– Бомбу?! — Вовка оглядывается, и заметив драный валенок на снегу, хватает его: — Отвлекай часовых! Засекай время! Бомба сейчас будет брошена!!!
Вовка и Юрка крадутся к стенам крепости.— Стой! Кто идёт? — кричит третий часовой.
К нему подбегает четвёртый. Оба настороженно вглядываются в темноту. А в этот момент с другой стороны перелетает через стену крепости и падает на снег драный валенок.
Не заметив его, часовые ходят опять чётким шагом вдоль стены.
* * *
Тревожно раскинувшись, бормочет что-то в полусне Саша. У него жар. Температура поднимается всё выше и выше.
Стена над Сашиной кроватью увешана деревянным оружием. На столе у изголовья — цветок в стакане и коробочка. У коробочки замерли два оловянных часовых. Дальше, на краю стола, выстроился целый отряд.
Саша приоткрывает блестящие от жара глаза и смотрит на своих солдат. И вдруг оба часовых точным движением сходят со своих подставок и, приподняв с полу приклады винтовок, чеканным шагом идут навстречу один другому вдоль охраняемого пространства. Саша улыбается. Но вот лицо его насторожилось. Быстрым движением поворачиваются оловянные часовые, перехватывают винтовки наизготовку, приклад к плечу. Пятятся. Смешным клубочком один за другим подымается дым выстрелов. Часовые выхватывают из-за пояса бомбы, бросают их. Беззвучно вспыхивает огонь, вздымаются клубы дыма.
А когда молочный дым рассеивается, над поваленными часовыми протягивается чья-то рука, открывает коробку и достаёт записку. Это нянька. Торопливо суёт она записку в карман и оборачивается. У дверей стоит Нина в пёстром халатике и тихо говорит:
– Анна Егоровна, идите, я посижу... Мне всё равно не спится.
Нянька поправила Саше подушку, вышла и, прикрыв за собой дверь, торопливо разворачивает записку. На её лице недоумение. Это чистый белый лист, без единой буквы.
А Нина взяла со столика термометр, покачала головой, подняла опрокинутый пузырёк и присела на край кровати. Подняв откинутую, сжатую в кулак руку